Сейчас каждое утро золотое и поневоле напоминает, что иволги улетели.

Они улетели еще в конце августа. Это удивительная вещь — почувствовать их отлет. Потому что, пока они есть, их почти не видишь, только слышишь пение. А затем одним утром моментально чувствуешь, что их уже нет. И чувствуешь это раньше, чем замечаешь, что уже не поют. Немаленькая птица, а умеет делать так, что ты ее не видишь. Вот случайно — клюет шелковицу и отзывается оттуда знакомым голосом, тебе хорошо видно, как ветвь ходуном ходит, листья дрожат, а самой иволги не заметно. А летают — быстрее ласточек, и то где-то между деревьев.

Этим летом они дали разглядеть себя только раз за весь август. Над огородом бабы Онипирки есть открытое пространство, оно хорошо просматривается с нашего двора. И там как-то я увидел, как две иволги гонялись одна за другой. Это было похоже на то, как будто две больших золотых рыбы выпрыгнули из воды. И длилась эта сценка не дольше, чем может держаться в воздухе рыба, прежде чем опять упасть в воду и исчезнуть там.

Но после этого все будто изменилось на весь август — так, будто я теперь сам жил в той воде, где и они тайно присутствуют.

Так, бывает, хочешь притронуться к девушке

Я всю жизнь хотел подержать в руках иволгу и разглядеть ее вблизи. Так, бывает, хочешь притронуться к девушке. И не удалось никогда, ни разу. А в то утро, когда их не стало, чудо как раз и заключалось в том, что вот они были, пусть почти невидимые, но теперь ты точно чувствуешь, что их здесь уже нет, даже невидимых.

Это было невероятное ощущение: больше счастливой близости, чем потери. Потому что я почувствовал их отсутствие, а это сложнее, чем притронуться.

Я пообещал себе долго, насколько смогу, не забывать это утро.

Конечно же, забуду.

Но пока еще каждое утро такое же золотое, как и то, когда они улетели.

×