С началом полномасштабной вооруженной агрессии России из Харькова уехали около половины жителей – до 700 тыс. человек, по данным главы Харьковской ОВД Олега Синегубова.
Большинство перебрались в другие области и за границу. Но многие осели и в родном регионе, надеясь на стабилизацию ситуации в городе и быстрое возвращение домой.
Одним из мест, куда выезжали харьковчане, стала Валковская территориальная громада в 50 км от первой столицы. В настоящее время там зарегистрировано около 28 тыс. жителей. И почти столько же вынужденных переселенцев – более 20 тыс.
Один из старостатов громады – поселок городского типа Ковяги. Сюда приехали 1,5 тыс. переселенцев. При том, что местных жителей в поселке только вдвое больше – 3 тыс.
Как приняли переселенцев Ковяги и как живут и налаживают жизнь в поселке харьковчане, узнавала корреспондент Gazeta.ua.
ОДЕЯЛА И ПОДУШКИ
Утром буднего дня пригородная электричка останавливается на станции "Ковяги". За минуту поезд успевает обменяться с поселком людьми: вместо нас, пятерых прибывших, забирает в свои вагоны трех местных. Подав звонкий гудок, медленно трогается и скоро исчезает в жарком летнем мареве.
Местный пенсионер, с велосипедом переходящий пути по пешеходной дорожке, подсказывает, как добраться до старостата. На площади по ту сторону аккуратного здания вокзала солнечно и безлюдно. Справа у магазина с надписью "Одежда" прислонен старый дорожный велосипед. На внешних стенах торгового заведения – яркое граффити. Среди зеленых листьев – лица разных людей и подпись "Одеваемся у нас". На окнах – тоже реклама турецкой одежды, и тоже на русском языке.
Это единственный магазин одежды в поселке Ковяги, объясняет продавщица Ольга – стройная девушка с аккуратно зачесанными назад светло-русыми волосами. Отдельные товары можно еще купить в хозмагазине, но такого широкого ассортимента там нет.
сейчас переселенцы покупают больше местных
Аккуратно складывает в стопку женское нижнее белье, кладет на витрину под стеклянный прилавок. Рядом рассматривает летнюю одежду темноволосая женщина средних лет в футболке цвета хаки и черных трикотажных капри.
Спрашиваю у местных женщин, изменилось ли что-нибудь в жизни поселка с приездом большого количества переселенцев.
– Людей больше. Больше покупают одежду. Сейчас не так, чтобы сильно, а когда приехали – все у нас были. И сейчас переселенцы покупают больше местных. Не только у нас, во всех магазинах, – говорит продавщица.
– В марте все брали: одеяла, подушки, постельное. Забирали все, что здесь было, – приобщается к разговору покупательница, представляется Татьяной Григорьевной. – Знаю, что кроме продуктов, в магазинах переселенцы берут хозяйственные товары хорошо. А тут сейчас нормально так добавилось товара, есть что выбрать летнее. И цены нормальные.
ВОЕННАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ
Дом Ковяжского старостата расположен в центре поселка, недалеко от железнодорожной станции. Белое одноэтажное здание в тени от больших развесистых деревьев. В воздухе пряно-горько пахнет влажной тополевой корой и свежей травой – мужчина в рабочей одежде выкашивает растительность за малинником в углу двора.
В центе двора стоят две легковушки, возле которых негромко разговаривают трое мужчин. Массивный мужчина лет 45 в ярко-синей синтетической футболке оперся спиной на свою машину, правую руку положил на водительскую дверцу. В тени, засунув руки в карманы, стоит молодой человек в шортах и голубой футболке, а на пеньке сидит худощавый мужчина в военной форме. На рукаве желтый скотч. Придерживает рукой штатный АК, поставив его прикладом на землю.
Увидев незнакомое лицо, спрашивает цель визита и приглашает в свой кабинет. Староста Ковяжского старостинского округа Валковской громады Харьковской области 39-летний Алексей Офий возглавляет ныне местный отряд терробороны.
