- Колбасу везу домашнюю, котлетки, буженинку, торты, конфеты. Ночь не спала — готовила. Не видела ребенка пять месяцев, - говорит 48-летняя Елена Дворецкая.

49-летие едет праздновать с дочкой. Младший лейтенант Вооруженных сил 24-летняя Виктория Дворецкая служит заместителем командира роты огневой поддержки в 24-ом штурмовом батальоне "Айдар". Воюет в нем с мая 2014 года. В июне 2015-го демобилизировалась. В апреле прошлого года пошла в ВСУ на контракт уже как офицер. Виктория - первая в Украине женщина-офицер с боевой специальностью "командир механизированных подразделений".

– Раньше наведывалась домой раз в месяц-два. Как стала командиром - реже. Я бы уже давно к ней приехала, но она не пускала. Говорила, нельзя, - говорит мать.

Поезд №126 "Киев-Константиновка" до мая 2014-го курсировал до Луганска под фирменным названием "Лугань". Ныне о былом маршруте ничто не напоминает.

- Вам не страшно в зону боевых действий ехать? - спрашиваем.

- А чего мне бояться? Мой ребенок воюет, а мне страшно?

Напротив Елены в купе слушает разговор женщина. Вере, на вид, лет 55. У нее темные волосы и розовый маникюр. Едет в город Курахово Донецкой области.

- Я вот от дочери. Ничего, что по-русски? Одна в Москве живет, с тех пор, как война. Другая — в Киеве, полгода с ней не общались — разошлись во взглядах. В Донецке квартира трехкомнатная разбомлена, - говорит.

Вера - родом из России. В Украине живет 30 лет.

- 22 года была учителем биологии и химии, из них 10 лет — директором. У нас в школе все на русском было, только документы заставляли вести на украинском. А сейчас — и преподавать, принудительно, - говорит.

Елена предлагает Вере бутерброд — та достает свой.

За окном — минус 10. В купе — жара. На ночь оставляем двери открытыми.

В 8.10 поезд прибывает в Константиновку. Сейчас это ближайший к Донецку город, куда можно добраться поездом.

Направляемся к автовокзалу — через дорогу от железнодорожного. На маршрутке две таблички: "Торецк — Мариуполь" и "Дзержинск — Мариуполь" с еще недекоммунизированым названием города. В микроавтобусе звучит заслуженный артист России Денис Майданов.

Сразу за чертой Константиновки стоит блок-пост. Автобус останавливают полицейские в амуниции и с автоматами. Отправляют на стоянку.

– Пару человек на проверку, – говорит один из них.

Указывает на двух мужчин. Они молча идут за полицейским. Через пять минут один возвращается к маршрутке.

– А где второй? — спрашивает водитель.

– Еще проверяют.

Минут через 20 люди в маршрутке начинают нервничать.

– Что там такое, парни? — кричит водитель полицейскому. - Уже три автобуса проехало. У меня щас люди начнут выходить. Я так ничего не заработаю. Мне что, без него уезжать?

Через несколько минут парень возвращается. Автобус трогается.

- И зачем было переименовывать? Красивое же название было — Красноармейск, - говорит женщина в сером пуховике, когда проезжаем Покровск.

95 км до Курахово преодолеваем за 2 часа. На автостанции много военных. Объявления делают на русском языке, но уже с декоммунизироваными названиями населенных пунктов.

Ждем Викторию на заправке в 200 м от автостанции. Заезжает светло-серый внедорожник Mitsubishi Pajero, залеплен грязью и снегом. Из водительской двери выходит девушка в зимних камуфляжных штанах, оливковом флисовом свитере и арафатке. С правой стороны видно кобуру с пистолетом. В руках держит букет в бумаге песочного цвета. Бежит к матери. Крепко сжимают друг друга в объятиях.

 

– Ну чего ты? - говорит Виктория. Вытирает слезы матери. Целует, дарит цветы. – Ой, ну еще в день рождения ты не плакала. Садись в машину, поедем блиндаж покажу. Сапер, возьми сумки, - говорит солдату, что приехал с ней.

Тот быстро грузит багаж в авто. Виктория обходит машину, стучит ботинком по подкрылках, садится за руль.

– Что ты там стучала?

– Налипло снега, а сейчас ударил мороз - замерзло, не отбить. Вчера пробовали кипятком отливать, не помогло, – говорит Виктория.

 

Мать гладит ее по лицу, поправляет волосы.

- Ты голодная? Давай колбасы отломаю?

- У меня в машине всегда есть что покушать, главное найти. Будешь Баунти?

