Оттуда, где я уже полгода не был, сообщили: там родилась телочка.

Это особенная радость. Но я о таком в последнее время стараюсь не часто вспоминать, потому что это лишает покоя — как все, что происходит без меня. То есть, нет, не все. Я давно научился спокойно воспринимать свое неприсутствие в разных местах и при разных событиях. Потому что мир большой, даже в треугольнике между Киевом, Черкассами и Полтавой, и глупо хотеть, чтобы быть везде.

Но вот такое, как с телочкой, — осталось. От этого не удается избавиться, напротив, оно обостряется с годами. И нестерпимо представлять, что я таки туда когда-нибудь приеду, а та телочка посмотрит и будто скажет: "А я тебя не знаю!" Что я отвечу? Она, конечно, не скажет, но и так все ясно, что тут говорить.

Пришли и увидели: Дуня умерла

За эти полгода там произошло еще кое-что, в чем я чувствую себя виноватым. Поздно осенью там родился черный чубатый цыпленок. Дуня — так его звали. Цыпленка того прогоняли от себя другие куры, когда усаживались на ночлег. А уже наступила настоящая зима. И никто не знал, где Дуня ночует. А затем узнали: в будке, с собакой. Так они грели друг друга. И очень подружились, и завтракали из одной миски, хотя известно, как собаки к такому относятся.

А в одно утро, после особенно холодной ночи, услышали, как собака зовет всех к будке. Что-то там произошло. Пришли и увидели: Дуня умерла.

Я чувствую какую-то странную вину, и даже не только перед той чубатой Дуней. Я думаю и о тех курах, которые ее к себе не принимали. Они дуры, это факт. Я мог бы сказать им об этом. Я большой, сильный и страшный для них, поэтому сказанное мной звучало бы убедительно. Но я на их месте подумал бы: "Тебя же не было здесь — что ты можешь об этом знать?"

×