"По тюрьмам и лагерям – ничего хорошего. У меня 40 лет отсиженных" – как в селе спасают алкоголиков и наркоманов

22

В селе на окраине Полтавы в небольшом съемном доме живут 36 мужчин. Ренегаты, о которых забыли родные и предпочитает не думать общество – лица с судимостями, опытом алкоголизма и наркомании. Лишенные собственного угла и средств к существованию.

У каждого своя трагическая история, свой путь в бездну. Объединяет их решение, которое каждый для себя принял: изменить жизнь и хотя бы последние годы прожить в трезвости, честном труде и помощи другим.

Центр социально-психологической реабилитации "Новое небо" – это общественная организация, которая принимает всех нуждающихся в помощи. Связана с церковью христиан-евангелистов.

Корреспондентка Gazeta.ua побывала в центре, чтобы узнать трагические истории жителей и увидеть, как они уживаются друг с другом и в новой для себя реальности.

Фото: Ольга Стенько

ДОМ МИЛОСЕРДИЯ

Частный дом, где предоставляют убежище и шанс исправить жизненные ошибки алкоголикам, наркоманам и преступникам-рецидивистам, выглядит совершенно обычно. Не то чтобы крутая вилла, но довольно респектабельно по сравнению с соседскими одноэтажками и бетонным многоквартирным домом.

Двухэтажный кирпичный дом с асимметричной крышей расположен за кирпичным забором и металлическими воротами с коваными элементами. Во дворе бутовым камнем украшены клумбы – видно, что летом там цвели цветы, растет раскидистая кудрявая ива. На углу участка – аккуратный двухэтажный флигель, окрашенный в серый цвет. В глубине, на хозяйственном дворе, как паруса, надувается постельное белье – цветные простыни, пододеяльники и наволочки. Рядом сохнет мужское белье и одежда.

У ворот встречает невысокий худой человек неопределенного возраста, одетый в старые джинсы и черную куртку. Представляется Александром Михайловичем, помощником руководителя, и приглашает в дом.

Справа от входа в темном коридоре замечаю большую, сколоченную из бруса стойку для обуви. Здесь пар 40 разнообразных ботинок, кроссовок и домашних тапочек. Слева за проемом без дверей – кухня. Оттуда слышны мужские голоса и стук посуды. Туда и приглашает мой новый знакомый, но сам уходит куда-то в дом.

Справа в просторном помежении расположена кухня: холодильник, мойка, газовая плита, рабочие столы и навесные шкафы. Слева – как столовая: три дивана вдоль стен, стулья и скамьи. Ведущее место занимают два составленных стола – черный с пластиковым покрытием и сколоченный из досок, покрытый белой клеенкой. Посредине сидит почти седой худощавый мужчина в светлой футболке.

– Я сегодня помощник повара, – представляясь, говорит Алексей.

И возвращается к работе – чистит картошку в миску. Делает это так сосредоточенно, что понимаю – не хочет рассказывать о себе. Зато от печки отзывается немного полноватый мужчина с гладко выбритой головой. Из-под его серых трикотажных спортивных штанов выглядывают черные домашние тапочки с надписью home, рукава черной трикотажной капюшонки засучены до локтя.

– А я – всегда повар, – говорит 54-летний Валерий Жовнирович, стоящий у плиты. – У меня ноги не годятся. А каждый из нас должен выполнять какую-нибудь работу, чтобы приносить пользу. Те, кто может, щас на работе – будут аж вечером. А здесь остались те, кто не могут.

 

По специальности столяр, но умеет готовить. Поэтому стряпает на всех, кто живет в доме.

Обитает в ребцентре год. Пришел сюда, потому что его дом в селе в 30 км от Полтавы сгорел дотла. В огне погибла и жена.

– Жил с женщиной. Пили. Она сгорела в доме – проводка. Меня дома не было. Не хочу вдаваться в подробности, – на глаза мужчины наворачиваются слезы.

Чтобы скрыть это, заглядывает в одну из больших кастрюль на плите, где варится бульон для супа. Облако пара вырывается из-под крышки, подсвеченное закрепленным над плитой диодным фонариком – из-за отключения в электросети в ближайшие часы в доме нет света.

– Об этом доме милосердия мне знакомые рассказали. Пришел, потому что больше некуда было идти. И еще принял решение изменить жизнь, – объясняет.

