Запорожская область с первых дней полномасштабной агрессии РФ стала плацдармом для активного наступления российской армии. В феврале здесь шли ожесточенные бои, а в марте один за другим попали под оккупацию многие города, поселки и села.
Но украинцы – не те, кто легко сдается. ВСУ удалось остановить продвижение захватчиков, а ныне титаническими усилиями постепенно отвоевывают каждый метр родной земли.
Бок о бок с регулярной армией на Запорожье воюют и силы территориальной обороны. Именно бойцы ТРО почти голыми руками сдерживали россиян в первые дни, чтобы дать возможность ВСУ подойти и развернуть линию обороны.
Корреспондентка Gazeta.ua побывала в одном из сел в Гуляйпольском районе, где уже шестой месяц воюют бойцы местного подразделения территориальной обороны. Многие из них – настоящие запорожские казаки.
ЗАТЕРЯННЫЕ СРЕДИ ПОЛЕЙ
В маленькое старое село едем несколько часов из Запорожья. Многочисленные блокпосты, проверки документов. По обе стороны дороги – умопомрачительные виды. Широкие поля, где под горячим южным солнцем вызревает продовольственная надежда государства, образуют с безгранично высоким насыщенно голубым небом такой родной сердцу флаг Украины: с нежно-золотистой пшеницей или яркими жизнеутверждающими желтыми подсолнухами.
В какой-то момент асфальт заканчивается и преодолеваем еще с десяток километров по полевым дорогам, оставляя за собой плотную пыль.
Село выглядит обычно – бегают куры, где-то лают собаки. Двое детей дошкольного возраста играют в мяч на спорыше у ворот, а их мать и бабка наблюдают, сидя на скамье под забором. Крыши простых сельских домов выглядывают из-за буйной зелени садов.
На дороге появляется вооруженный военный. Одет в камуфляжные брюки и футболку, но не по стандартам ВСУ. Поднимает руку в кожаной перчатке: "Стой! Съезжай с дороги, сейчас покажу куда".
Как только выхожу из авто, военный объясняет водителю, куда загнать машину. Еще минута – и машина растворяется в зеленом кустарнике, надежно закрытом маскировочной сеткой. Из-за небольшого белого сарая выходят бойцы. Несколько мужчин всех возрастов и комплекции.
Командует одной из частей Запорожской бригады территориальной обороны военный с позывным "Старик". На самом деле выглядит довольно молодым – слегка за 40 лет. На вопрос, откуда такой позывной, отшучивается, улыбаясь в густую бороду. Приглашает во двор.
Куда и когда нужно подъехать, сделать "пиу-пиу-пиу" и убежать
Пытаюсь расспросить командира о техническом обеспечении и зоне ответственности на линии фронта, хотя бы в общих чертах.
– Это закрытая информация, даже в общих чертах. Единственное, что могу сказать: у нас есть все, что нужно. Более того – лишнее передаем в другие подразделения, – говорит.
– У нас есть военная логика, боевые задачи. Есть свои методы ведения боя, какая-то техника. Мы знаем, что где и почем, куда и когда нужно подъехать, сделать "пиу-пиу-пиу" и убежать, – неожиданно шутит еще один бородач – харизматичный военный с позывным "Дед".
– Мы же "махновцы". Мы все родом из Махновщины, в нас кровь течет махновская, – подмигивает "Старик".
"СТАРИК"
Где-то рядом за садом скрипит тормозами внедорожник. Перекрывая рокот дизельного мотора, раздаются мужские голоса. Среди них слышу и голос командира. Вскоре возвращается и предлагает прогуляться к позициям, где спокойно сможем поговорить.
По дороге рассказывает, что по специальности он – инженер-механик сельского хозяйства. Воюет с россиянами с 2014-го. Ушел добровольцем в военкомат, мобилизовался. Затем – заключил контракт.
– С тех пор постоянно воюю, – говорит скромно. – Наверно, себя показал так, что меня поставили командовать теробороной. Прошел много должностей до этого.
Когда Россия начала полномасштабное вторжение, в военкоматах Запорожской области был просто аншлаг, вспоминает командир. В его родном городе первые три дня было очень много людей. Большому количеству отказали, потому что штат укомплектовали практически сразу. Предпочтение отдавали людям с боевым опытом, мотивированным патриотам.
Люди мотивированы и готовы защищать свои семьи, родину
– Всякие случаи бывали. Люди пришли из гражданских организаций и многие не знали, что такое армия и дисциплина. Приходилось рассказывать, учить. Но щас подразделение более-менее сформировано. Люди мотивированы и готовы защищать свои семьи, родину.
В подразделении "Старика" нет строевой подготовки и муштры. Первоочередная задача – защищать страну, объясняет командир. И добавляет: дни терробороновцев у линии столкновения проходят в окопах.