– С первых дней да, наверное, и часов стали ехать люди. Доставали откуда-то мой номер телефона, просили их принять, – рассказывает. – В первую очередь завезли в туристический центр. Потом обзванивали людей, здесь не проживающих, но имеющих право собственности не дома. Объяснял им ситуацию с переселенцами. Кто давал согласие – заселяли к ним беженцев, – рассказывает староста.
Больше всего приехали из Салтовки и ХТЗ – районов Харькова, которые с 24 февраля и до сегодня страдают от обстрелов. А также из пригородных сел на севере области.
Первые дни продукты для беженцев носили местные жители – отдавали овощную и фруктовую консервацию, тушенку, картофель, сало. Через пару недель присоединились волонтеры – начали передавать крупы и макароны.
В марте-апреле некоторые переселенцы получили "президентскую помощь", говорит староста. При этом отмечает, что ее состав отличался для разных людей. Единственное, что было общее – упаковки содержали наклейки с информацией, что это помощь от главы государства.
Только однажды поблагодарили за все это время
– В Тернополе упаковывали в коробки, в Днепре собирали в пакеты, – продолжает Алексей Николаевич. – В первых 100 пакетах, которые получили и раздали, было по две палки колбасы, сгущенка, масло, крупы, сахар, пакетированный чай и несколько банок тушенки. Потом еще приходила помощь, но без колбасы. А дальше стал вопрос доставки ее (гуманитарной помощи. – Gazeta.ua) из Харькова. Староста Высокополья свою фуру прислал мне, а я еще договорился с местным предпринимателем и дал свою фуру. Итого отвезли им (переселенцам громады. – Gazeta.ua) две тысячи пакетов. В них уже не было колбасы и сгущенки.
Части людей в общине помощи не хватило. Поэтому они сейчас регистрируются в общеукраинском чат-боте. В дальнейшем государство должно сформировать списки и по ним выделять продукты и распределять их адресно между нуждающимися.
– Стараемся максимально помогать переселенцам, искать решения для каждой проблемы отдельно взятых людей. Но в ответ – молчание, а то и претензии, – продолжает староста. – Только однажды поблагодарили за все это время. Прислали фотографии детей, которым мы передали игрушки. А подавляющему большинству все не так. То продукты не такие, то гуманитарки мало, потому что в каких-то районах раздают больше и лучше.
ПЕРЕСЕЛЕНЕЦ-ВОЛОНТЕР
В кабинет старосты не спеша заходит высокий загорелый молодой мужчин. Темно-русые волосы коротко подстрижены, даже при серьезном выражении лица – улыбка в серых глазах, цвет которых подчеркивает ярко-голубая футболка с легкомысленным "пляжным" принтом. Просит извинения, что одет в шорты и резиновые тапочки – рабочая одежда. На черной обуви видны свежие пятна зеленой масляной краски.
34-летний Сергей – вынужденный переселенец, который с первых дней принялся решать вопрос доставки продуктов беженцам. В Ковяги перебрался из Харькова вместе с женой и ребенком. Живут у родственников.
– Приехал, познакомились. Совместными усилиями через некоторые связи с людьми из других регионов договаривался о гуманитарке. Возил и вожу своей машиной, – рассказывает Сергей. Говорит по-русски.
Он – бывший моряк дальнего плавания. По состоянию здоровья списан, в ВСУ не берут. Поэтому выбрал для себя другой путь – служит в местной терробороне и волонтерит, говорит.
Больше всего в помощи, которую привозит в Ковяги, – детские товары. Также макароны, крупы. Передают продукты из Днепропетровской и Кировоградской областей. Местные предприниматели делятся своими товарами или скидываются деньгами и закупают их специально. Но основные получатели продовольствия – военные, признается Сергей.
такое впечатление, что еще вчера черную икру ложками ели
– Сначала мы помогали ребятам. Пока были деньги, то оказывали помощь формой. Знакомые киевляне передали берцы. И все эти продукты, в принципе, ребятам. А они часть нам выделяют. Мы выезжаем на трассу на Валки, перегружаем ко мне и я привожу сюда. Дают, что могут: когда два, когда три или четыре ящика, – продолжает волонтер. – Сейчас, благодаря старосте Алексею Николаевичу, договорились с местными фермерами о горючем. Дали нам 100 литров солярки водителю для доставки продуктов с западной области.