Добавляет, что за этот год, что здесь живет, бросил пить и курить, немного наладил здоровье. Теперь понимает, что несет ответственность за свои поступки, и взял контроль над собственной жизнью.

– Что готовите? – спрашиваю.

Мужчина открывает крышку меньшей кастрюли и показывает 30 варящихся яиц. Из них приготовлю завтра оливье, говорит. В двух других чугунах – больших ведерных выварках – кипит жидкость.

– На обед готовлю суп рисовый на курином бульоне. Это для своих, а еще такой же для бездомных – открывает крышку на второй кастрюле. – Мы возим на Южный вокзал два раза в неделю, кормим людей. Сегодня как раз наш черед – в понедельник и четверг.

– А как иначе? У нас же дом милосердия с христианским уклоном. Получается так, что у нас здесь и церковь своя. Мы веруем, молимся, изучаем Писание Господне, – добавляет Александр Михайлович, заглядывающий в кухню.

Снова выходит, в дверях разминается с невысоким седым мужчиной в синем спортивном костюме. Тот заходит и садится на табурет у стола. Рядом на полках кухонной этажерки стоят три керамические миски с застывшей, как заварной крем, едой.

 

– Это кукурузная каша, на завтрак готовил. Оставили для наших людей, которые из ночной смены придут, им тоже нужно поесть, – объясняет Валерий Васильевич.

ПОПАСТЬ В РАЙ

Знакомлюсь с зашедшим в кухню мужчиной – 58-летним Виктором Божко. В центре он уже 10 месяцев. Обратился сюда по совету знакомого.

– Захотелось поменять жизнь. Потому что по тюрьмам и лагерям – ничего хорошего. А тут я пришел к Богу. Здесь мы меняемся психологически и вообще. Здесь я не употребляю ничего. У меня 40 лет отсиженных – с малолетки "сел" и не мог уже остановиться. Тогда еще милиция была такая, что… За мелкое давали три, четыре года, пять… Первый раз попробовал (воровать. – Gazeta.ua) из любопытства. Но тогда время было другим, щиталось оно модным. Потом начал употреблять (алкоголь. – Gazeta.ua).

Своего жилья у Виктора нет – пока сидел в тюрьме, родители умерли. Оставленный в наследство дом соседи по Кобыщанам – району частного сектора в Полтаве – разобрали на кирпичики. Руины до сих пор стоят на участке, который ему принадлежит, но разобраться с ними не может, рассказывает мужчина.

Алкоголиком или пьяницей себя не считал. Был "работягой": работал на стройках, в охране. Но когда получал зарплату, то покупал водку и напивался.

Сначала трудиося в Киеве, потом переехал в Полтаву, работал в охранной фирме.

– Пока был в охране, я не употреблял. Но пришлось уйти – здоровье подкачало. У меня было два инфаркта. А потом пошел на подработки – и тогда начал пить каждый день. Пока в охране работал, ночевал на вахтах. А как уволился, жил где придется, у знакомых.

Изменить жизнь к лучшему и избавиться от алкозависимости убедил знакомый. Уговорил прийти сюда, рассказал о Боге.

– Рассказал, что поменять жизнь можно, только придя к Богу. А уже возраст такой, что в любое время можно умереть. Так можно попасть в рай, а тогда мог попасть токо в ад – я много грешил в жизни. Это меня и мотивирует – не грешить, вести христианский образ (жизни. – Gazeta.ua) и попасть после смерти в рай.

Приняв важное для себя решение, сообщил знакомому, тот позвонил по телефону руководителю – Дмитрию Маковееву. Назначили встречу. Когда Виктор с товарищем приехал на разговор, его сразу предупредили о нескольких важных моментах: чтобы изменить свою жизнь, должен сам захотеть, а еще – нужно будет работать, потому что нельзя просто прийти и жить, ничего не делая.

 

– Сначала было сложно. Труднее всего – не думать о водке, – когда говорит это, смотрит прямо в глаза.

– Это ничего, что я спросила? Вы можете об этом говорить? – спрашиваю.

– Мы же христиане, у нас не должно быть запретных тем. Мы должны говорить, потому что алкоголик может остаться алкоголиком. Алкоголизм считается болезнью, но уже когда человек становится верующим, он может это побороть.

От мыслей о водке отвлекало изучение Библии, работа на благо ребцентра, общение, убеждает собеседник. Первый месяц или два, пока проходит адаптация, новичков могут не привлекать к работе – это по желанию и по усмотрению руководителя центра.

