В такие вот дни, когда небо низко, вспоминаешь армию. И ничего не поделаешь, это мощная телесная память: становится холоднее, тело хочет куда-нибудь спрятаться — и армия вспоминается сама собой, потому что там осенью обостряются чувства утрат.
Вспоминается не сам холод — а невозможность уюта. В армии, когда думаешь об уюте, поневоле вспоминаются и другие вещи, которые ты потерял и уже немного успел о них забыть.
У нас в батальоне был рядовой Толик Бегун. Он белорус, и фамилия звучала — Бягун. Чудной парень! Вот стоим в строю, только что наш сержант рявкнул "Сьми-и-рр-на!". Все замерли и уставились в даль. А там, на самом горизонте, какие-то солдаты куда-то себе идут. И тут отзывается Бегун:
— А куды гэта яны пайшли?
Сержант сердится, и мы тоже. Потому что Бегун простодушно ляпнул что-то такое, что можно ляпнуть дома, а не здесь. И именно это нас раздражает, как неуместное напоминание.
Войны тогда не было
Он был не совсем плохой солдат. Помнил, что в строю нужно застегиваться на крючок, и озабоченно говорил сам себе:
— Трэба запли кнуцца!
Но " запли кнуцца" не выходило: у Бегуна была удивительно тонкая шея, которая не держала воротничка, и крючок сам расстегивался.
Интересна штука — армия. Именно тогда, когда привыкаешь к ее правилам, хочется куда-нибудь вырваться. Но ты уже немного забыл, куда отсюда можно вырваться, кроме как на полигон или на войну. А войны тогда не было. Афганистан еще не начинался. И вдруг той осенью, о которой вот вспоминаю, наметился конфликт на вьетн амско-китайской границе, и в нашем полку искали добровольцев. Я подал рапорт.
Меня попросили не морочить голову и перевели в другой полк. Позже я узнал, что из нашего полка только один стал " вье тнамцем" — тот Бегун. И без всякого рапорта.
2 
1
Комментарии
1