От земляков благодарности за помощь нет, признается. В конце апреля несколько раз привозил тушенку. И получил в свою сторону претензии – харьковчанам не понравилось качество.
– Начались разговоры, мол, что это за тушенка, они такого не едят. Я таким написал: "Ваши слова обязательно передам людям, которые день и ночь работают, чтобы вам здесь было, что есть". Мы почему-то едим, а они, такое впечатление, что еще вчера черную икру ложками ели, – говорит Сергей. – Кому-то не нравится, что "опять рис". А я в таких же условиях, как и другие. У нас простой сельский дом, удобства во дворе. А некоторые живут в комфорте, со всеми условиями. И еще приходит и рассказывает здесь, что мы не так делаем. Когда еду за помощью – сначала завожу в интернат, где живут больше всего людей. Отгружаю им гигиену, бытовую химию, продукты. А что осталось, везу сюда, в сельсовет.
Работы в селе нет. Для того чтобы заработать хоть что-то, Сергей с пятью другими мужчинами объединились в коллектив и помогают местным по хозяйству за символические деньги. Также живут за счет огорода.
– Выплат никаких нет – ни детских, ни жене, ни теще, никому. Хотя мы сразу зарегистрировались, как переселенцы. В этом регионе у многих такая ситуация, – добавляет мужчина.
ВТОРЫЕ РУКИ
В соседнем здании, невзрачном сооружении постройки древних советских времен, временно расположили банк одежды. Переселенцы называют его "гуманитарный секонд- хенд". Никакой таблички, извещающей о возможности бесплатно получить вещи, нет. На кирпичных парапетах по бокам невысокой лестницы разложены детские комбинезоны.
– Это мы немного просушиваем одежду. Потому что крыша – видите, какая? Здесь света нет, сыро, – говорит крашеная блондинка в ярком синтетическом летнем платье с розово-серо-черным геометрическим принтом. Представляется 72-летней Жанной Константиновной. Говорит по-русски, в акценте безошибочно угадывается, что родом из Харькова.
Помогаем. Кто-то же должен это делать
Внутри в небольшом полутемном помещении расставлены коробки и несколько старых столов. На них две женщины стопками раскладывают вещи. Отдельно – детские, мужские, женские и обувь.
– Здесь нормальные вещи, можно выбрать. Попадаются новые – те же джинсы. Люди приходят каждый день. Не только переселенцы, но и местные. Много детского на разный возраст. А мы здесь работаем. Ну как, работаем – бесплатно. Помогаем. Кто-то же должен это делать, – аккуратно складывает розовые с черным принтом женские брюки на стопку.
В комнате боковые стены обложены старой белой, голубой и зеленой квадратной плиткой. Напротив входа – перегородка из старого ДВП вся в потеках и разводах, и надпись на красном плакате по белому "Хлебобулочные изделия". Крыша также когда-то была отделана ДВП. А сейчас одна плита оторвана, через дырку видны прогнившие стропила крыши. Весь потолок в мокрых разводах – ночью был ливень. Женщины раскладывают вещи для просушки на лестнице и старых батареях.
Жанна Константиновна приехала в Ковяги вместе с дочерью и внуком 26 февраля. Бежали подальше от обстрелов. В Валках остановились переночевать, несколько дней жили в местном отеле. 760 грн в сутки с одного человека – неподъемная сумма, говорит. Когда стало ясно, что деньги заканчиваются, а Харьков продолжает бомбить российская армия, обратились за помощью к местным властям. Там вынужденных переселенцев переадресовали в Ковяги, устроили для проживания в местный центр туризма.
Ходим в субботу в церковь. "Новое время", или "Братья Иеговы" – как-то так
За эти почти четыре месяца женщина только однажды возвращалась в родной Харьков.
