Всегда думал, что косить траву неудобно для души только весной или летом, когда трава еще живая и густонаселенная. А это неудобно для души и осенью. А нужно, потому что когда станет сухой, загорится от чьего-то окурка и пропадут молодые деревья. Такое уже случалось.

Вот недавно косил я ту траву. Остался маленький участочек, а там — гнездышко, хитро сплетенное из листьев, травы, висит на травяных стеблях, и нигде нет входа. Гнездо, будто травяное яйцо, немного больше куриного. Качни его — внутри что-то сердито пищит, как птенец. А какие птенцы в конце октября? Нет, это — Соня.

Я никогда не видел ее, хоть знал, что она существует — Садовая Соня, или Волчок, та же, что в книжке об Алисе в Стране чудес. Ну, я не скосил тот кусочек — пусть Соня спит себе. Целую неделю хорошо думалось о ней: ветер колышет травяное гнездо, а Соне снятся добрые друзья.

Внутри что-то сердито пищит

Через неделю наведался — а гнездо пустое. Может, выспалась она и ушла, а может рассердилась на меня.

А я так много о ней думал, что аж приснился сон. Будто вижу дом деда Андрея Кравченко. Дом маленький, он сам жил. Давно нет — и его, и дома. А снится, как будто он снова там стоит, весь заросший травой, и окна, и двери. Ищу железную щеколду. Она легко вынимается из травы, кованая, ручной работы. Забираю, потому что деду не нужно, а мне понадобится.

А еще там рядом должен быть дом бабы Хведоры. Ее мне важно видеть, потому что баба была ровесница моей матери. Смотрю — и Хведориного дома не вижу. Просыпаюсь, в руке железная щеколда, которая продолжает мне сниться. Потом подумал: это же я видел деда Андрея дом, которого нет, и не смог видеть Хведорин дом, который в действительности есть. Следовательно, снился мир, где есть все то, чего уже нет.

Я люблю такие сны. Они легкие и хорошие.

×