– У нас руководитель такой, что он видит, когда человек может соблазниться и пойти искать что-нибудь выпить. И когда он видит, что человек ищет возможность выйти и найти что-нибудь выпить или уколоться, таких людей он старается оставить, чтобы они немного пришли в себя, собрались с мыслями и решили – как они собираются дальше жить, – Виктор складывает руки на стол перед собой . – Мы приходим сюда не только меняться, а научится жить правильно. Наше руководство старается научить нас жить в социуме – мы ездим на работу, там люди другие, "из мира".

– Как люди "из мира" относятся к вам? – уточняю.

– Все по-разному. Некоторые думают, что у нас секта. А мы просто христианская церковь. Есть негативное отношение, потому что здесь вывшие наркоманы, бывшие алкоголики, бывшие уголовники. Бывает настроженное отношение. Но здесь по соседству, например, мы в хороших отношениях – мы ходим убирать территорию, остановку и прочее.

– Есть ли у вас возможность получать собственные деньги за работу? Как ими распоряжаетесь? – спрашиваю.

Виктор несколько смущается, разводит руками, словно пытается жестами помочь себе сформулировать мысль.

– У нас ведь здесь никто не курит – это не запрещают, но нежелательно. Када деньги есть – это соблазн. У нас здесь свои правила. А деньги – зачем они нужны, когда у нас здесь есть что покушать, где покупаться, где спать, чистые постели, одежда. Вдруг что, лекарства привозит руководитель, он же отвозит в больницу если нада.

Увидев, как в кухню заходит и садится за стол Александр Михайлович, Божко немного оживляется. Отодвигается от стола вместе с табуретом.

– Вот лучше Александра Михалича расспрашивайте, он вам все расскажет. Он у нас помощник руководителя.

 

ВОР, КОТОРЫЙ УМЕЕТ ВСЕ

О том, что 68-летний Александр Сидоров пользуется авторитетом в "Новом небе", говорит уважение, с которым к нему обращаются все вокруг. Это не страх и не раболепие – но чувствуется определенный пиетет.

А вот о том, что мой визави обладает авторитетом в других кругах, говорят его руки, которые складывает на стол, сплетая пальцы в замок. Кожа кажется синей от старых татуировок и выдает богатое криминальное прошлое.

Первую татуировку в жизни сделал в детстве. Крестики на ладони вытатуировали себе вместе с товарищем по детдому – в знак дружбы. Другие символы имеют происхождение из колоний. Церковь с куполами, игральные карты, буквы – это не просто тюремные художества, у каждого символа свой четкий смысл. По татуировкам можно прочесть судьбу. Мужчина сообщает, что у него зататуированы руки, спина и грудь. Но в подробности не вдается.

– Татуировки – это, во-первых, твое желание. Если ты к чему идешь… Я по понятиям жил, не имел и не имею ничего. В то время был таков воровский закон: вор не должен иметь ни семьи, ни дома, никакого честного труда.

Родом из Зауралья, с начала 2000-х живет в Украине. Свою криминальную биографию начал, можно сказать, до рождения.

– Отец у меня убийца, мать – воровка. Разница была в возрасте 19 лет. Отец был сильный, ростом около 2 метров – ударил кулаком начальника шахты и убил. Мать по национальности хакаска. Ее арестовали за то, шо собирала зерно на поле, чтобы прокормиться. Встретились родители в зоне. Когда освободились, стали жить вместе. Батя устроился пожарным, нам дали комнату. Но на работе промок, замерз, заболел и умер. Мне было 6 лет. Мать же стала вести аморальный образ жизни, водить мужиков. Было, уйдет – два дня дома нет. Потом приведет кого-то, я у них из карманов денюжку повыгребаю – сбегаю, куплю что-нибудь покушать. А потом пришла милиция, нас с братьями и сестрами забрали у матери и отправили в детдом. Я там че-то нарушил и меня воспитательница наказала обедом – кушать не дала. Дождался, когда все заснут, залез на кухню и наелся. За это меня наказали. Так и пошло.

Александр Михайлович говорит по-русски, мягко закругляя гласные. Он в ребцентре сейчас – один из самых больших "долгожителей", 4 января исполнится три года, как живет здесь.

– У этого центра история интересная. Его основатели – четыре человека, бывшие наркоманы. Которые сами прошли весь путь, изменили свою жизнь. И основали этот центр, чтобы помогать другим, – говорит Сидоров.

