Писатель родился 100 лет назад
О Олесе Гончаре у меня есть свои воспоминания. Когда в 5 классе нас приняли в пионеры, классная руководительница заявила: "Вы теперь отряд и надо выбрать, чье имя он будет носить". И назвала несколько на выбор. Что или кого мы тогда знали из подпольщиков или комсомольцев? Поэтому выбрали самое смешное. Ляля Убыйвовк. Это звучало прикольно. Ясно, что нам пришлось узнать, что была Ляля во времена Великой Отечественной войны руководителем молодежной организации "Непокоренная полтавчанка", которую замучили фашисты. А потом - Героем Советского Союза. Однако не благодаря урокам политинформации, а из-за Гончара Ляля Убыйвовк стала для меня человеком совести и примера. Я уже не смеялась, а гордилась. Ясно, что повесть Гончара "Земля гудит" пропитана идеологией, но в мое пионерское сердце это стрела попала.
В 11 классе для государственного экзамена по украинскому языку выбираю тему "Собор" по книге Олеся Гончара. Так подбираю слова, чтобы охарактеризовать главную героиню, что меня отпускают в библиотеку найти нужное. И слово это "падшая". Падшая женщина. Это о главной героине. "Ельке, которая отдалась без любви, но все же сохранила собор своей души". Как-то так пафосно вывела я последнее предложение. Хотя, что там выводить, сам автор писал так, что трудно было не получить "пятерку" и я ее получила.
А лет с 8 назад во время интервью с писателем Юрием Мушкетиком в Конча-Заспе под Киевом, он отметил, что Гончар жил неподалеку. И они часто гуляли по лугам.
"Он был существенным, настоящим. Любил Украину, как никто, болел ею".
А еще процитировал его и я сейчас часто использую эту фразу: "Человек сначала учится ходить. Дыб-дыб по дому. Потом выходит во двор. Затем на улицу. Село или город. Тогда идет в мир. А ближе к старости круг сужается: свое село, тогда улица, в конце концов дыб-дыб по двору и дому".
* * *
"Гончар прожил казалось бы успешную жизнь (3 апреля 1918 - 14 июля 1995). Получил все возможные от советской системы награды - стал академиком АН Украины (1978), Героем Социалистического труда (1978), лауреатом 2-х Сталинских (1948 и 1949) и Государственной премий СССР (1982), руководил с 1959 по 1971 годы Союзом писателей Украины. Посмертно он Герой Украины за поддержку нашей независимости. Его произведения перевели на 67 языков. Он при жизни стал классиком мировой литературы. Но так легко ему было?
Будучи писателем системы, свои истинные мысли он доверял дневникам, которые начал вести с фронта. Личный приказ Сталина запрещал солдатам, которые находятся на передовой линии фронта, вести дневники или любые другие личные записи, нарушителя ждал военный трибунал. Но Гончар нарушил приказ. Фронтовые воспоминания писателя затем вошли в сюжет его романа "Знаменосцы".
Это произведение сам Гончар называет своим первым писательским трудом. Литературные критики, параллельных сюжетных линий не увидели и дали высокую оценку роману. Произведение получило две Сталинские премии. На самом деле литератор писал о второй и третий линии фронта, которые были украинскими не только по названию, но и по глубинной сути.
Он показал, что украинцы являются людьми мужественными, а потенциал нации не ограничивается только выполнением песен. Писатель акцентировал внимание на том, что не только воевать, но и побеждать умеют украинцы. Действие сюжета разворачивается в процессе продвижения фронта по территории Румынии, Венгрии, Чехии, Словакии. Принципиальное отличие романа "Знаменосцы" от других литературных произведений указанного периода заключается в том, что европейская обстановка не воспринимается украинскими военными как нечто новое. Фронтовики легко находят общий язык с местным населением.
В то же время, когда другие писатели показывают жителей этих стран как некое враждебное окружение советских героев, Гончар акцентирует внимание на наличии общих моментов в мировоззрении. Это произведение писателя можно назвать аргументом в пользу европейской ориентации украинского населения и государства в целом.