– Однажды была. Кот остался у дочери и я рискнула уехать. В холодильнике все продукты пропали, цветы пропали. Немного поубирала, взяла кое-что и кота забрала. Страшно – постоянно ба-бахают обстрелы, – говорит женщина. – У меня знакомая в Полтаве. Говорит, что получила денежную помощь. И под Винницей – приехали на месяц позже, чем мы, но получили уже и ООНовские, и две тысячи. И внучка, и дочь, и она – пенсионерка. А мы – нет. Гуманитарки здесь не дождешься. Дали пачечку макарон 400 граммов и такой же худенький пакетик риса. А то, что здесь разгружали – горох, тушенку и сгущенку – этого нам не дали. Сказали, что для многодетных и терробороны, – жалуется Жанна.
Живем с внучкой и дочерью на мою небольшую пенсию, рассказывает женщина. Правда добавляет: местные понемногу поддерживают. Помогает и местная церковь.
– Ходим в субботу в церковь. "Новое время", или "Братья Иеговы" – как-то так (в Ковягах действует религиозная община евангелистских христиан-баптистов. – Gazeta.ua). Там под гитару поют молитву, мы сидим и слушаем около двух часов, – продолжает харьковчанка. – Потом нам дают хлеб, 400 граммов макарон, маленькую пачку риса, небольшую баночку ветчины замерзшей-примерзшей. Мясного хочется, иногда берем в магазине кусочек паштетной колбасы. Дорого – самая дешевая колбаса от 180 гривен.
Работы в Ковягах нет, говорит. Особенно для женщин пенсионного возраста.
– Здесь на магазинчике было объявление о работе – шить на машинке. Умею это делать, имею диплом. Но там телефоны не отвечают. Скорее всего, эта организация в Валках. В Харькове еще можно найти что-то шить для военных. Здесь – нет, – разводит руками.
РАЗРУШЕННАЯ ЖИЗНЬ
Среди живущих ныне в Ковягах много детей. По данным старостата, есть 13 семей, где трое и более несовершеннолетних. Всего переселенцев около 1,5 тыс. Большинство – люди пенсионного возраста. Живут по частным домам и квартирам.
Как 76-летняя Светлана Колиберда. Живет вместе с сестрой в квартире племянника в одной из двухэтажек у железной дороги.
Сестра 64-летняя Надежда 12 дней пряталась в подвале, когда их и окрестные многоэтажки на Салтовке почти непрерывно обстреливали. После этого сильно заболела. Перестала ходить, а острая болезнь привела к тому, что женщине отрезали два пальца на руке в Валковской больнице. Сейчас Надежда Леонидовна снова в медучреждении – на этот раз в Харькове. А Светлана Григорьевна дважды в неделю навещает родственницу и возвращается в тихие Ковяги.
В мою квартиру два снаряда попали
Сильно худая женщина в красивом красном, украшенном вышивкой платье, приглашает в комнату. Садится на краешек застеленной постелью нежно-голубой софы. Мне предлагает стулья возле разложенного и застеленного одеялом старого дивана.
– Моя квартира в девятиэтажке самого "стратегического" района – Северной Салтовки. Первый подъезд там полностью разрушен. В мою квартиру два снаряда попали, – эмоционально начинает рассказ Светлана Григорьевна. – Страшно громыхнуло рядом с домом (здесь женщина вспоминает начало полномасштабной агрессии РФ 24 февраля. – Gazeta.ua), я сразу поняла, что началась война. И мы с соседями помчались в подвал.
Первые российские снаряды в 5:00 24 февраля упали под окнами. Ул. Натальи Ужвий – практически окрестность Харькова, рядом – поле с людскими огородами. Так что здешние дома приняли первыми удары российской артиллерии и авиации. На другой день взорвалось под подъездом – ни целого окна не осталось, вспоминает женщина. Также мощная бомба попала в детский сад в соседнем дворе.