– Под обстрелами. Сами слышите, – "Старик" кивает головой на небо, которое разрывает минометная канонада. – Мины не раз прилетали по позициям, по селу.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Ленин муж выбежал с матрасом на голове. Стекла постоянно сыпались" - как живется украинцам на юге возле позиций россиян
В настоящее время большинство людей уехали из населенного пункта. К своим дворам некоторые наведываются периодически, чтобы убедиться: есть куда вернуться после окончания войны.
У теробороновцев ротации как таковой нет. Свою семью "Старик" не видел с 24 февраля. Они в безопасности и успели уехать из населенного пункта, где ведутся бои, говорит.
– Смешных случаев здесь нет (на позициях. – Gazeta.ua). Да и смеяться некогда, если честно. Против нас враг, мы воюем, а не смеемся, – рассказывает о буднях бойцов. – Между собой подшучиваем друг над другом. Надо друг друга подбадривать – подбадриваем.
На войне ко всему привыкаешь: и к потерям, и к слезам
– Слышала от жителей Токмака, что когда россияне подошли к городу, мэр попросил оккупантов не разрушать дома. И якобы было обращение к украинским защитникам, чтобы отошли без боя. Правда ли это? – спрашиваю военного.
– Неправда, – отвечает. – Три дня мы стояли на охране объекта, который нам приказали оборонять. Когда уже нечем было отбиваться – было принято решение отходить маленькими группами. Мы уходили. Потери были – и погибшие, и раненые. На войне ко всему привыкаешь: и к потерям, и к слезам.
– Что самое страшное для вас на войне? – спрашиваю.
– Что семью свою не вижу. Общаюсь только по телефону. Страшно было, когда они были в оккупации. Не жили по тому адресу, где прописаны. Скрывались. Их искали. Потом сами уехали. Прорывались, – говорит Старик.
Среди его бывших соседей оказалось немало предателей, которые и сдавали оккупантам информацию о нем и его семье.
– Обо всех этих людях есть подробная информация, – говорит военный.
СПАРТАНСКИЙ КОМФОРТ
– Если вам покажут, что мы едим – это не оно. Надо пробовать, – забавно двигает усами "Дед". Называет себя духовным наставником подразделения.
Проходим во двор. В сарае за открытой прочной деревянной дверью – продуктовый склад. Там есть вода, тушенка, консервы, картофель, крупы и макароны, пакеты с печеньем и конфетами в ящиках.
Для них это важно, потому что поднимает боевой дух
Напротив – беленый известью домик. Это одна из "квартир" теробороновцев. В сенях на дверях приклеены детские рисунки. Их привозят волонтеры вместе с помощью. Для них это важно, потому что поднимает боевой дух, уверяют военные.
Внутри дома темно и прохладно, окна закрыты пленкой. Комнаты оборудованы для отдыха. С кровати на наши голоса из-под спальника поднимается заспанное лицо. Отдыхает ночной дежурный. В других комнатах постели устроены на полу – на матрасах или карематах.
За домом – летний душ и туалет. Чуть дальше между деревьями на веревке сушатся неожиданно яркие мужские футболки и белье.
Обеспечение такое, что не успеваем съедать
С другой стороны двора обустроена летняя кухня: полки с посудой и специями на стене дома, рядом – умывальник, в тени плотной маскировочной сетки – накрытый клеенкой обеденный стол и две деревянные скамьи рядом. Чуть поодаль – аккуратная обмазанная глиной кабица (печь под открытым небом. – Gazeta.ua), на которой греется вода в двух ведрах. На таганке стоит прикрытый крышкой котел с борщом. За столом чаюют трое бойцов.
Печку строили сами, рассказывают. Готовят поочередно – имеют дежурство по кухне.
– Продукты привозит ВСУ. Хорошо работает логистика. Есть и свежее мясо, и овощи. Сегодня обеспечение такое, что не успеваем съедать. Мы такое, как макароны или крупы не едим, отдаем местному населению, – говорит "Старик".
Не обходится и без волонтерских гостинцев. Передают вкусности – выпечку, конфеты, шоколадки. Но военные тут же шутят, что такое питание подходит не всем, один из побратимов – "овсянколюб".
– Ну кому как. Нет каш, а картофель, макароны, рис, иногда гречка. От этого только живот растет. Я люблю овсянку, а ее не привозят, – будто оправдываясь, говорит военный с чашкой чая. – Что касается поставки, то есть приказ ВСУ об обеспечении. Не мы заказываем.
– Раньше в армии учитывали только один фактор: калорийность. Наваливали все, но какое оно будет по вкусу или пользе – не думали. С 2018-го систему питания изменили. Потому, если есть возможность логистики, привозят все. Даже свежие молочные продукты, овощи и фрукты, – добавляет "Старик".
