Аншлюс

 

В последние дни все случается быстро и происходит сразу всего много. И есть подозрение, что это не перемены, а лишь подмены. И ищешь хоть какие-то знаки, чтобы понять, что это значит и чем может обернуться.

Вот ходил на Петровке по книжному рынку и увидел кое-что странное. У букинистов — несколько старых украинских изданий Горького — в переводах Плужника, Варавы, Любченко, Кулиша, Йогансена, год 1934-й. То есть, когда им уже не давали писать, а только переводить, и то — только это, а не другое. И они еще не знают, что для большинства из них это последний год на свободе, а до смерти кое-кому — два-три года.

Я спросил букинистку о цене. Оказалось, недорого как для прижизненных изданий, хозяйка явно не знала, что это прижизненные. Сказала:

— А начто вам дорого? Горького тут полно, притом в оригинале и в 10 раз дешевле!

Немецкие солдаты заказали по 10 яиц каждому

Это было мгновение, когда современное сходится в одной точке с прошлым и ты понимаешь, что эти ребята навеки остались там, при никому не нужных переводах эпохи большого сближения культур, что в действительности означало подмену одной культуры другой. И теперь их имена, хотя бы для букинистки, не значат уже ничего. Почему я не видел здесь этих книжек раньше? Может, не стало кого-то, кому они были еще дороги как память, а теперь их вынесло сюда — как после шторма выносит на берег признаки давних корабельных катастроф.

Я отошел, взял другую книжку, и там бле снул абзац, на который не обратил бы внимания раньше. Это мемуары об аншлюсе Австрии, когда ее присоединили к братской Германии, и все радовались. В венское кафе зашли немецкие солдаты и заказали яичницу, быстро и много — по 10 яиц каждому. И старый хозяин кафе подумал: аллес, старая добрая Австрия закончилась. А я думаю: почему они просили так быстро и много? Неужели чувствовали, что все это скоро плохо обернется?

×