Люди при отсутствии бомбоубежища сидели в неприспособленном подвале – в тесноте, духоте и холоде. В первые дни еще могли подниматься на этажи, брать какие-то вещи и еду из холодильников – пока лестница была целой. А потом снаряд попал в подъезд.
– Моя квартира на восьмом этаже. А на девятом сосед сидел на кухне и пил кофе с женой. Снаряд упал на дом сверху и пролетел прямо между ними на седьмой этаж. Этот мужчина сказал, что не знает, как остался целым. А потом в мою квартиру начало прилетать, сначала в спальню. Хорошо, что была в подвале. А потом грохнуло так, что всех нас засыпало пылью и грязью и выбило металлическую дверь, – с ужасом рассказывает женщина.
смотрела по телевизору, как прездент Зеленский давал интервью у моего разрушенного подъезда
Еду и воду привозили харьковские волонтеры. С одним из них женщина смогла уехать из Харькова.
– Дал на сборы пять минут. Я по этому битому стеклу и глыбам едва поднялась в свою разбитую квартиру, схватила сумку с вещами. Пыталась забрать кота внучки – он испугался и залез так далеко под диван, что не смогла достать, – говорит Светлана Григорьевна. – Когда выбежала вниз, волонтер уже нервничал – снова начинался обстрел. Запрыгивала в его машину практически на ходу. Начало греметь. Он сказал, что тоже очень боится, поэтому должен немедленно ехать. Вывез меня к подруге в другой район, где я неделю еще жила.
Женщина считает, что получить новое жилье вместо разбитой российской армией квартиры вряд ли сможет. Потому что разбор завалов, расчистка территории и строительство нового микрорайона растянется лет на 10.
– Я смотрела по телевизору, как прездент Зеленский давал интервью у моего разрушенного подъезда. И сказал Терехову (мэр Харькова. – Gazeta.ua), что надо бы помочь людям, полностью потерявшим жилье. Но денег у государства нет, поэтому это полностью ляжет на бюджет Харькова, – сокрушается женщина. – А тот (Терехов. – Gazeta.ua) ему и ответил: "Чтобы это поле разминировать, нужно лет 10". Там каждый метр заминирован. Мой огород заминировали! У меня там лук, морковь и чеснок были на зиму посажены, вскопано все!
Приглашает в соседнюю комнату. Там пусто, лишь разноцветными участками на стенах старые обои, и комплект трикотажного женского белья сушится на веревке. А за окном без штор узкий, по ширине комнаты, участок земли, плотно засаженный овощами: картофель, морковь, лук и чеснок, помидоры, зелень. Все засадила, потому что пенсии в две тысячи гривен не хватает, а денежную помощь ни разу не получала, заявляет харьковчанка.
Жалуется на гуманитарку. Помощь в поселок приходит, но ее не всем раздают, уверена.
– Своими глазами видела, что получили 10 коробок окорочков. А нам дали один на двоих с сестрой. А другие куда дели? И секонд-хенд вроде бы и привозят, а выбрать ничего. Те женщины, кто там сидят (также переселенцы. – Gazeta.ua), перебирают его, лучше отбирают и отдают своим. А нам одни остатки, – вздыхает.
ВЛАСТЬ РАЗВОДИТ РУКАМИ
О том, как местные власти справляются с большим наплывом беженцев, говорим с представительницей Валковской громады, курирующей вопросы помощи внутренне перемещенным лицам.
Заместитель Валковского председателя по вопросам деятельности исполнительных органов власти Ольга Борщ для разговора приехала в Центр туризма, краеведения и экскурсий учащейся молодежи, созданный восемь лет назад на базе Ковяжской школы интерната.
Говорим в небольшой комнате двухэтажного общежития, которое сейчас было выделено для переселенцев.
– В Валковскую громаду приехали более 20 тысяч временно перемещенных лиц при том, что зарегистрированы и проживают здесь 28 тысяч человек. И в каждое село и поселок приехали в таком почти количестве, как есть собственного населения, – рассказывает чиновница.