 

И добавляет: у каждого, кто прошел через ребцентр, своя история, и ни одна из них не начинается со счастья, хотя многие имеют хеппи-энд. О себе особенно интересного нечего и рассказать – моя история проста, говорит: "Всю жизнь воровал, жил "по понятиям". И начинает рассказ, достойный мелодраматического кино с криминальным сюжетом.

В Полтаве впервые побывал больше 30 лет назад: приезжал сюда отдыхать.

– "Работал" тогда по всему Советскому Союзу: туда поехал – что-то украл, потом еще куда-то – украл. И так колесил – гастролировал, как говорится. Воровал в России, Белоруссии, Закарпатье, в Азии. Жил с того, что украл, – мой собеседник криво улыбается одним уголком рта. – В Полтаву приезжал на отдых. В то время здесь церквей почти не было. Не было видно ни бандитов, ни милиции – тихий спокойный городишко. У Южного вокзала тогда были дома для железнодорожников и в одном из них была банька. Там была парная с бассейном и всем что надо: винца, водочки, чайку – пожалуйста, со всеми вытекающими. Основной контингент был такой, как я.

Был вором широкой, так сказать, специализации: карманником, обворовывал квартиры и магазины. Это была его профессия. Физически никогда не работал – воровской кодекс это запрещал. Только – разрабатывал планы преступлений и выполнял "операции".

– О Боге не думал вообще. А Он ко мне впервые пришел, когда мне было 35 лет. Сидел я в трудовом лагере. Обычно ночью просыпался – покурить там, то-се. А тут очнулся – ни курить не хочу, ничего. И Бог со мной заговорил – это было словно голос в моей голове. "Кто ты есть?" – спрашивает меня. – "Я блатной", – отвечаю. А Он мне на это: "Да ты никто и зовут тебя никак". До утра я уже не спал.

Тогда в системе исправительных заведений СССР не работали священники. Даже телевизоров для заключенных нигде не было. Досуг проводил за книгами – читал художественную литературу, говорит Александр Михайлович. Смог выучиться в школе – с 3 по 10 класс, те, что пропустил, попав "на малолетку".

В 1978-м, когда "сидел" в украинской тюрьме, заочно окончил Краматорский техникум тяжелого машиностроения. А еще "совершенствовался по специальности" – обменивался опытом с ворами, с которым вместе отбывали наказание, осваивал новые преступные навыки. В общей сложности за свою жизнь отбыл более 40 лет наказаний.

– Хорошо запомнил цитату одного мужчины – авторитетного вора, с которым познакомился в зоне. Он сказал: "Вор должен уметь все". Я старался всему научиться. Сюда когда попал – понял, что здесь нужно трудиться. Могу класть кладку, могу построить дом из любого материала. Научился кирпич класть, когда разбирал дымоходы, чтобы залезать в магазины, которые грабил. Вожу любой автомобиль. Кстати, первое, что я сделал – это угнал еще у нас в детдоме автомобиль – "Урал-ЗИС". Сел и поехал. Полный кузов детишек, а я – фить! – присвистывает, рассказывая, Сидоров и слегка взмахивает рукой. – Я бы ехал еще, если бы бензин не кончился. Просто не знал, как остановиться. Мне было тогда 8 лет.

 

Отмечает, что тогда чудом обошлось без аварии – никто не пострадал. Размышляет, что уже тогда, возможно, Бог уберег – его и детей, оказавшихся невольными пассажирами похищенного автомобиля.

– Когда во второй раз Господь пришел ко мне, я сразу понял, что это Он. Я тогда жил в деревне, пас овец. Был на выгоне, когда налетел ветер, небо почернело и начался ливень с градом. А я в резиновых тапочках, ноги хлюпают, холодно. Гроза страшная… Я побежал спрятаться в посадку под деревья, овцы сбились вокруг, испуганные. Я сам вспомнил о Боге, молился своими словами, как мог. И через несколько минут непогода утихла. Тогда я понял, что Он меня слышит.

Первую Библию мне подарили, говорит. Тогда же начал молиться – выходил в луга и читал Священное Писание вслух. Но потом вернулся к своим привычным делам – воровству . "Работал" уже по странам СНГ – Советский Союз тогда развалился. В 2006 году собрался съездить "на гастроли" в Россию. Но не удалось – попал за решетку по сфабрикованному обвинению, убеждает. Но считает это счастливым случаем.

