Капитуляция ‒ не размен языка и истории на благосостояние. Обречем себя на нищету

Рискуем проиграть в войне

В 1991 году профессор Иерусалимского университета Мартин Ван Кревельд написал книгу "Трансформация войны".

Он писал о том, как меняются цели и методы войны. О том, почему сильной армии невыгодно воевать со слабой. О том, какое будущее ждет традиционные армии – и кто именно станет им противостоять в XXI веке, - пишет Павел Казарин для "Крым.Реалии".

А еще он писал о том, что войны делятся на те, что идут ради выживания и те, что ведутся как инструмент политики.

Ван Кревельд говорил о том, что любое государство, вынужденное считаться с общественным мнением и издержками, всегда оказывается уязвимым в столкновении с противником, убежденным, что он воюет во имя сохранения самого себя. Что "войска, которые не верят в правоту своего дела, в конце концов, откажутся воевать". Что "политика организованного сообщества далеко не всегда совпадает с целями составляющих его индивидов" – даже порой в тех случаях, когда речь идет о войне за выживание.

И все эти вещи имеют прямое отношение к войне на Донбассе. Потому что вопрос упирается в то, как эту войну видят по обе стороны границы.

Для России этой войны не существует. Обыватель о ней предпочитает не знать, оставаясь в убеждении, что на Донбассе воюют "Киев" и "ЛДНР". О погибших российских солдатах и наемниках не пишут СМИ, их семьи не дают интервью, а все участие Москвы в этих событиях воспринимается через призму "гуманитарных конвоев". Кремль не несет никаких имиджевых издержек внутри страны, потому что в представлении российского обывателя не является стороной конфликта. А потому Москве нет никакой нужды оглядываться на общественное мнение.

При этом, для российского руководства эта война ведется "на выживание". Вполне вероятно, что для Владимира Путина и его ближайшего окружения речь идет о возрождении империи, сохранении ее исторического ареала и борьбе со сценарием распада. Кремль неоднократно давал понять, что воспринимает все происходящее как попытку переиграть поражение в "холодной войне". И для него любая попытка бегства бывших колоний в Европу – это "удар по империи" и "вторжение на исконные территории".

Для Украины все с точностью до наоборот. Украинский обыватель ставит тему войны в список главных проблем, которые стоят перед страной. Но при этом год назад вину на Россию за вторжение возлагали лишь 52% опрошенных. Еще 15% считали, что во всем виноват Киев, а треть не определилась с ответом.

В этом году трое из четырех опрошенных уверены, что ради мира на Донбассе нужно идти на прямые переговоры с агрессором. Каждый второй готов предоставить оккупированным территориям автономию в составе страны. 40% респондентов хорошо относятся к стране, оккупировавшей несколько украинских регионов.

Такие цифры ожидаешь увидеть в тех странах, чьи солдаты сражаются в составе экспедиционных корпусов за пределами национальных границ. Но мы видим эту социологию именно в Украине – стране, которая стала жертвой чужой агрессии. Вдобавок, мир на Донбассе вовсе не закрывает вопрос территориальной целостности Украины, потому что о судьбе аннексированного Крыма Россия и вовсе отказывается вести переговоры.

Если для России эта война является "битвой за выживание" (в том виде, в котором мыслит его руководство страны), то для Украины это противостояние все больше вползает в категорию "войны с калькулятором". Когда война воспринимается как источник издержек и тягот. А ее окончание – как наступление мира и благоденствия.

Мне могут возразить. Сказать, что проигрыш в войне не чреват физическим истреблением граждан страны. Что компромиссы неизбежны, а военные бюджеты – непомерное бремя для страны. Но в этой логике есть одна брешь.

Да, Украина и правда отличается от Израиля. Да, применительно к нашей стране фраза Голды Меир должна быть переиначена: "Мы хотим видеть себя украинцами, они хотят видеть нас малоросами". В отличие от оригинала, в этом утверждении уже есть масса пространства для компромисса. И многие в Украине, наверняка, готовы пожертвовать идентичностью ради персонального благополучия – особенно, если вопросы идентичности для них не являются базовой ценностью. Но в том и штука, что эта война – она не только за идентичность.

Давайте начистоту.

Нынешняя война идет не только за идентичность, историю и язык. Это, в том числе, битва за переход к другим правилам игры. Рынок и конкуренция. Системы сдержек и противовесов. Государство для граждан, а не наоборот. Это битва еще и за то, где проходит граница между цивилизованным миром и Россией – по украино-польской границе или по украино-российской.

Капитуляция перед Россией не будет означать размен идентичности на процветание. Проигрыш будет означать лишь уничтожение шанса на становление эффективной экономики. Потому что российские протектораты не живут богаче метрополий. А современная РФ остается страной, вся внутренняя дискуссия которой сводится к вопросу "на ком экономить в первую очередь".

Победа России будет означать лишь то, что украинское будущее окажется перечеркнутым. Любые окна социально-экономических реформ закроются. Любая попытка сделать государство для гражданина – потерпит поражение. У РФ нет денег, чтобы строить из покоренных стран витрины – а потому альтернативы движению на запад попросту нет.

Но если Кремль, который ведет эту войну "ради выживания", продаст ее Украине как "войну с калькулятором в руках", то новому поколению украинцев просто придется начинать все с нуля. Потому что наше поколение эту войну проиграет.

Copyright © 2019 RFE / RL, Inc. Перепечатывается с разрешения Радио Свободная Европа/Радио Свобода