Селяне тоже помогают – свежими яйцами, зеленью, молоком. Военные вместо этого оказывают посильную физическую помощь.
Сало – это самый главный продукт для украинца
Бойцы угощают салом собственного посола. Мягкое, с привлекательной мясной прорезью и мягкой ароматной корочкой. Шмалили соломой, говорят.
– Сало – это самый главный продукт для украинца. Это и еда, и лакомство, и закуска, – говорит кто-то из вояк.
Уточняю, бывают ли среди бойцов проблемы с алкоголем.
– У нас есть самогонный аппарат. Сейчас покажу, – командир быстро идет в дом и возвращается с большой черной нагайкой. – Захотел самогон, пришел – я ему нагнал.
От слов командира над кухней разносится громкий хохот бойцов.
– Прошелся по магазинам в предыдущем селе, где квартировалось подразделение. Строго запретил продавать какие-либо спиртные напитки военным, – объясняет уже серьезно командир. – Сказал: "Будете продавать – закачу гранату". У меня все жестко.
"СЕРЫЙ"
Большинство бойцов просят их не фотографировать. Один и таких – мужчина лет 30 в скатанной на затылке на манер шапочки светлой летней балаклаве. Имеет позывной "Серый".
Уже не могут выбраться. Были обыски, паспорта у них забрали
Воевать не планировал. Но когда Россия нагло ворвалась в мирную Украину – записался добровольцем в терроборону, объясняет. Не было ни единого боевого опыта.
– Я мирный человек, работал. Ушел защищать свою семью. Сейчас часть семьи уехала, часть осталась. Ибо уже не могут выбраться. Были обыски, паспорта у них забрали, – говорит. – О том, что воюю, знают ближайшие. Односельчане – нет.
Боец признается, что очень хочет освободить из оккупации всю семью. До родного дома от позиций – менее 70 км.
– О личной мести не думаю, – продолжает. – сконцентрирован на выполнении боевых задач. Это – война. Враг пришел на мою родину, убивает детей и женщин. Конечно, ненависть есть. Но она не персональная, а ко всем врагам. Освобождать Украину, считаю, нужно до границ 1991-го года, – говорит "Серый".
– Да как? Кубань же наша! Ростов наш! – говорит с улыбкой кто-то из солдат.
– И Москва наша! Юрий Долгорукий наш! – смеется "Дед".
– Ну пусть Генштаб решает. Я не влияю на их решение. Им виднее, – "Серый" не ведется на шутливый тон побратимов и продолжает говорить серьезно.
Несмотря на постоянную опасность, напряжение и риски для жизни, военные не обижаются на украинцев, которые продолжают жить по привычному графику – гуляют, отдыхают в кафе и проводят время с друзьями.
Если в городе фронта нет, то зачем постоянно жить на стреме?
– Ну если жить одной войной, то это не правильно. Люди должны жить обычной жизнью, – говорит "Серый". – Если в городе фронта нет, то зачем постоянно жить на стреме? Если можно растить детей, работать, платить налоги.
– Да пусть гуляют. Но зачем они все выставляют? У нас есть знакомый один, у него одни фотографии. Хочешь кому-то показать – на телефоне покажи! – добавляет "Дед". – Я ему написал: "Хорошо устроился, шкуру греешь там. Приезжай, есть свободное место в блиндаже". Не приехал. Но выставлять фото перестал. Боятся мужики, да и все...
Под общий хохот "Дед" делится собственным лайфхаком, как помочь побратиму побороть страх на поле боя. А такая реакция при первом обстреле проявляется очень часто. И бойцы цепенеют на месте – не могут ни говорить, ни двигаться.
Но ты берешь автомат в руки, поднимаешь его хотя бы над собой, и начинаешь стрелять
– Что в этом случае делать? Хороший должен быть прилет в ухо. Пощечина не поможет, – рассказывает военный. – Оказывается, ритм физиологии человека рассчитан на 16. Удар: "Дыши". И он должен 16 раз вдохнуть-выдохнуть. И тогда пропадает страх. Это военные психологи нам читали лекцию, – уже серьезно завершает Дед.
– Я нашим бойцам всегда задаю вопрос: "Что такое героизм в вашем понятии?". Они там говорят, что выйти на танк и такое всякое. Нет, пацаны. Героизм – это когда тебя "кроют" и тебе страшно поднять голову! Но ты берешь автомат в руки, поднимаешь его хотя бы над собой, и начинаешь стрелять. А потом приходит боевой запал, адреналин. Если еще видишь, что попал и что попали в танк – блиин! Видели бы вы наше подразделение, когда подбили танк и БТР (рус. – Gazeta.ua)! Вы бы видели "подрыв" (эмоциональный подъем. – Gazeta.ua) боевого состава! – приобщается к разговору боец с позывным "Сват".