– До Харькова доехал и… Это уже потом я понял, что это была Его рука. Он меня просто тормознул – остановил, мол, достаточно уже бегать. Меня остановили на проверку и обвинили в незаконном приобретении и хранении взрывчатых веществ. Подбросили самодельную гранату в эквиваленте 165 грамм тротила.

Рассказчик убеждает: при всей его богатой криминальной истории это было чистейшей воды подстава. А чтобы уж точно не сорвался с крючка, доплюсовали в коллекцию ответственность за угрозу сотруднику милиции. Но приговор судья дала самый мягкий в тех условиях: два года лишения свободы.

– Тогда как раз приезжал к нам Луценко, провели операцию "Антитеррор". Закрыли многих наркоманов и всяких криминальных элементов – подсовывали патроны, фабриковали – чтобы очистить улицы от криминалитета. Меня быстро осудили, поехал на "сотку" (Темновская исправительная колония №100 в Харьковской области. – Gazeta.ua). Там познакомился с верующим человеком. Витя Сумской – вороватый был пацан, но обратился к Богу и стал на путь исправления.

Тогда в колонию приезжали капелланы из Ясной Поляны (село в Харьковской области. – Gazeta.ua). Проводили для заключенных беседы о Боге, с чаепитием и печеньем. Обратили внимание, что Сидоров очень напряжен. А тот действительно жил только мыслями о мести.

– Постоянно накручивал себя – во мне бушевала ненависть и злоба. Представлял, как я буду казнить того мента – сержанта Андрея Копейку. А Витя мне интересно рассказал, пригласил на встречу. Там помолились за меня и меня отпустило – все это состояние просто улетучилось. И я смог простить этого человека. Поклялся Господу, что воровать не буду и мстить Копейке тоже не собираюсь.

 

Но Бог дал испытание, добавляет. Встретил милиционера в день, когда вышел из тюрьмы. На Конном рынке столкнулся нос к носу. За мгновение в голове пронеслось множество мыслей, едва не бросился на своего оппонента, но сдержался. Победила мысль, что он пообещал Богу не учинять расправу. Подошел к сержанту и сказал, чтобы тот не переживал – он простил и не мстит.

– Тогда я пришел на вокзал, думал поехать в Россию навестить родственников. Но не мог решить – ехать или нет. И вот на путях рядом две электрички стояли: на Белгород и на Полтаву. Я сел вслепую в первую попавшуюся. Так и оказался в этом благословенном городе (в Полтаве. – Gazeta.ua).

С тех пор, уверяет, жил честной жизнью. Работал пастухом, строителем, телохранителем. Жил у знакомых, на работе, по съемным квартирам. И, увидев шанс, пришел в центр "Новое небо".

ЖИЗНЬ В ТРУДЕ И МОЛИТВЕ

Расписание в ребцентре четкое. Выезжающие на работу просыпаются в 6:00. Через полчаса – молитва под предводительством старших братьев. Молятся об Украине, ее защитниках, о городе. После – скорый завтрак и рабочих вывозят в город на работу.

Те, кто остаются, просыпаются в 8:00, в половине девятого – молятся, потом завтракают. Далее время посвящают домашним делам: уборка дома и прилегающей территории, стирка, приготовление пищи. У каждого своя ответственность – например, за стирку отвечает Виталий, он же помогает на кухне. Далее по графику – час чтения и обсуждения Библии.

Для этого все жители собираются вместе в центральной комнате на среднем полуэтаже, к которому из коридора ведет довольно крутая деревянная лестница.

– … не будь грабителем бедного, потому что он беден. И не притесняй несчастного у ворот. Потому что Господь вступится в дело их… – читает из большой Библии притчи Соломона 62-летний Евгений Танянский.

Его внимательно слушают 12 мужчин, преимущественно предпенсионного и пенсионного возраста, которые разместились вдоль стен на диванах и креслах.

 

Несколько ступенек ведут на верхний этаж. Из его коридора можно выйти на небольшой балкон, две двери ведут в две жилые комнаты, плотно заставленные двухъярусными кроватями. Это практически единственная мебель в жилых комнатах. А вот для личных вещей есть только один шкаф. Там на вешалках висит старая, но чистая мужская одежда, часть вещей аккуратно сложены на полках в стопки.

