Чем вас заинтересовала Украина?
Сфера украиноведения имеет неограниченный потенциал. И это не преувеличение. Украина предлагает каждому студенту или исследователю, заинтересованному в развитии новых идей и методик, огромное количество увлекательных исследовательских возможностей. Например, литературовед может изучать запрещенные полемические памфлеты Николая Хвылевого на украинском языке, раннюю прозу Ольги Кобылянской на немецком, самиздатовскую поэзию Бориса Чичибабина на русском, позднюю прозу Шамиля Алядина на крымско-татарском, а также философские трактаты Григория Сковороды на церковнославянском-украинском языке, при этом не выходя за пределы украинского контекста. Я узнал об этих замечательных возможностях, находясь в Украине в качестве волонтера Американского Корпуса мира (1995-1998 гг.), но осознал их более четко во время своей работы в Колумбийском университете. Историческое местонахождение Украины на пересечении различных империй, языков и религий требует новых сравнительных интеллектуальных подходов. В то время как ее национальная культура, часть которой только начинает выходить из подполья и из ящиков письменных столов, где ее прятали в прошлом, привлекает к себе наше внимание.
Самые яркие мои впечатления от Украины являются также и наиболее глубокими и длительными: речь идет о моих друзьях. За те три года, когда я преподавал в селе Чапаевка, на юге от Киева, я познакомился с замечательными людьми, которые изменили мою жизнь. Я считаю их своими родственниками.
Сказали бы вы, что восприятие Украины в Европе соткано из стереотипов?
Восприятие Украины Европой действительно соткано из стереотипов, но ни одна страна не может от них избавиться. Меня беспокоит скорее другое: недостаток знаний и сведений об Украине в Великобритании и в Европе. Знание разрушает стереотипы, а невежество их распространяет. Британец, например, может иметь стереотипы относительно ирландцев, однако он знает и о Йейтсе, и о Джойсе. Однако в Великобритании существует тенденция к очень малой осведомленности об уникальной истории и богатой культуре Украины, а это значит, что ошибочные предвзятые представления о стране часто резонируют в вакууме. К счастью, такое положение вещей сейчас быстро меняется. Я горжусь тем, что Кембридж стал двигателем этих изменений: как путем распространения знаний об Украине среди будущих поколений европейских лидеров, так и путем приглашения широкой общественности британцев к участию в нашей наполненной реальной жизнью программе публичных лекций, фестивалей и выставок.
В украинской литературе звучит столько свежих и мощных голосов, что я даже не знаю, с кого начать. Думаю, очевидной отправной точкой является Тарас Шевченко (1814-1861), жизнь которого заслуживает отдельного голливудского блокбастера: крепостной, ставший художником; художник, ставший поэтом; и поэт, переживший заключение и ссылку, чтобы стать голосом своего народа. Каждый раз, когда я перечитываю его поэзию, она меня интригует, захватывает и волнует. Он не только положил на бумагу самые мощные и эмоциональные в мире слова поэтического осуждения колониального угнетения, но также создал наиболее тонкие, хрупкие и живые рисунки сельской идиллии, которые не теряют красоты на любом языке, когда последние силы покидали его в камере санкт-петербургской тюрьмы ("'Садок вишневий коло хати"). Он настоящий гигант. Да и в двадцатом веке много поэтов достигло вершин величия: Павел Тычина (1891-1967), ранние стихи которого оживают под звуки солнечных кларнетов; Богдан-Игорь Антоныч (1909-1937), который выпускает произведения Уолта Уитмена за свой счет; Василий Стус (1938-1985), чьи глубокие и выстраданные интроспекции создают своего рода мистический мир. Этой весной я перечитал сборник Оксаны Забужко (1960) "Вторая попытка" и просто не мог оторваться. Забужко – сама сила природы.
Что касается прозы, я большой поклонник Николая Гоголя (1809-1852), который признан во всем мире, и Михаила Коцюбинского (1864-1913), чьи импрессионистские рассказы настолько наполнены цветом, мощью и чувственностью, что заслуживают актерского исполнения перед аудиторией. Николай Хвылевый (1893-1933) – это другая порода прозаика-стилиста: он вовлекает читателя в тщательно выписанные и путаные миры фабул, рассказчикам которых трудно верить. Владимир Диброва (1951) ведет читателя незабываемыми маршрутами повседневной жизни и абсурда. Сергей Жадан (1974), произведение которого Anarchy in the UKR (2004) я как раз сейчас читаю (наконец-то!), каким-то образом смог зазвучать поразительно свежим и бескомпромиссным голосом как в прозе, так и в поэзии. Кстати, произведения всех этих писателей были переведены на английский язык.
Что вы пытаетесь донести до своих студентов в Кембридже?
Я просто пытаюсь передать им тот же восторг, страсть и интерес, которые пробуждает во мне эта тема. Прежде всего, я советую им глубоко погружаться в материал на языке оригинала и одновременно взвесить, что можно из него узнать о мире далеко за пределами Восточной Европы. В конечном итоге украинистика имеет глобальный охват. Это область, способная предложить нам убедительное понимание того, каким образом различные нации могут эволюционировать, опираясь на идею, мощно заявленную в их культуре, или того, каким образом они преодолевают травмы, нанесенные им тоталитарным режимом. Наши студенты, которые почти все являются британцами без каких-либо славянских корней, как раз сейчас осознают, насколько увлекательной может быть сфера научных исследований. Ряд этих студентов – как те, кто готовится к выпуску, так и те, кто уже получил дипломы, стали авторами статей по украинской литературе, опубликованных в профессиональных академических изданиях.
Чего вы хотели бы достичь своими лекциями по украинистике?
Моя цель – сделать украинистику ключевым направлением исследований в Европе путем преподавания, исследования и общественной деятельности. Эту цель разделяют со мной мои коллеги из Кембриджа, в частности, Марта Дженкала, Олеся Хромейчук, Эмма Виддис и Саймон Франклин. И мы понимаем, что достижение этой цели невозможно без постоянной поддержки наших партнеров в Великобритании, в Украине и во всем мире.
1 
1
Комментарии
28