"Есть большие вопросы, кто еще в команде Зеленского играет на стороне России" – Николай Мельник

Если отталкиваться от этой статьи, то даже в ней отмечалось три ужасных тенденции. Первая – мы просим одно количество оружия, а нам дают другое и говорят: "Вы справитесь". Вторая – Зеленский настаивал, чтобы контрнаступление шло не в одном направлении, а одновременно на юге и востоке. Это было прямое вмешательство политической верхушки в военные дела. Третья – американцы исходили из вопросов потерь из своего опыта в Ираке и Афганистане. Но у нас получилось по-другому. Были использованы неправильные алгоритмы и расчеты потерь получились совсем другими. Мы увидели большие пробелы в планировке.

Как человек, привлекаемый к планированию на оперативно-тактическом уровне, могу сказать – мы не рассматривали фактор авиации и дронов и их существенное влияние на наше контрнаступление. Это сыграло с нами злую шутку.

Когда американцы говорят, что предоставили всю необходимую технику для контрнаступления, это не соответствует действительности. Потому что у меня всегда вопрос: в каком состоянии была техника? Ведь те Bradley, которые нам пришли, во всех ротах была одна и та же ситуация – из 10 стрелять могли не больше двух. Все остальное мало безумные проблемы с электричеством, платами, моторами, другими агрегатами. Это был ужас. Мы почти месяц все ремонтировали. Поэтому, когда американцы говорят, что мы должны наступать в апреле, у меня вопрос: а как это должны делать? То же самое и по технике инженерного разграждения. Я не знаю, где была американская. Потому что у меня была только старая советская. Которая ломалась и едва ехала. А потом на все это наложилась недооценка противника. Это уже украинская сторона не рассчитала некоторые моменты. Но просчеты со стороны американцев были более значимы для поражения контрнаступления. Хотя с нашего генералитета ответственности тоже не снимаю.

Общество положили в тёплую ванну марафона и не разрешали из него вылезать. Это создало завышенные ожидания, что породило повышенное давление на генералитет. На принятие решений и изречения. Напомню, что генерал Сырский (Командующий Сухопутными войсками Вооруженных сил Украины, командующий оперативно-стратегической группировкой войск "Хортица". - Gazeta.ua) в июне заявлял, что вот-вот мы возьмем Бахмут. Я не могу сказать, что если бы мы ударили в одном направлении, то было бы удачнее. Потому что россияне построили три линии обороны. Даже если бы бросили все Силы обороны, у нас просто было бы больше потерь. Но то, что мы распылили силы, тоже до добра не привело.

Завышенные ожидания были созданы благодаря решениям политической верхушки. Ни для кого не секрет, что основной транслятор теплой ванны – это "Единый марафон". Когда меня ранило, то я в больнице включил телевизор и о*ренел от того, что там неслось. Ведь в телевизоре никто не понимал, почему мы до сих пор не прорвались в Крым. Это говорили журналисты, эксперты, политические деятели. Что "нужно совсем чуть-чуть и мы прорвем оборону противника". А это была ложь. Власти сейчас разбираются с последствиями того разочарования, которое сами и посеяли. Ибо разочарование людей – это самое ужасное.

Расплачиваемся за просчеты лета. Нам не хватает техники, патронов, дронов. Проигрываем россиянам во всех этих компонентах. Кроме людей. Они у нас самые лучшие. Держимся благодаря героизму простого украинского солдата. Больше нет объяснений. Это произошло потому, что мы людей и технику потеряли летом.

Да, можно так назвать. Потому что должны были вернуть Токмак (линия наступления в Запорожье остановилась в селе Роботино – Gazeta.ua) и освободить Бахмут (Вооруженные силы продвинулись на окраине города – Gazeta.ua). Это было неудачное наступление. Но благодаря нему даже самая инфантильная часть общества начала взрослеть и понимать, что ничего легко не будет. Что у нас – очень трудный путь. Надеюсь, используем эту ситуацию для взросления, а не для впадения в истерику.

Власть не монолитна. Даже окружение Зеленского. Поэтому, например, сейчас наблюдаем перекидывание ответственности на Залужного. Но у него есть козырь - поддержка в армии.

Сейчас проходят очень мощные разборки в военно-политическом руководстве – кто виноват в том, что это произошло? Мой ответ прост – виновато все военно-политическое руководство. Военные принимают окончательные решения, но политики разрабатывают основу для этого и должны снабжаться средствами для выполнения. А когда ты говоришь, условно: "Там высотка – захвати". И даешь рогатки – так к политикам есть вопросы. Но есть и к тем, кто решает идти освобождать территории без необходимых сил и средств, не задает вопрос ребром и не объясняет, что это невозможно.