Возвращаясь вниз, бросаю внимательнее взгляд на комнату, где читают Библию. Когда-то здесь был дизайнерский ремонт: глянцевый натяжной потолок, шоколадного цвета с золотым узором обои, плоский телевизор на стене, отделанные натуральным камнем камин и один из углов. Мягкий уголок "под кожу", кресла и диваны в тон, пол из натурального дерева.

Но в комнате остро чувствуется, что это не семейное гнездышко, а заведение, где много людей. Мебельная обивка потерлась и засалилась, швы на обоях расклеились, краска на стенах полущилась и кое-где прорастает грибком. Однако, здесь не грязно – пол вымыт, с мебели стерта пыль. О рождественских и новогодних праздниках напоминает искусственная елка с мишурой в углу и самодельные бумажные украшения на полке.

– У нас есть комната для тех, кто плохо ходит. А еще здесь своеобразный изолятор – первые два-три дня здесь живут новоприбывшие, – Александр Сидоров спустился на первый этаж, показывает на комнату справа от лестницы.

Помещение, которое я сначала восприняла как хозяйственное – прачечная или сарай – расположено чуть ниже первого этажа. В небольшой, довольно темной комнате – единственное окошко под потолком дает мало света в зимний пасмурный день – тесно от разнообразных двухъярусных кроватей. Постели аккуратно застелены, все одеяла и подушки – разные. Комната не приносит ощущение уюта – скорее, наоборот. Усиливает впечатление прохлада – пока нет электричества, отопление в доме не работает. А еще здесь висит запах, который бывает в комнатах, где живут тяжелые лежачие больные – застаревшей мочи и пота. В углу на полке замечаю медицинское судно с крышкой.

– То мы судно одному нашему брату покупали, когда он был с поломанной ногой, – кивает Сидоров, поднимаясь по комнате по лестнице. И добавляет, когда выходим в кухню, о мужчине, который дремал на кровати под красным одеялом. – Здесь один человек живет лежачий. Его привезли из Харькова – два инсульта пережил. Жил на Салтовке. Дочь, которая за ним ухаживала, уехала с семьей в Ровно. Хотела забрать отца к себе, но ее мужа ранили, он военный. Сейчас они семьей за границей – в Дании проходят реабилитацию. А мы ухаживаем за ним. Леонидович меняет подгузники.

 

Жизнь в "Новом небе" подчиняется четкому расписанию не только в течение дня, но и в течение недели. Так, по понедельникам мужчины участвуют в так называемой "молитвенной горе" – непрерывной молитве. Совместно с другими реабилитационными центрами молятся за Украину. У каждого свое время, расписания строго придерживаются. В другие дни с жителями ребцентра работают психолог, арт-терапевт, приезжают на беседы священники.

Каждого вновь прибывшего тестируют на ВИЧ/СПИД, гепатит, туберкулез. Проводят общее обследование, при необходимости редоставляют медицинское сопровождение.

ВТОРОЙ ШАНС

Стуча костылем и шаркая тапочками, в кухню медленно заходит мужчина в черных брюках и растянутом сером вязанном свитере с молнией на воротнике. В руках Евгений Танянский держит Библию, которую только что читал вслух. Кладет книгу на стол, сам устраивается на диване, прислонив рядом костыль.

Трудно поверить, но передо мной – бывший профессиональный военный. Во времена СССР служил на подлодках на Камчатке.

– Штурман по образованию, был командиром части, флагманское судно. Еще в советское время уволился – был не согласен с командованием. Сейчас, когда идет война с Россией, у меня впечатление, что жизнь перевернулась. Ведь люди, с которыми я служил, дружил, стреляют по мне. Ни с кем давно не общаюсь, конечно. Не знаю, кто еще из них служит. Но это я так себе представляю, – Танянский говорит на русском языке с присущим коренному полтавчанину произношением.

В Полтаве, куда вернулся после увольнения, работал на кафедре физмата в строительном институте. Сдал кандидатский минимум, мог быть завкафедрой, но не защищал кандидатскую диссертацию, говорит.

– Когда разваливался Союз, денег не было. Работал программистом, электронщиком… потом охранником… Скажем так: алкоголь привел к… Вернее – гордыня, нежелание подчиняться. Очень трудно было оказаться в ситуации, когда моя жизнь никому не нужна. Хотя она нужна, на самом деле, но я этого не осознавал. Стал регулярно выпивать. Успокаивал себя, что не алкоголик, а горький пьяница: хочу – выпью, не захочу – не буду пить. На самом же деле все было не так.

