Лукашенко оказался лучшим учеником Сталина, чем Путин

"Мы за ценой не постоим" остается трагической нормой постсовка

Белорусское внешнеполитическое ведомство лишило аккредитации съемочную группу российского "Первого канала" за репортажи о распространении в стране смертельного коронавируса.

Журналисты "Первого канала" - а его программы могут смотреть не только подданные Владимира Путина, но и подданные Александра Лукашенко - рассказали зрителям о последствиях отсутствия ограничений во время пасхальных праздников и "республиканского субботника", вспышке болезни в небольшом городке Столбцы под Минском и прочих печальных реалиях жизни в стране, жители которой стали заложниками дурости и равнодушия стареющего совкового диктатора. И предупредили, что это может быть только началом кошмара: если не будет ограничительных мер, белорусская система здравоохранения просто не выдержит, - пишет Виталий Портников для "Грани.Ру".

У журналистов "Первого канала" по большому счету просто нет выбора. Они вынуждены говорить правду о ситуации с коронавирусом просто потому, что если начать хвалить Лукашенко и скрывать факты, это поставит под сомнение меры, которые принимаются в России. Более того, можно предположить что Александр Лукашенко избрал такую стратегию (не)борьбы с коронавирусом именно для того, чтобы поставить эти меры под сомнение. Чтобы показать: в то время как "великий и ужасный" Владимир Путин самоизолировался в новоогаревском бункере, он, Лукашенко, бесстрашно ездит по своей стране, утверждает, что никакой опасности нет, и даже готовится к параду - несмотря на отмену мероприятия в российской столице.

Таким образом, именно Лукашенко оказывается прямым наследником советских бонз - тех самых, что забрасывали немецкие танки телами советских солдат или проводили первомайские демонстрации после Чернобыля. В Советском Союзе ценность человеческой жизни стремилась к нулю и, конечно, никакой генеральный секретарь ЦК никогда не отменил бы парад или демонстрацию из-за какого-то там невидимого коронавируса, даже если бы знал, что в результате вымрут города. Торжественное заседание, парад, демонстрация - во всем этом ритуале, дотошно копировавшем церковные обряды, был смысл существования коммунистической бессмыслицы. И эта бессмыслица всегда гордилась именно тем, что никогда не пасовала перед ритуалом. Заседание - в метро, с парада - на фронт, а есть ли у участников парада оружие, чтобы обороняться от врага, к делу отношения не имеет. Главное - промаршировали перед вождем.

И в этом смысле Лукашенко действительно получает почетный приз в виде парада, получает патент на дальнейшее умерщвление белорусов. Но, конечно, интереснее всего ответить на вопрос: почему он, а не Путин?

Как это ни парадоксально прозвучит, дело не в самих диктаторах. Дело в 90-х - тех самых "проклятых 90-х", которые вызывают такое раздражение у Путина и "запутинцев". Тех самых 90-х, которые были в России и которых фактически не было в Беларуси.

Эти 90-е установили новые "красные линии" именно с точки зрения понимания ценности человеческой жизни, начали процесс излечения общества от сталинизма, прерванный появлением Путина. Именно поэтому сформировалось четкое понимание того, что первомайская демонстрация во время Чернобыля - это преступление, а не доблесть. Именно поэтому еще в начале своего правления Путин так опростоволосился с "Курском". Именно поэтому российское общество так реагировало на Буденновск, Дубровку, Беслан. Именно поэтому российские власти прячут могилы погибших в Украине и Сирии и не позволяют своим пропагандистам рассказывать правду о жертвах новых кремлевских войн. Путин может позволить себе многое - но не демонстративное пренебрежение жизнями россиян.

И именно поэтому Лукашенко оказался сегодня лучшим учеником людоеда, приветствовавшего участников первого победного парада и никогда не задумывавшегося о цене своих побед. И преуспевшего в этом настолько, что даже спустя десятилетия его осиротевшие подданные романтически распевали "мы за ценой не постоим".

Вот это "мы за ценой не постоим" и было советской нормой. И осталось трагической нормой доживающего свое постсовка.