"Пропагандистская стратегия Путина оказалась уязвимой" - колонка ученого

Колонка в американском издании The Atlantic научного сотрудника Института SNF Agora Университета Джона Хопкинса Питера Померанцева

Когда российская армия впервые начала обстрел села Лукашевка на севере Украины, десятки жителей бежали в подвал семьи Горбонос. Дети, беременные, прикованные к постели старики и сами Горбоносы спустились под семейный персиковый сад и стали ждать. В течение 10 дней слушали, как несколько раз в час свистели и грохотали снаряды. Атаки оставили огромные воронки в земле, испепелив машину Горбоносов и разрушив крышу дома. Наконец, 9 марта они услышали звук въезжающих в село тяжелых орудий и танков - российская армия взяла Лукашевку.

Солдаты приказали перепуганным жителям выбраться на поверхность, а затем бросили в подвал гранату. Горбоносы: Ирина, 55 лет, Сергей, 59 лет, их 25-летний сын Никита провели следующую ночь в соседнем подвале, но там было так мокро и холодно, что они вернулись к себе домой. По прибытии обнаружили внутри пятерых российских солдат.

"Это наш дом. Где нам жить?", - спросила Ирина.

Солдаты сказали семье, что они могут вернуться домой, чтобы жить все вместе. Горбоносы вернулись домой. Они провели около трех недель с этими пятью русскими солдатами, вместе ели, гуляли, разговаривали. Российские солдаты делали бессмысленные заявления о своей миссии и задавали тревожно простые вопросы об Украине. Но также предлагали понимание своих мотивов и своего морального духа. Горбоносы откидали их претензии, злобно кричали на них, а также выпивали с ними, используя эту меру доверия.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Пытал, убивал, заставлял нюхать трупы: назвали первого подозреваемого россиянина в зверствах в Буче

За те несколько недель подвал стал микрокосмом фронта военной пропаганды. С одной стороны русские повторяли длинный список лжи, которую им рассказывали об их нападении. С другой, украинцы, недоумевающие, как их дом может быть опустошен агрессорами, движимыми вымыслом.

После встречи с Горбоносами на той же неделе я встретился с президентом Владимиром Зеленским. Я был поражен, насколько ясно опыт семьи дает ответ на вопрос, который не дает покоя многим политикам, журналистам и активистам в Украине и за рубежом - как убедить россиян, которых кормили бесконечной чередой лжи, отказаться от поддержки путинского вторжения?

Поначалу Горбоносы были слишком напуганы, чтобы разговаривать с русскими соседями по дому. Солдаты, со своей стороны, всегда цеплялись за свое оружие. Они редко покидали подвал, если только не были по службе, опасаясь, как и их хозяева, артиллерийских обстрелов, когда украинская и российская армии сражались за район вокруг Чернигова.

Однако через несколько дней две группы начали узнавать друг друга, первоначально обсуждая нейтральные темы, такие как еда и популярные украинские рецепты. Семья Горбоносов узнала, что пятеро солдат были военными механиками. Среди них капитан, самый молодой из группы, 31 год. Троим другим было за 40 - двое служили в Сирии. У одного было обожжено лицо, когда машина, в которой он находился, подорвалась на мине по дороге в Лукашевку, и он ругался, натирая лицо мазью. Все четверо были из Сибири. Пятому тоже было за 40, татарин. Других раздражало его беспрестанное пение татарских напевов, и они дразнили его за явную трусость.

Сначала капитан горячо повторял кремлевскую пропаганду - он и его соотечественники в Украине, чтобы спасти Горбоносов, сказал он. Солдаты будто бы воевали не с украинцами, а с американцами. Это не война, а "спецоперация". По его словам, когда все закончится, они все смогут счастливо жить под властью Путина.

Ирина сказала, что ее не нужно спасать. Не было ни американских солдат, ни баз НАТО ни в Лукашевке, ни где-либо на Украине. Она не хотела жить при Путине. Капитан сказал, что ему объяснили, что украинцам запрещено говорить по-русски. Ирина ответила, что они могут говорить на любом языке, который выберут.