Если власть не опомнится и решит играть в игру "Петлюра-Болбочан" (полковник Армии УНР Петр Болбочан – командир операции по освобождению Крыма от большевиков. Имел разногласия с руководством государства, был арестован и казнен по приказу Симона Петюры. – Gazeta.ua), мы поиграем. Это факт. Наша политическая элита чисто из морально-нравственных и умственных качеств не готова ни к войне, ни к миру, ни к построению какой-либо системы. Политическая элита у нас – люди не очень высокого качества. Поэтому надеюсь, что они ограничатся небольшим вмешательством в военные дела, обеспечат гражданский контроль, но все это не будет нарушать вопрос военной и национальной тайны. Ведь когда народные депутаты ездят в посадки, чтобы сфотографироваться у техники и затем выкладывают фотографии с геотегами, это не свидетельствует, что они настроены на помощь армии. Надеюсь, власть занимается вопросами самоограничения. Если будет вмешательство в работу военных, это ничем хорошим не закончится.

Это действительно вредит Украине. Потому что, когда говорим о Главкоме, при настройке коммуникации западные партнеры всегда спрашивают: как долго будете на должности? Кто будет отвечать, если что-нибудь не получится? С кем строить коммуникацию? Поэтому слухи, которые могут снять Залужного, довольно негативно играют на вопросы военного сотрудничества со странами НАТО.

Но тоже до сих пор интересно – Безугла атакует в интересах кого? Потому что есть определенные круги генералитета возле Зеленского в Кремле. А у нас недавние любимцы президента могут оказаться госпредателями – я сейчас говорю об Александре Дубинском (13 ноября СБУ сообщила, что собрала доказательства для оглашения подозрения в госизмене действующему народному депутату Александру Дубинскому. – Gazeta.ua). Потому есть большие вопросы, кто еще в команде Зеленского играет на стороне России. Потому что если обычный депутат начинает атаковать столь высокую должность, значит, за этим стоит большая игра. Сюда следует добавить заявления Данилова (Секретарь СНБО – Gazeta.ua), что военным нужно заниматься своими делами, а не делать заявления.

К сожалению, даже президент не может унять свое ближайшее окружение. И это очень вредит Украине.

Власти предлагали проект закона по одноразовому трехмесячному отпуску без демобилизации. Это неплохой вариант, но только при отсутствии чего-либо другого.

Сначала нужно признать три проблемы при мобилизации. Первая – мобилизация всех. То есть мы понимаем, что сейчас в армию забирают тех, кто не смог убежать. А общество хочет, чтобы мобилизовывали всех, в том числе накачанных спортсменов. Потому что пока одни сражаются, другие ведут богемный образ жизни. Это многих раздражает. Интересно будет, когда дойдут до Boho в Киеве (скандальный ресторан в столице. Журналисты выяснили, что каждую ночь через боковой вход туда заходят сотни посетителей, нарушая комендантский час. – Gazeta.ua). То есть люди понимают, что у нас есть блатные. Второй вопрос – на сколько мобилизовывать. Давайте определять термины. Третий вопрос – подготовка. Наша система сейчас учит солдата только алкоголизму. И хорошо, если дальше с ним работают хорошие офицеры.

Государство ни одну из этих проблем сейчас не пытается решить. Даже ситуативные походы в клубы и спортзалы не решают проблему взяток. Схемы остались. Поэтому есть недобор в военкоматах. У нас не всегда успевают нормально подготовить и разобраться, готов ли этот человек вообще выполнять задачи, которые на него хотят возложить. У нас есть системные проблемы. И нужно наполнять ТЦК не просто людьми с фронта, а специалистами, которые прошли войну и смогут преодолеть эту систему. Нужны честные люди. Но пока на верхах всех устраивает подобная система.

Тотально. Большинство присылаемых людей не горят желанием воевать. Из-за чего двойная нагрузка подает на воюющих с 2022-го года. Ибо преимущественно это – идейные люди. Поэтому проблема ужасная и с ней нужно что-то делать. Увеличивать ответственность уклонистов – недейственная практика. Надо заниматься нравственной подготовкой бойцов. А этого никто не делает. Люди, которые должны это делать, в большинстве подразделений просто перекладывают бумаги, потому что бумаг много.

Обогащение. Ни один депутат за это время не обеднел. Все прекрасно понимают, что военкомы прекрасно живут. Таможня тоже. Налоговая не беднеет. Государство не меняется. Мы вернемся в ту самую тотально коррумпированную страну со слабыми элитами. Это очень выбешивает.

