"У нас новый проект - ездим по селами и смотрим, как работают депутаты на округах. В городе от микрофона все шарахаются. А в селе - совсем другая жизнь. Людям накипело, они хотят общаться. Никто там не углубляется в политику. Я заметила, что в селе знают все, кто их депутат, в облцентрах уже нет. Люди не знают, что у их депутатов есть обязанности. Это удивляет. Надо приглашать не тех людей, которые постоянно есть в телевизоре, а тех, которые действительно что-то делают, но о них мало говорят", - рассказывает журналистка ТВі Юлия Банкова.
Вспомни самый экстремальный свой эфир.
На 7 утра мы пригласили одну музыкальную группу. Не буду их называть. Такой "цыганский табор". За 10 минут до эфира прибегает к нам редактор, говорит: "Ребята приехали с вечеринки. Они всю ночь гуляли-праздновали". Я смотрю в глаза редактору и понимаю, что эфир будет "интересный". Пришли очень навеселе. Мы решили сократить эфир. Провели только 15 минут. Это было страшное напряжение. Я так боялась, что кому-то станет хуже и кто-то упадет. Им было трудно говорить, язык заплетался. Но музыканты оказались настоящими профессионалами. Мы мало с ними говорили. Двумя словами перекинемся и просим: играйте. Играли они хорошо. Композиции у них, к счастью, длинные. Когда играют - ничего не заметно.
А наоборот - приятный?
Я человек, который с точными науками не очень дружит. Но меня убедили пригласить на эфир руководителя украинской делегации в Андронный коллайдер Геннадия Зиновьева и поговорить о Бозоне Хиггса. Перед программой я была уверена, что зрители нас переключат. Я никогда в жизни ничего интереснее не слышала. Под впечатлением от этого несколько месяцев ходила и всем рассказывала, что такое Бозон Хиггса. Сложно объяснить людям сложно. Наибольшее мастерство журналиста - уметь говорить о сложном простыми словами.
Были гости, которые в эфире и вне эфира вели себя по-разному?
Из таких мне запомнился журналист белорусский Сергей Дорофеев. Профессионал, диктор с советских времен, у него очень хорошо поставленный голос. Очень уверенно говорит. Но у него в эфире включается какая-то программа ограничения: он становится напряженным и фильтрует каждое слово. Мы спрашивали его о Лукашенко, о протестах. Я бы назвала его высказывания осторожной контролируемой констатацией. Хотя мы хотели эмоциональных фраз: да, это диктатура. Он такого не говорил. Во время рекламы он стирает пот со лба: "Ребята! Ну и вопросики у вас!" Мне было странно, что его из Беларуси выгнали за то, что он много себе позволял. Что же он себе позволял, если здесь в Украине боится слово лишнее сказать?
Случалось изменить мнение о каком-то политике к лучшему после разговора с ним?
Никто из них меня не удивил. Раз надеялась, что улучшится мое впечатление о Колесниченко. Договариваюсь с ним об интервью по телефону, и он мне начинает по-украински отвечать. Думаю: "Ого, не такой, оказывается, страшный, каким кажется". Договорились подъехать к нему на комментарий. До этого была на подъеме: всем рассказывала, как Колисниченко хорошо разговаривает по-украински. Приехала. Но поняла что я его переоценила. Грубый и высокомерный.
С политиками общаться неприятно, потому что у них очень предсказуемые ответы, знаешь, что никакой искренности от них ждать не стоит.
Ты провоцировала своих гостей в эфире?
Был случай с депутатом-регионалом Олегом Надошей, который предложил отменить переход на зимнее время. Объяснял так: "Знаете, я много наблюдал за своей дочерью, и вижу, что ей так тяжело утром вставать. И я подумал: а зачем мы перевод был знать на какой канал иду. Лучшая отговорка политиков - назвать журналистов предвзятыми.
2 
79692
Комментарии
2