Такой наплыв переселенцев объясняет близостью Харькова. Даже сейчас некоторые из беженцев, проживая здесь, ездят каждый день в город. Это создает проблему – громаде сложно привлекать к гуманитарной помощи волонтеров. "Часто слышим ответ, что здесь все спокойно и полноценно работают магазины, банки и рынки", – говорит Ольга Борщ.
Сейчас в Валковской громаде нет ни одного свободного домика
– Написали 67 писем в разные фонды, из них "выстрелили" 31. Это существенная помощь и большие грузы, которые смогли распространить по общине, – рассказывает Ольга Ивановна.
В Ковягах беженцев разместили в Центре туризма. Максимальное количество, на которое рассчитано заведение – 65 человек. В настоящее время проживают 45 человек. Из них четверо – дети.
– Другие люди расселены в частном секторе. У кого-то здесь родственники есть, кто договорился о доме. Сейчас в Валковской громаде нет ни одного свободного домика. Даже если с кирпичным полом – занято абсолютно все, – объясняет представитель громады. – Первое время община самостоятельно справлялась. Привлекли ресурсы для питания переселенцев за счет продуктов, закупленных для учебных заведений. Параллельно искали благодетелей.
Недавно в помощь переселенцам удалось привлечь иностранных партнеров. Один из немецких благотворительных фондов согласился профинансировать обустройство Центра краеведения, туризма и экскурсий под нужды временного проживания перемещенных лиц.
О гуманитарной ситуации, на которую жалуются вынужденные переселенцы, чиновница говорит: в громаде не справились с объемами информации и не успели еще корректно зарегистрировать прибывших.
этого очень мало, чтобы охватить помощью всех перемещенных лиц
– Наш городской совет должен был только сформировать дела. Но начисляют выплаты в Богодухове (Валковская громада территориально принадлежит Богодуховскому району Харьковской области. – Gazeta.ua). Только они владеют государственными средствами. Их специалисты работают. Но объем информации огромен, в поданных документах очень много ошибок. На весь Богодуховский район перемещенных лиц – более 53 тысяч. Но надеемся, что выплаты начнутся уже на днях, – объясняет Ольга Борщ.
По 2 тыс. грн получат взрослые, по 3 тыс. грн – люди с инвалидностью или дети. Выплаты будут поступать из расчета за каждый месяц пребывания в общине.
– По президентской программе в громаду заехало 18,5 тонн гуманитарной помощи. Но этого очень мало, чтобы охватить помощью всех перемещенных лиц, – объясняет Ольга Ивановна.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Модули – как термосы" – как живут переселенцы в первом мобильном городке Украины
ОБЩЕЖИТИЕ
Из-за двери слышны голоса. В комнату заглядывает улыбающаяся молодая женщина. Ее вьющиеся волосы собраны наверху в пышный "хвост". Нарощенные ресницы, прозрачный розовый блеск на губах придают женщине праздничный вид.
Харьковчанка Любовь взяла на себя обязанности по организации быта в общежитии, где живут переселенцы. Соглашается показать комнату, где живут вместе с сыном. Это учебный кабинет. До этого семья жила в другом помещении, но там начались ремонтные работы.
Любовь проживала в 602-м микрорайоне Харькова недалеко от Салтовки. 24 февраля проснулись от взрывов в своей квартире. В тот же день уехала из города с сыном, мужем и бабушкой.
Я со своим сыном жить в тюрьме не хочу
– Не думали, что поедем так надолго. С собой не взяли практически никаких вещей. Ехали в домашней одежде, сверху накинув куртки, – показывает женщина зимнюю одежду, которая висит на крючках настенной вешалки. – Впоследствии другую одежду привез муж – он каждый день ездит на работу в Харьков. Следит за порядком дома, поливает цветы.
Любовь работает в пенитенциарной системе. Взяла отпуск без сохранения заработной платы.
– Есть сотрудники, которые ходят на работу. Они там живут. Я со своим сыном жить в тюрьме не хочу. На Холодной Горе тоже стреляют, как и в нашем микрорайоне. Оставлять ребенка самого дома на другом конце Харькова в такое время я тоже не могу, – объясняет женщина.
