В детстве у меня не было собаки. Я не думал, почему так. И маму не спрашивал, а теперь уже и не спрошу. А недавно виделся с двоюродной сестрой Галей. Она в детстве дружила с моей матерью, когда меня еще не было. Вот и говорили об этом. В таких беседах словно все возвращается. Потому что то, что ты знал раньше, — прошло. А то, что узнал теперь, — не прошло, потому что оно же вот только появилось.
И вот Галя говорит:
— Как-то зимой, мне были лет пять, твоя мама принесла мне в пазухе рыжего щенка. Придумай, говорит, ему имя. Я не сумела, и она сама назвала — Бельбас! Мы с ним спали в одной постели всю ту зиму. Потом вырос здоровенный — запрягался в сани и катал нас. Это было в Белоусовке, где мы тогда жили.
А я о Бельбасе никогда не слышал. О Белоусовке слышал: там мать встретила отца. Он пошел в армию, думали ненадолго, но — война, всех наших разбросало кого куда, сошлись не скоро.
— А что произошло с Бельбасом? — спрашиваю.
Он прожил аж двенадцать лет
— О, он прожил аж двенадцать лет!
Я прикинул: следовательно, Бельбас дожил до сорок седьмого. Но за те годы все наши где только не были, неужели и Бельбас с ними?
— Нет, — говорит Галя, — он остался в Белоусовке, у одной доброй бабушки. Так мне родители рассказывали, чтобы я не переживала.
Наверное, поэтому то моя мама молчала о Бельбасе — он ей напоминал обо всех других разлуках и смертях тех и более поздних времен. Когда немцы отступали, у нас остался пес, раненый, не мог идти за ними. Лежал в зарослях табака и плакал. Есть не хотел и умер. Думаю, этого пса вспоминать было легче — он не наш, значит и беда не наша.
Вот почему собак у нас потом не заводили. Он появился позже — когда я впервые женился, потом развелся, а в наследство остался добрый пес, который совсем не был в том виноват.
Комментарии
9