Дневники Гончара занимают 120 тетрадей. Там писатель благодарит Всевышнего за то, что дал ему право родиться украинцем.
"Наедине с собой Гончар выступает как человек, верящий в Бога (хотя и не является воцерковленным христианином), хорошо понимает низость партийных вождей, нелепость "освободительного похода" Красной армии и упорство изначального уничтожения Москвой всего украинского, - а публично должен говорить о мудрость партии Ленина-Сталина, о "освобождения Европы" и о "братской миссии великого русского народа", - пишет аналитик Сергей Грабовский.
Олесь Гончар. Из дневников:
"Ось знову весна, сонце, поля і гори тонуть у буйній зелені. Майже первозданна краса її змушує замислитися і про життя, і про майбутнє. Що на мене чекає? Снаряд чи розривна куля, чи смерть миттєва і в муках, на санітарному возі?.. Чого хочеться? Жити в Гринаві, написати велику, пристрасну, але правдиву повість про загиблих людей, про оману і страждання мільйонів. І піти, заснути навіки, піти в царство спокою і справедливості. Але знаю, все буде не так: мрії ласкаві, а життя жорстоке – тільки декого любить воно. Тому – сумні думи, чорні думи і в повітрі в'ється вона, щастя моє, - і чую її голос, і знаю, що все це – золота казка". 1945
"Яка дика епоха! З якою сатанинською силою нищилася Україна! За трагізмом долі ми народ унікальний. Найбільші генії нації – Шевченко, Гоголь, Сковорода – все життя були безпритульними. Шевченків "Заповіт" написано в Переяславі в домі Козачковського, Гоголь помер у чужому домі, так само бездомним пішов із життя й Сковорода... Але сталінщина своїми жахіттями, державним садизмом перевершила все. Геноцид винищив найдіяльніші, найздібніші сили народу. За які ж гріхи нам випала така доля?" 1965
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Олесь Гончар принес домой портфель денег
"Учора на парткомі знову виступив про черговий наступ на історичні пам'ятки Києва, про сваволю київських городничих, про розтрощену альтанку на Володимирській гірці, зруйнований будинок Сошенка, а перед тим спалили музей Заньковецької…Важко було говорити, від обурення дух одразу перехоплює, ось-ось трісне серце… І що дивно: мафія руйначів Києва орудує серед білого дня, і немає на них ні законів, ні вищестоящих…"
1981
"П'ятий день підряд українське радіо топчеться по Тичині. Найкращі ранкові години віддано цьому глумлінню. Звичайно, Тичина періоду сталінщини — це хвора зацькована людина, поет глибоко нещасний, з травмованою тонкою психікою. Як усякому, враженому недугою, йому б треба поспівчувати. Але всі мовчать, Інститут літератури на захист поета — ні слова. Нещасна нація! Так мало в ній геніїв і так багато охочих цькувати їх, цькувати з тупим злорадством глумителів...
"Відповідаю другові на листа. Пишу про полеміки з людьми, які були в таборах. Серед них поширене уявлення, що тільки вони боролися з тоталітаризмом, тільки вони захищали українську духовність; а ті, хто був по цей бік табірних дротів, лише, мовляв, догоджали режимові та мовчки чухали чуби. Я ж стояв і стою на тому, що вся Україна в міру можливого захищала себе як націю і що Рух Опору, подібно як свого часу у Франції чи Польщі, і в нас був усенаціональний. Не кажучи вже про суцільно нескорену Галичину, відомо, що й Східна Україна, все наше Подніпров'я, нещадно зрусифіковане, задушене, затероризоване, раз у раз заявляло про себе протестами і воістину мужніми вчинками. В цьому я пересвідчився ще під час "соборної історії", коли тисячі не знайомих мені людей, ризикуючи собою, стали на захист книги й підтримали автора своїми безстрашними листами. Писали робітники заводів, озивалася звідусіль трудова Україна… А Василь Симоненко, Алла Горська, Григір Тютюнник, композитор Івасюк, Маргарита Малиновська, краєзнавець із Запоріжжя Микола Киценко та ще безліч інших? Хіба всі вони не були учасниками всеукраїнського Опору, хоча й судилося їм бути по цей бік концтабірних дротів!.