 

Чтобы было разочарование, нужно сначала очароваться. Но у меня этого не было. Хотя я считал, что у наших политических элит есть инстинкты самосохранения. Но оказалось, что нет. Оказалось, что они ведут себя так, будто не собираются управлять страной очень долго.

Наши элиты рассматривают возможности неудачного мира для Украины. Они зарабатывают на всем – транзите зерна, строительстве дорог. Только за полтора года войны президент говорит, что нам нужно строить не дороги, а инженерные заграждения. И только после того, как об этом начали кричать все. Потому что россияне строят инженерные заграждения со скоростью звука, а мы над ними смеемся. Они копают тракторами, а мы – лопатами. И кто из нас дурачок?

Окружение Зеленского рассматривает все возможности завершения войны. Хочу только надеяться, что сам президент для себя не видит варианта поражения.

Так устроен, что не было страшно. Боюсь терять людей. А на поле боя выполняю задание. Стараюсь сберечь личный состав и технику, чтобы можно было выполнять задачи. Адаптировать приказы, идущие сверху. Потому что не всегда есть корреляция между тем, что тебе говорят, и здравым смыслом.

Меня даже когда ранило, продолжал кричать и командовать. Мысли о том, что погибну, не было. Ты боишься до этого и боишься после. А во время боя ты просто выживаешь.

Ранение было "классическое". Вызвал Bradley, чтобы вывезти раненых. Выполнили задачу – отбили посадку и контратаку. У нас было около десяти раненых. Я увидел, что машина начала идти по минному полю. Выскочил из посадки – начал махать руками, показывать, что нужно поправить маршрут. А до этого россияне провели дистанционное минирование. В дальней посадке по нам дали очередь, скорее всего, из крупнокалиберного пулемета (скорее всего НСВТ), давший очередь в мою сторону. У меня отскочила правая нога, начал прыгать и наступил на "лепесток" (противопехотная фугасная мина – Gazeta.ua). И упал на "лепесток". Мои бойцы шутили: "Наш командир разминировал собой больше, чем американский танк "Wicent".

Мои бойцы были обучены. Возле меня шел радиотехник роты. Очень быстро набросил четыре турникета и потащил. Быстро эвакуировали, потому что подъехал Bradley. Каждая концовка была ранена. Ибо ударной волной сожгло руки. И такая ситуация, что сам не мог наложить турникет. Но не потерял сознание, и передал управление.

Подавленные. Потому что, во-первых, ты год-два жил в социальной структуре, где все было понятно и ты был в центре социальных связей, а здесь тебя выбрасывает из этой среды. Второе – ты не знаешь, что делать дальше. Кому ты нужен и будешь ли дальше нужен. Из бригады или батальона обычно тебе никто не звонит. И все – лежишь и смотришь в потолок вместе с такими же, как ты. Кто-то впадает в депрессию, кто-то нет. Я особо не переживал. Подумал, что в футбол не собирался играть. Это было настолько сильное моральное и физическое истощение, что я подумал – могу выспаться теперь.

Есть один психолог на ту несчастную больницу. Она раз в неделю приходит, спрашивает, как спишь и есть ли суицидальные настроения. Тратит столько времени, сколько может.

То есть с формальной точки зрения есть психолог и он приходит. Но мы прекрасно понимаем, что этот специалист в больнице – не самый качественный. Он не может за небольшое время определить, что у человека действительно в уме. Государство вроде бы решило вопрос, но насколько это помогает людям – не знаю.

К счастью, никак. Мы с государством друг друга не трогаем. Я занимаюсь в благотворительном реабилитационном центре. Здесь каждый день индивидуальные занятия с врачом-реабилитологом. Новые тренажеры. Я видел государственные учреждения. Там трудятся святые люди. Но все средства по сравнению с частными центрами – земля и небо.

Денег, ресурса человеческого и коммуникации. Нужен диалог между государством и обществом. И он должен быть откровенным. А не отговорки и отписки. Проблема не в ВЛК или раненых, а в том, что проигрываем войну. Давайте вместе подумаем, что с этим делать, и как это обеспечить. Пока обратную связь со стороны государства не вижу.

У нас есть только один прогноз. Должны сражаться до последнего украинского патрона и последнего российского солдата. Если проигрываем, то Голодомор покажется нам легкой прогулкой. Нам некуда отступать. А россияне сопротивление нам никогда не простят. И мы не простим то, что они сделали. Либо выиграем, либо нас ждут страшные времена.