Постепенно он утомлялся, сталкиваясь с протестами Ирины, и суровыми фактами войны. В первые дни он был оптимистичен, полагая, что завоевание неизбежно. Он бросался в подвал со словами: "Киев окружен! Чернигов вот-вот падет!". Но по мере того, как шли недели, а ни Киев, ни Чернигов не пали, его настроения портилось. В какой-то момент, говорит Сергей, ему пришлось показать капитану, где находится Киев на карте, и русский удивился, узнав, что он находится не где-то поблизости, как он предполагал, а почти за 160 км.

Другие солдаты были менее пылкими, чем их капитан. Двое впали в цинизм, не желая доверять информации ни от русских, ни от украинцев. Тот, чье лицо было обожжено, был столь же ярым противником Путина, как капитан был за него. Он открыто проклинал президента, называя его козлом. Он никогда не голосовал за партию Путина.

Постепенно возникло своеобразное доверие. Однажды ночью по Лукашевке бродил пьяный российский фельдфебель в кожанке и значке СССР, угрожая убить местных в отместку за погибших солдат. Он был слишком пьян, чтобы исполнить угрозу, но инцидент был не единичным. Молодые солдаты напивались и кричали украинцам, что их всех нужно "наказать". Горбоносы редко выходили за пределы своего сада. Они чувствовали себя в большей безопасности в своем подвале со своими пятью солдатами.

Когда русские выходили из подвала выпить и покурить, они приглашали Сергея присоединиться к ним. Группа разбавляла спирт с водой, а Сергей сворачивал табак газетными страницами.

"Что ты здесь делаешь? Какой смысл в этой войне?" - спрашивал Сергей. Русские уныло отвечали, что пришли не на бой, а на праздник. Они приехали, по словам одного из них, "на марш победы в Киеве".

Низкий моральный дух солдат, их цинизм и недоверчивость в чем-то неудивительны. Знаменитая путинская пропагандистская система всегда была направлена не столько на разжигание энтузиазма, сколько на распространение сомнений и неуверенности, распространение такого количества версий "правды", что люди чувствуют себя потерянными и обращаются к авторитарному лидеру, чтобы тот провел их через мрак.

Во внутриполитическом контексте эта тактика имеет смысл - она держит людей пассивными, неуверенными в том, что происходит. Но не работает, когда хотите подтолкнуть страну к бешеному энтузиазму, необходимому для войны.

Я жил и работал телепродюсером и режиссером-документалистом в России во время первых двух президентских сроков Путина, с 2000 по 2008 год. Как сказал мне тогда один из путинских политтехнологов, у Кремля всегда была проблема с мотивацией людей. Всякий раз, когда нужно было провести проправительственную акцию, чиновники были вынуждены подвозить государственных служащих и доплачивать. Примечательно, что, несмотря на цензуру, тысячи людей были заключены в тюрьму за протесты против войны. При всей предполагаемой внутренней поддержке вторжения, на которую претендует Кремль, массовых демонстраций на улицах российских городов в поддержку действий правительства не было.

Даже для легионов россиян, которые верят в пропаганду и теории заговора, возникает вопрос, достаточно ли компетентен Кремль? Чем дольше будет затягиваться война, тем больше будет возникать вопросов, знает ли Кремль, что делает. Такие люди, как офицер, живший с Горбоносами, начнут сомневаться в том, на что способна страна, которая столкнутся с реальностью.

Другие признаки указывают, что россияне не полностью убеждены нарративом Кремля. В последнее время одними из самых популярных поисковых запросов в российском интернете были сведения о местонахождении министра обороны Сергея Шойгу, который таинственным образом исчез. Другие популярные поиски касались зверств российских войск в Буче. Исследователи "Лаборатории публичной социологии", независимого института, провели 134 глубинных интервью с русскими, и обнаружил, что даже те, кто верил идее, что их страна окружена врагами, и что война в Украине произошла по вине НАТО, сомневались в очевидных доказательствах, предоставленных Москвой.

Пропагандистская стратегия Путина оказывается более уязвимой, чем может показаться на первый взгляд.

По прошествии нескольких недель семья Горбоносов стала замечать, что русские солдаты начинают понимать, какой ненужный ущерб они причинили.

Дом Горбоносов, который они строили 30 лет, был полностью разрушен. Их библиотека тлела два дня. Когда Ирина уже не выдерживала, начинала плакать и кричать на солдат в темноте подвала: "У нас было все! Что ты здесь делаешь?". Русские только сидели в темноте, и молчали.

