Тыл забыл о войне. Действительно ли это так?

Нам есть с чем сравнивать – мы проходили через этап "усталости" пять лет назад

Тыл забыл о войне.

Чем ближе человек к фронту, тем легче ему поверить в этот тезис. Большой контраст между реальностью окопов и тыловым бытом. На фоне передовой любой мирный город выглядит дерзко расслабленным – и возникает соблазн упрекнуть его жителей в безразличии. Назвать иждивенцами всех, кто не носит пиксель. Заявить, что они не только проживают свою жизнь за чужой счет, но и забыли, за чей именно.

Так уж получилось, что самый уязвимый перед "предательством" человек в стране – это солдат на нуле. Реальность, в которой он существует, категорически не похожа на быт других его сограждан. Совершенно другие риски. Совершенно иная ответственность. Слишком велика цена ошибки. На нуле ты готов считать равными тех, кто проживает все вместе с тобой. И перестаешь считать равными всех, кто продолжает жить свою жизнь за твоей спиной.

В такой ситуации очень легко поверить в чужое безразличие. Подтверждением своих выводов ты будешь считать все, что угодно. Рестораны, работающие в тылу. Уличное освещение. Чистые туалеты и горячий душ. Все перечисленное слишком дефицитно для окопов и слишком нормативно для тыла, чтобы эта разница не бросалась в глаза. И потому так легко заподозрить сограждан в забывчивости, безразличии и лицемерии.

Но весь этот контраст вовсе не должен подтверждать тезис об "усталости".

И дело даже не в том, что тыловый город обречен отличаться от прифронтового. Так или иначе, но Львов не может походить на Дружковку, а Киев – на Краматорск. В конце концов, если город в тылу может позволить себе жить мирно, это еще одно подтверждение, что украинская армия делает все правильно. Гораздо важнее не то, как тыл выглядит, а то, как он себя ведет.

Мы составляем наши представления о реальности, опираясь на новости. Но природа новостей устроена так, что они сообщают не о норме, а о ее нарушениях. Нам не говорят о том, сколько поездов без проблем добрались до пункта назначения – мы услышим только о том единственном, что сошел с рельсов. Новости не рассказывают об уважительном отношении к ветеранам в тылу – но сообщат историю о негодяе, который оскорбляет бойцов на камеру. Во время войны некоторые новости совершенно недоступны из-за закономерных ограничений – поэтому вместо статистики о том, сколько людей ежемесячно присоединяется к Силам обороны, мы смотрим видео о тех, кто убегает от сотрудников военкомата.

В результате происходит противоречие. С одной стороны, у тебя есть персональный опыт и наблюдения, которые ты не всегда готов считать универсальными. С другой стороны, скандальные случаи, которые видят все сограждане без исключения. Ты не всегда можешь объявить тенденцией то, с чем столкнулся сам. Но тебе нетрудно объявить тенденцией увиденное в соцсетях, хотя этот кейс вполне может являться единичным случаем в масштабах страны. Потому что нарушения имеют медийный фундамент. А норма – далеко не всегда.

Из этого противоречия легко рождаются обобщения. О плохих переселенцах и о безразличном "мирняке", о неадекватных ветеранах и о циничных бизнесменах. Мы делаем выводы из новостей, призванных сообщать нам о нарушении нормы – чтобы потом ощутить досаду, злость и одиночество.

К тому же в какой-то момент мы становимся заложниками выводов, сделанных однажды, а потом подгоняем под них следующие наблюдения. В конце концов человек – существо не рациональное, а рационализирующее: он сначала формирует картину мира, а затем начинает ее защищать. И при необходимости готов считать критерием безразличия тыла тот факт, что в тылу носят разноцветную одежду.

Но в том-то и дело, что рестораны, свидания и вечеринки – недостаточные основания для обобщения тыла. Куда более качественным фактором настроений служит социология.

93% украинцев доверяют Вооруженным силам. 51% ждут появления новых политиков из числа военных.

93% украинцев верят в победу и 84% не готовы к территориальным уступкам – даже если это будет означать, что война будет продолжаться дольше.

72% не верят в перспективы переговоров с Россией и примерно столько же выступают за НАТО. 47% сочтут победой выход на границы 91-го года, но еще для 31% этого недостаточно, и они готовы считать победой лишь дезинтеграцию РФ.

Все это совсем не похоже на диагноз "уставшего от войны общества". Нам есть с чем сравнивать – мы проходили через этап "усталости" пять лет назад. Когда респонденты говорили о необходимости "компромиссов", ставили во главу угла в списке угроз рост тарифов и коррупцию, а еще были готовы голосовать на выборах за сборную "повестку мира". Как только мы нынешние станем напоминать себя пятилетней давности, вот тогда разговоры об усталости тыла от войны обретут смысл. Но не сейчас.

Украинское общество сохраняет невиданный для себя уровень единства. Несмотря на полтора года войны, ракетные удары и неизбежное обеднение из-за разрушенной экономики. Полномасштабное вторжение стало для страны универсальным знаменателем, и говорить о критической массе внутренних противоречий имеет право только тот, кто не помнит нашего недавнего прошлого.

Если наши сограждане решат устать от войны, мы это очень быстро почувствуем. Увидим дробление на "повестку суверенитета" и "повестку холодильника". Выявим политиков, которые будут продавать идеи, не связанные с фронтовой темой. Начнем спорить в соцсетях не о скульптурах во львовских парках и не о календарях с элементами эротики, а о сценариях и сроках завершения боевых действий.

Всего этого, кстати, добивается Москва – с первого дня войны. Россия и ее ботофермы в последние полтора года пытаются вбивать клин между тылом и фронтом. Между политиками и военными. Между украинским востоком и украинским западом. Судя по социологии – не очень успешно. Но, как известно, реальность – это то, что люди о ней думают.

Потому нет смысла облегчать нашему врагу его задачи.

Оригинал