1992
"Росію погубить ненависть, яку вона розпалює в собі, — ненависть до України... Хоч, може, погубить і нас... У Сімферополь полетіла ватага шовіністів на чолі з генералом Макашовим нібито збираються роздмухати друге Придністров'я. А наші державці ні кують, ні мелють. Кретини в державних кріслах. Для чого ж ми вас обирали? Щоб товкти воду в ступі?"
Початок 90-х
"Ось якийсь знавець пише про мене: "...весь час перебував на вершині системи". Так це декому уявляється. А хто ж був для цієї системи упродовж десятиріч білою вороною? За чиїм життям постійно стежив, мабуть, цілий взвод донощиків-сексотів? На кого пашіли злобою ватченки і щербицькі, вважаючи, що "его пора сажать". Вічне підслуховування телефонних розмов, вічний піднадзорний – нічого собі "на вершині системи"... А що викоювала зі мною цензура, звичайно, за вказівкою зверху! Ворогові не побажаю такого "комфорту. Коли ми приймали дома Стейнбека та його дружину в 1963-му, — в квартиру непрохано, нахабно набилося повнісінько сексотні, ціла зграя "соцреалістів" у "штатском" очей не зводила, дуже, видно, кортіло їм не пропустити моменту, коли Стейнбек буде мене "вербувати". Вкрали зі столу навіть "Грона гніву", підписані ним, — книжка так і не знайшлася..."
* * *
Произведение "Модри Камень" Гончара подвергли обструкции. Не помог и положительный отзыв Павла Тычины. Партийному руководству не понравилось, что в основу сюжета положена любовь советского солдата и словачки. В газете "Советская Украина" появилась разгромная статья. Гончара обвинили в измене родине! Ну не может советский солдат влюбиться в иностранку.
В 1966 году Гончар отказался входить в состав комиссии, которая формировалась ЦK Компартии Украины для осуждения книги Ивана Дзюбы "Интернационализм или русификация?" "О. Т. Гончар отказался, - записывает первый секретарь ЦК КПУ Петр Шелест в дневнике, - чем он в письменном виде сообщил ЦК. Этот поступок нас всех огорчил ". Огорчил настолько, что "кое-кто даже требовал ареста Гончара". Очевидно, потому, что Гончар прямо осудил репрессии против инакомыслящих. Но, как пишет далее Шелест, "когда я об этом рассказал Подгорному, тот ответил:"Знаешь, Петро, нас с тобой арестуют, никакой черт и слова не скажет. А о Гончаре узнат весь мир". Спасло, что его произведения уже были в школьной программе.
Через короткое время после выхода "Собора", в 1968 году праздновалось 50-летие писателя, которое "доброжелатели" превратили в настоящий кошмар. Высоко оцененный читателями роман стал настоящей бомбой среди партийной номенклатуры. В романе писатель выразил свои глубокие стремления. Восстановление Михайловского Златоверхого собора для Гончара было вопросом принципиально важным. Новая жизнь для храма литератор расценивал как предпосылку к единению украинского народа. Но на заседании ЦК Компартии Украины присутствующие выступили с сокрушительной критикой "Собора". Автора обвиняли в написании антисоветского романа, чиновники атаковали писателя, кто-то узнал себя. Людей, которые поддерживали писателя и роман, увольняли с работы. В день рождения писателя ему доставили телеграмму "Вам сейчас ничего не остается, кроме как пустить пулю в лоб".
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: В квартире Олеся Гончара обвалился балкон
Олесь Гончар не любил, чтобы домохозяйка ночевала у него
"Когда появился в конце 1945 года на факультете Олесь, - вспоминает жена Валентина Гончар, - я училась тогда на третьем курсе филфака. Его появление было настоящей сенсацией. Тогда, после войны, ребят на факультете филологии почти не было - один, два, три ... и все. Фронтовик, красавец, пишет стихи ... Чем не идеал для каждой девушки, которая мечтает о рыцаре на белом коне, своем избраннике, том единственном на всю жизнь ... Девушки из нашего отделения и старше курсом в него влюблялись, без надежды на взаимность. Одна из моих близких подруг, переполненная эмоциями, как-то призналась мне: "Я за него готова была бы умереть ..." В перерывах между лекциями девушки блуждали по коридорам корпуса, желая его встретить ... "
У него была девушка. У меня был парень. Но судьба вела свела на совместной тропинке".