Пил от нечего делать, от скуки, из-за нежелания что-то менять в жизни, говорит. Родители умерли, с женой развелись – впоследствии и она умерла, с дочерью перестали общаться. Оставив квартиру при разводе, имеет дом в деревне, непригодный к жилью. Некоторое время жил у женщин, с которыми общался. Но скатился до того, что стал фактически бездомным.

 

В "Новом небе" уже второй раз. Однажды покинул ребцентр – просто ушел, поддавшись желанию выпить. Но потом был вынужден вернуться.

– В декабре 2020-го я сломал правую ногу – поскользнулся и упал на тротуаре. Вызвали мне "скорую". Не было денег на операцию, два месяца пролежал в больнице на вытяжке. 11 февраля, когда меня выписали с гипсом – еще три месяца должен был его носить. В этот день пошел снег. Меня вывели за ворота больницы, я попросил людей помочь, чтобы довели до остановки и посадили на скамейку. Я там почти сутки просидел, – голос Танянского надламливается, будто мужчина сейча заплачет, но он быстро берет себа в руки. – На следующее утро ко мне подошли мужчина и женщина, которые рядом там живут – Максим и Наташа. Выяснили мою ситуацию. Вечером приехали на своих "Жигулях" и увезли на ночь в приют "Свет Надежды". Там с гипсом не берут – нужно, чтобы был ходячим. Поэтому на следующий день меня перевезли сюда.

Постепенно привыкал к местным порядкам. Когда сняли гипс – стал понемногу ходить, разрабатывал ногу. По мере возможностей работал – выполнял работу помощника повара, впоследствии стал ходить на дежурство как охранник. Но в какой-то момент решил все бросить.

– Во мне снова гордыня заиграла. Давила ответственность, чувствовал себя виновным, что не успеваю все сделать, что собирался… Ну и стало тянуть выпить. Потому в декабре прошлого года я ушел. Написал записку, поблагодарил за все. И ушел с работы.

Два месяца жил как бездомный – ночевал на вокзале, искал случайные подработки, побирался. В том районе было много знакомых, поэтому голодным не оставался. Да и рюмку наливали. Иногда к нему подходили товарищи из "Чистого неба", приглашали вернуться. Но отказывался.

– Мне было, во-первых, стыдно возвращаться. Ну и гордыня играла – как это так, чтобы я возвращался. Но Бог управил по-своему: 26 февраля, на третий день войны, я сломал левую ногу. "Скорая" повезла в больницу, но там неправильно поставили диагноз. Написали, что вывих, а на самом деле сломал шейку бедра. 28 февраля меня "скорая" привезла сюда обратно. Конечно, по моему согласию. Так я здесь и хожу – срослось без гипса, – мужчина подтягивает костыль ближе к себе.

 

– Сложно ли было побороть зависимость? Вот так взять и отказаться от водки? – спрашиваю.

– Ну, первый раз я перед тем как сюда попасть два месяца в больнице не пил. Хотя, если бы кто-то налил, то не отказался бы, конечно. А второй раз было сложнее, но претерпел.

– У нас первые три дня могут и 100 грамм налить, чтобы "белка" не стрельнула, – от плиты говорит, повышая голос, Валерий Жолнерович. – И покурить дадут.

СПАСЕНИЕ

В кухню быстрой походкой входит руководитель центра – Дмитрий Маковеев, 37 лет. Невысокий коротко стриженый шатен спортивного телосложения. Заносит пакеты с продуктами, ставит у холодильника, что-то говорит повару и быстро уходит.

Дмитрий Александрович, как его здесь называют, очень занятый человек. Но находит время пообщаться и рассказать свою историю жизни. Он – так называемый "старший брат", а для этого центра – руководитель и наставник. И одновременно – один из его жителей. Живёт в отдельном флигеле – там баня с душем и небольшим бассейном, куда раз в неделю ходят все жители ребцентра, а еще офис и одна небольшая жилая комната.

Маковеев собственным примером доказывает, что наркоманы бывшие – бывают. Смог избавиться от зависимости, теперь помогает другим.

– Мы евангелистские христиане, живем по слову Божию. А этот центр основал харьковчанин Дмитрий Кваша. Это мой друг детства. Мы с ним с детства начинали употреблять: мне было 11, ему – 14.