Проезжаем знак "Донецк 32 км".

– Это уже так близко Донецк?

– Вон за теми терриконами - то уже не наше.

Останавливаемся в селе. Виктория на мать надевает свой бронежилет. На нем по левую руку в чехле висит нож. Справа – аптечка с надписью маркером "Дикая".

На пути к передовой все чаще попадаются изуродованные обстрелами дома.

– Здесь никто не живет?

– Возвращаются понемногу. Сейчас сильных боев нет. Вон там, — показывает на дом с краю села, - хозяева уехали, сейчас пьяницы живут. Прилетает, а им все равно.

Выезжаем за село. Приближаемся к лесополосе. Лишь когда автомобиль замедляет ход, удается разглядеть тщательно замаскированный взводный опорный пункт.

На позициях первой встречает рыжая кошка. Трется об ноги 61-летнего бойца Леонида Матвиива из Калуша Ивано-Франковской области. До войны работал слесарем — ремонтировал тепловозы. Дома его ждет жена, двое дочерей, сын и четверо внуков. В 2014-м Лео, так его здесь зовут, не взяли в армию через военкомат, потому что ему уже было 58 лет. Позже поехал в "Айдар" с волонтерами и остался. Служит с марта 2015-го.

 

- Здесь много наших погибло, - говорит.

- Как оно, когда вами, взрослым опытным мужчиной, управляет девушка?

- Когда руководит грамотно, то почему — нет? Она и за командира роты бывшего тянула лямку, и за нового, пока входит в курс дела. Все на ее плечах.

В натопленном дровами блиндаже пахнет древесиной и кофе. На каменной печке стоит еще теплая турка. Под потолком — люстра из ткани, советских времен. На стенах — детские рисунки. За деревянным столом — два 18-летних контрактника. Товарищи называют их в шутку "падаванами" (ученики джедаев — рыцарей-миротворцев, персонажи фильма "Звездные войны", - ред.).

Елена приносит из машины конфеты, мясную нарезку. Бойцы, в первую очередь, берутся за котлеты. Пьем чай и идем к отдельному блиндажу Виктории.

– Не очень убрано, вы уж извините.

Блиндаж освещают прикрепленные к потолку светодиодные разноцветные ленты. Работают от аккумулятора. Электроэнергию от дизельного генератора подают только ночью.

В "комнате" при входе слева — буржуйка. Рядом — умывальник и большое зеркало. Стоит крем для лица, моющее средство для посуды. На двухэтажной кровати — одеяло и длинный пушистый розовый халат.

Виктория смеется:

- Ребята на День рождения подарили. Говорят, кофе утром в нем будешь пить у блиндажика. Еще один подарок, - берет на руки полосатую кошку.

Напротив кровати — узкий длинный стол. На нем ноутбук, большая тарелка с фруктами. Над столом — карта.

– И не страшно тебе тут одной спать?

- Мама, здесь куча блиндажей еще, рота стоит.

– А это что, рация?

– Нет, мама, это "тапик" называется (военно-полевой телефонный аппарат, - ред.). У всех протянуты провода, так нажимаешь - и говоришь. У меня крутой, на кнопке. А у всех крутить надо, как в кино про Вторую мировую.

– А почему не радиосвязь?

– У раций ограниченный радиус действия. Да и против "тапика" бессильны РЭБ (системы радио-электронной борьбы, приглушают сигнал радиостанций, - ред.).

Елена поправляет спальный мешок на кровати.

– Боже, синтетика, не холодно? Давай я тебе матрас вышлю!

– Давай, мама, я буду отсюда на "Урале" на ротацию ехать. У меня и так VIP-апартаменты. Почти, как комната в общаге.

– Ну я, может, и хуже ожидала.

 

Уходя из блиндажа, Виктория заглядывает в покрытое пылью зеркало. Оно — рядом с буржуйкой, вытирать – бесполезно, говорит.

У Виктории выходной. Для свидания с матерью зарезервировала номер в кураховском отеле.

– Боже, Вика, ну зачем оно тебе, ты же девочка. Я уже внуков хочу. А тебе война дороже мамы.

– Ой, ма. Хочешь, кота своего подарю?

- Не надо, у меня уже два есть, - смеется.

Едем по полевой дороге. Авто попадает в перемет и вязнет в снегу. Виктория звонит подчиненному. Через 5 мин спасать нас из снега приезжает боец на "Урале". Вытягивает внедорожник.

- Вика посадила меня с букетом в джип, одела броник и обвозила по всей войне, - говорит Елена по телефону. - Завтра рано уже еду домой.

×