Однажды утром она взяла их с собой, чтобы собрать травы для чая. Проходя через то немногое, что осталось от жизни Горбоносов, солдаты приносили извинения за разрушения, которые они принесли. Один из них сказал, что было бы намного лучше, если бы они когда-нибудь могли навестить их в качестве гостей. Сергей был в ярости.

"Ты пришел сюда, чтобы убить меня и разрушить мой дом, и мы должны быть друзьями? Мы можем быть только врагами", - сказал Сергей.

Русские снова извинились, и вскоре все они стали говорить, что война бессмысленна. Они даже стали называть это войной.

Семья Горбоносов также получила необычное представление о мотивах русских. Солдатами, по словам Сергея, двигала не национальная гордость или экспансионистское рвение, а деньги. Все солдаты казали, что у них есть долги, ипотечные и другие кредиты, медицинские счета, и им нужно армейское жалованье. Даже этой зарплаты не хватало. Их работа как механиков заключалась в ремонте танков, но их набор навыков означал, что они также умели их разбирать. В перерывах между обстрелами находили поврежденную или уничтоженную российскую технику и выплавляли пластины с золотыми проводами. Одна такая приносила им 15 000 рублей, или около $200 дома.

Другие русские солдаты были менее изобретательны. В день, когда русская армия оставила село, многие захватили все, что могли. Их танки были забиты матрасами и чемоданами. Их бронемашины были набиты простынями, игрушками, стиральными машинами. Когда солдат-татарин пришел прощаться, он сказал Сергею, что скоро выйдет в отставку, и пообещал прислать Горбоносам часть своей пенсии.

Экономисты различают заявленные предпочтения - то, чего люди говорят, что хотят. И выявленные предпочтения - то, чего они действительно хотят, исходя из действий. Русские могут заявлять, что Запад им не нужен, но товары, которые российские солдаты так стремились грабили в Украине, в основном произведены на Западе.

Мало кто думает, как привлечь российскую аудиторию, больше, чем Зеленский. Он преуспевает в сопереживании, находя точки соприкосновения со всеми. Это то, что он делал как актер. Я встретился с ним вместе с Джеффри Голдбергом и Энн Эпплбаум, чтобы взять интервью для The Atlantic. А когда сказал ему, что родился в Киеве, он говорил со мной, не прерывая зрительного контакта - он нашел со мной общий язык. Это ключ к его коммуникационной стратегии на всех уровнях, с отдельными людьми и странами. Каждый раз, когда он обращается к законодательному органу страны, он и его команда исследуют ее историю, чтобы найти точки соприкосновения с тем, что переживает Украина. Для США это 11 сентября, для других стран иные события.

Недавно Путин заявил, что у России "не было выбора", кроме как начать "спецоперацию". В конце Второй мировой войны большинство немцев считали себя не преступниками, а жертвами нацистского руководства и бомбардировок союзников. Это изменили только Нюрнбергский процесс, который раскрыл ужас Холокоста, а затем десятилетия культурно-просветительской роботы.

Ситуация в подвале Горбоносов была уникальной. Русским редко приходится прямо сталкиваться с реальностью или своими жертвами. Но опыт Горбоносов указывает на возможную стратегию вовлечения российского народа и ускорения окончания путинских войн.

Как ни странно, война не обязательно является темой, на которой следует сосредотачиваться. Напротив, вопросы, влияющие на жизнь россиян и определяющие их поведение - это действительно важно. Ипотека, медицина, школы, будущее их детей и желания быть частью большого мира.

Еще в Лукашивке Ирина Горбонос сказала мне, как ей иногда, как ни странно, везло. Ее деревня избежала самых страшных злодеяний, которые происходили, когда путинские силы отступали из Киева и Чернигова. Да, сказала она, ее дом превратился в руины, и все, над чем они с Сергеем работали всю жизнь, исчезло, но могло быть и хуже.

Ирина считала, что все, что она сделала, это выжила. Но на самом деле она и ее семья сделали гораздо больше. Зеленский своим бесконечным поиском сочувствия и Горбоносы своим замечательным диалогом с русскими врагами показали нам, чем на самом деле может закончиться эта война.

Перевод Gazeta.ua

×