История Дмитрия Маковеева поражает, хотя и, к сожалению, не уникальна. Когда пошел в первый класс, уже курил сигареты. В 11 лет впервые попробовал курить травку. Такое поведение объясняет тем, что очень рано захотел "быть взрослым".

– Я тогда уже бухал нормально, валялся под забором. Просто чудом окончил девять классов школы. Когда в 15 лет ушел в бурсу, уже "висел" на трамадоле (опиоидное обезболивающее. – Gazeta.ua), ел его ежедневно лет пять. Это давало мне иллюзию – чувствовал себя взрослым, уверенным мужчиной. На самом деле так пытался преодолеть свои комплексы. Начали появляться другие наркотики – лет в 17 впервые попробовал инъекционный. Так называемый "винт" – первитин (советское название метамфетамина, мощного и опасного психостимулятора, вызывающего психическую зависимость. – Gazeta.ua). Все время без тормозов – с 15 лет не было трезвой жизни. Был просто одержим наркотиками.

Поворотным моментом стала явная опасность для жизни. Дмитрий получил незначительную травму ноги – для здорового человека это была бы небольшая гематома. Но пошел общий сепсис организма, нога сильно отекла, была на грани некроза. Мужчине угрожала ампутация и просто чудом врачам удалось спасти конечность.

– Мое мышление было эгоистическим, направленным только на себя. Постоянно лгал, единственной целью было получить следующую дозу, – теперь Дмитрий имеет силы говорить вслух о том ужасном образе жизни, который вел. – Когда познакомился с Богом, у меня совсем развернулся ракурс собственного понимания жизни – через веру.

 

За нарушение режима выгнали сначала из одной больницы. Потом попал в другую, но и там недолго удержался. С ногой снова начались проблемы. И именно в этот момент ему позвонил по телефону Дмитрий Кваша. В тот момент не общались с ним три года. Как оказалось, он попал на реабилитацию – платную. Она дала хороший эффект, но стоила больших денег.

– Это большие суммы, неподъемные для его матери-учительницы. Повезло, что у него брат в Англии, который дал деньги. Прошел Дмитрий реабилитацию и остался служить в церкви – хотел помогать другим избавиться от зависимости. Думал, как сделать это для людей, у которых нет денег на дорогую программу. Эту идею поддержал пастор церкви. Первые три месяца помогали – 1 декабря (2016-го. – Gazeta.ua ) сняли небольшой домик на окраине, поддержали финансово. Начали организовывать центр "Новое небо". Я приехал туда в июне, был седьмым, кто там жил. Начали трудиться, чтобы содержать дом.

Сейчас центр на самообеспечении: для его содержания зарабатывают деньги проходящие реабилитацию жители. Работают на стройках, выполняют демонтажи, ремонтные работы в домах и квартирах. Дмитрий как прораб ищет заказы. За эти годы уже наработали связи и постоянных заказчиков.

Клиентами – собственно, жителями – "Нового неба" становятся люди, имеющие последний шанс изменить свою жизнь. Это наркоманы, алкоголики, игрозависимые, люди с криминальным прошлым, бездомные. Их забирают с вокзалов, базаров и улиц – проводят там информационную работу, приглашают присоединиться к братству. Также сюда перенаправляют клиентов из благотворительной организации "Свет Надежды" – в их временном убежище нет условий для постоянного проживания бездомных.

– Единственное условие – принять для себя решение, готовность менять свою жизнь, – объясняет Дмитрий. – Моя задача – чтобы эти люди восстановились полностью во всех сферах жизни, прежде всего – в социальной, духовной. Мое видение таково, чтобы люди, которые проходят реабилитацию, начинали оказывать помощь таким же людям, и поэтому у нас растет служение. С одного домика в Полтаве мы выросли до того, что есть полноценные центры здесь, в Одессе и Кременчуге, планируем открыть в Киеве.

 

За шесть лет через "Новое небо" прошли более тысячи человек. Не все смогли исправиться – многие возвращаются к пагубным привычкам, с грустью говорит куратор. Однако немало есть и историй положительных. В центрах продолжают жить пожилые люди, для которых это единственное убежище. Нередки истории, когда люди возвращаются в семьи, полностью восстановившись и избавившись от зависимости.

– В чем секрет вашей программы? – спрашиваю.

– Никаких секретов. Молимся, разбираем слово Божие. Работают психологи. Нет наказаний – есть только диалог, общение, личный пример. Других вариантов нет, – отвечает.

×