В общежитии все подчиняется графику. Между жителями распределено дежурство, каждое утро производят влажную уборку помещений совместного пользования.
На общей кухне две электрические плиты и микроволновка. Есть рабочие столы, мойка и старый стеллаж без дверцы, крашеный белой масляной краской. Под столом в двух больших коробках порезанный мелкими кубиками и высушенный в духовке хлеб.
Сначала в общежитии готовили на кухне еду для всех продуктов, которые предоставлял поселковый совет и волонтеры. Впоследствии отказались от этой идеи.
готовит каждый сам себе. Потому что сейчас гуманитарку не дают
– Я три месяца готовила на всех еду: завтрак, обед, ужин. Мне помогали женщины. Сейчас готовит каждый сам себе. Потому что сейчас гуманитарку не дают, – говорит Любовь. – В последний раз давали в марте, тогда были куриные окорочка. Давали окорочек на одного человека. В сельсовет привезли 10 ящиков по 26-28 штук в каждом.
Люди живут в общежитии бесплатно. Первый месяц переселенцы помогали наводить порядок на территории. В частности, вырубили кустарник акации и клинков, которыми буйно заросла часть территории. Этой же древесиной отапливали помещение – использовали как дрова для местной котельной.
НЕДЕТСКИЕ ИГРЫ
Идем по дорожке между спортивной и детской площадкой. Среди высокой травы по двору бегает забавный пес породы джек-рассел-терьер. На турниках подтягивается мускулистый подросток. На детской площадке играют трое детей дошкольного возраста. За ними с парковой скамьи наблюдает улыбающаяся блондинка лет 30.
– Насколько дорога жизнь в Ковягах? – спрашиваю.
– Недешевая. Если сравнивать с Чутовым (поселок в Полтавском районе Полтавской области в 50 км от Ковяг. – Gazeta.ua), то там гораздо более дешевые продукты. Неясно, с чем связано. Возможно, здесь меньше магазинов и нет маркетов – только частники. Ставят себе цену, какую хотят, – говорит 35-летняя Алла Фирсова.
Каждую пятницу в Ковяги приезжает машина с колбасой и сыром от производителя. Выходит значительно дешевле, чем покупать в магазине, добавляет женщина. Она, в отличие от большего количества переселенцев, работает – в интернете.
В Ковяги Алла Фирсова перебралась в начале марта с 4-летней дочерью.
– Сначала мы думали, что это скоро закончится. Пару дней – и они договорятся. Но стало только ужаснее. Самолеты над домом, – вспоминает. – Слышно, как летит ночью, и ты только и можешь, что молиться. Никаких сирен не было. Единственный выход был уходить в метро. Но там нет базовых условий, мы бы не смогли. Холодно, нет личного пространства и элементарной гигиены. Трудно зависеть от кого-то: принесут или не принесут еду. Лекарство негде купить. И я еще боялась, что зайдут в метро и бросят бомбу.
Мама, ты умрешь. Что я буду без тебя делать?
В Ковягах есть условия для жизни. И самое главное – дочке нравится, потому что есть где побегать и поиграть, говорит женщина.
– То, что я вижу – у них игры в войнушку. Через месяц ей пять лет, а загадывает желание, чтобы вернуться в Харьков и чтобы там скорее перестали бомбить, – рассказывает Алла. – Мы ей не говорили о том, что там происходит. Но неделю жили в таком режиме: взрыв – бежим в коридор. Раз ей что-то приснилось: "Мама, ты умрешь. Что я буду без тебя делать?" И тут же отвлеклась – побежала играть.
Женщина показывает на площадку, где трое дошкольников сидят на корточках в песочнице. Что-то сосредоточенно делают в игрушечных ведрах и формочках.
– Они сейчас играют. Готовят гуманитарные обеды для людей по спискам – такой сюжет игры сами придумали. Я подошла, а мне говорят: "Вы есть в списке? У нас сегодня пюре и котлеты". Говорю: "Нет, но запишите", – грустно улыбается женщина.
2 
1
Комментарии