Вместе пара прожила 48 лет. У супругов родилось двое детей - старшая дочь Людмила (переводчик с английского языка) и сын Юрий, биолог по специальности.
Жена писателя рассказывала, что в процессе взаимодействия с чиновниками писатель придерживался своих собственных принципов. Например, если в столовой санатория супругов сажали за один обеденный столик с чиновниками, о неприятных делах которых литератор знал, за время трапезы он не произносил ни слова. По просьбе Валентины Даниловны сказать хоть что-то из вежливости Гончар отказывал, поскольку чиновник является "мурлом".
К своей работе литератор был очень требовательным, но совершенно непритязательным в быту, хотя белые рубашки и скатерти любил. Именно выстиранные ею. Ему не нравилось, когда домохозяйка оставалась у них на ночь: "Ищи такую, чтобы убрала и шла домой", - говорил жене.
Был человеком немеркантильным, щедрым, жене своей зачастую дарил розы, при выборе вещей во время зарубежных командировок ошибался с размером.
Из еды больше всего любил Гончар гречаники и салаты.
Благодарностью духовенства за роман "Собор" стало отпевание писателя с участием священнослужителей из разных конфессий. Очевидцы утверждают, что в момент, когда гроб с телом писателя опускали в землю, вдруг начался дождь. Похоронен литератор на Байковом кладбище.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Вдове Олеся Гончара исполнилось 85 лет
Григору Тютюннику не разрешал пить
Григор Тютюнник часто приходил к нам домой, садился в кресло и молчал, - говорит вдова. - Олесь Терентьевич знал, что Григор не прочь выпить, поэтому прямо ему говорил: "Если думаешь, что сейчас чарку налью, даже не надейся! Пусть лучше Валя тебе бульона даст!" Наша последняя встреча произошла за три месяца до кончины Григора. Тютюнник подарил нам свою новую новеллу "Три зозулi з поклоном". Мы благодарны Григору за то, что он одним из первых поддержал роман Гончара "Собор": "Щойно прочитав "Собор". Орлиний, соколиний роман. Ви написали роман-набат! О, як засичить ота наша ретроградна гидь, упізнавши сама себе; яке невдоволення вами висловлять. Звичайно ж, вишепчуть на вушко начальству ображені, старі й новітні (уже наплодилися!) екстремістські жеребчики, що граються у вождиків".
Пережил Голодомор
Через три года после Голодомора описал пережитое в повести "Стокозовое поле". Сначала ее не публиковали, впоследствии цензура исказила текст до неузнаваемости. С тех пор не написал ни одного произведения на эту тему.
"Есть вещи, о которых писать художественные произведения я не смог бы. Скажем, о Голоде 1933-м. Это уже не горе, а сверхгоре, сверхотчаяние. Это - антижизнь. Что-то вроде загробной. Где уж ни крошки надежды, ни лучика света" , - говорил.
Не пользовался печатными машинками.
Олесь Терентьевич просыпался ночью и записывал мысли. Почему-то всегда на бумажках, вырванных из "Ведомостей Верховного Совета", - говорит Валентина Гончар. - У него в столе больше сотни записных книжек. Потом, когда уже подводило здоровья ", диктовал мне. Не пользовался печатными машинками. У нас их несколько было, но самая любимая - немецкая" Континенталь".
Любовь к Украине
"…І не страшить мене Сибір,
І не страшать кайданів дзвони.
Велика Україно, вір:
За тебе встануть ще мільйони.І лицемір'я упаде,
І славословіє погине.
Розправить крила молоде
Безсмертне плем'я України!"
1941
2 
1
Комментарии