Почти сто лет тому назад мой дед принес ту гильзу с войны и смастерил две кружки. Он был хороший мастер. Ушко элегантно выклепано, и оно действительно из красной меди.
Одна из тех кружек есть у меня до сих пор. В детстве пил из нее молоко. Теперь уже нет, потому что здесь нужно, чтобы была не просто та же кружка, но и та же корова, и все те люди, которые тогда хозяйничали в этом дворе. В ином случае пить из нее молоко — такая же глупость, как специально покупать билет на экскурсию туда, где ты когда-то жил.
Оказалось, что и москали, и австрийцы разговаривают на одном языке
Лучше, когда она сама напоминает о себе. И сама захочет, чтобы из нее выпили. А так иногда случается. Например, о войне, с которой дед принес эту гильзу, я когда-то знал только, что тогда воевали наши с австрийцами в Галиции. И деда там ранили. Так рассказывала бабка. Она не знала, где та Галиция, и я тоже, потому что на карте ее не было. И это забылось, как все то, чего нет на карте. А спустя многие годы у меня появился хороший приятель, галичанин. Как-то он повез меня на пасеку к своему отцу — в лесу под Франковском. Там когда-то держал пасеку еще их дед. Мы гуляли в околицах, поросших лесом. Приятель сказал, что здесь когда-то стояли друг против друга москали и австрийцы. Вот и есть та Галиция. Приятель говорит дальше: когда оказалось, что и москали, и австрийцы разговаривают на одном языке, начали одни к другим ходить в гости. Чай пили, песни пели. А как же, говорю, твой дед моего подстрелил? Эге, ответил он, то чаепитие надоело их военному начальству, и оно придумало начинать наступление.
Теперь, когда тот галичанин приедет ко мне в гости, я знаю, из какой кружки налью ему чай.
2 
1
Комментарии
18