Подразделение ТРО имеет трофейную технику и оружие, которые добывали в боях. В частности, есть крупнокалиберный пулемет Утес". Когда-то был и танк, захваченный во время одной из операций. Его отдали танковой бригаде.
– Деньги собирали на масло, чтобы его залить. Уже и купили и снаряды за пузырек сала. Мы же махновцы! У нас работа с общественностью на высшем уровне, – продолжает шутить "Дед". – У нас есть все специалисты. И артиллеристы свои. Дали бы тики нам "добро".
"СВАТ"
56-летний мужчина крепкого телосложения в армейской футболке и панаме. Потомственный военный в пятом поколении. Говорит на русском.
Родился в городе Завитинск Амурской области России. Есть родственники в Подмосковье, хотя давно и не общаются. Вместе с отцом военным когда-то много ездили по СССР. В конце концов вернулись в Украину и поселились в Запорожье – почти на родине матери, которая родом из Мелитополя.
Тяжелее всего – когда ты уезжаешь на войну, а жена тебе смотрит вслед
– У меня отец был военный, и дед, и прадед. И прапрадед – служил в царской кавалерии. Отец – в авиации, умер в 2000 году. Его родственники все в России, – рассказывает.
По военной специальности "Сват" артиллерист. На войне с 2014 года. Преподавал артиллерийское дело в одном из военных учебных заведений. Обучил немало минометчиков. Сейчас постоянно находится на позициях. В мини-отпуски ходит крайне редко. Самым сложным на войне считает отсутствие семьи рядом.
– Тяжелее всего – когда ты уезжашь на войну, а жена тебе смотрит вслед.
"ИСПАНЕЦ"
Невысокий худощавый мужчина в светлой камуфляжной одежде отличается от всех. Несмотря на жару, на нем куртка и штаны, а на голове – трикотажная бандана. Довольно резвый – трудно поверить, что бойцу 62 года.
"Международный" позывной получил, потому что приехал воевать на родину из Испании, где живет много лет. Окончил там морскую академию и работал на рыболовном судне. Имеет собственную яхту. Отсюда и первый его позывной – "Кэп".
"Испанец" впервые вернулся в Украину в 2014-м. Три года воевал в АТО.
– Мне было 54 года, а в армию тогда брали до 45. Так я пошел через "Правый сектор". Попали под Иловайск с сыном... Служил в разных подразделениях, – коротко вспоминает о пережитом несколько лет назад.
Я его по голове погладил и говорю: "Не переживай, сынок, тебя убью первым"
Из-за травм ног боец был списан со службы. Вернулся в Испанию и стал зарабатывать ремонтом яхт. Однако когда узнал о начале полномасштабной российской агрессии против Украины – вместе с сыном снова встал на защиту родной земли. Даже, несмотря на то, что не все в семье поддерживают его решение.
– После выхода из Иловайска приехал я домой с автоматом, а моя семья сидит за столом. Племянник, который ездил в Москву на заработки, смотрит на меня и выдает: "По телевизору передавали, что все нацисты скоро вернутся домой и будут всех убивать". Я его по голове погладил и говорю: "Не переживай, сынок, тебя убью первым". И ушел. На шутку я отвечаю шуткой, а на глупость – глупостью, – говорит "Испанец".
Годы, проведенные на войне, считает лучшими в своей жизни.
– Я встретил таких людей, которых на гражданке никогда бы не увидел – настоящих героев. И сам в этом всем побывал, – объясняет. – И когда в старости буду бриться и смотреть на себя в зеркало, мне не будет стыдно за свою жизнь.
"Испанец" мечтает, чтобы после победы как можно больше украинских воинов вернулись живыми домой.
– У меня была разведгруппа своя. Нас было семь человек. Я им всем рассказывал о яхте, – начинает рассказ о личной мечте "Испанец". – Был один паренек, который пошел воевать в 18 лет. И вот он сейчас служит под Славянском. Была атака на батальон теробороны. Ребята начали отступать, потому что москали ударили по ним танками. Мой сын поехал вытаскивать трехсотых, а этот паренек бросился в бой. Взял командование на себя. Отбили атаку – наши позиции, и плюс заняли еще позиции врага. Сам подбил три бэхи и танк. А когда назад тянул трехсотого – встал на мину. Ему часть ноги оторвало, сейчас в больнице. Я же дал ему задачу – прочесть книгу о путешествии аргонавтов за "Золотым руном" и подробно изучить их маршрут. Пообещал, что когда закончится война – мы на яхте пойдем по этому пути.
Только закончил – за яхту предлагали €50 тыс.
Достает из кармана старый смартфон и долго ищет в галерее фотографии. Показывает снимки своей яхты: аккуратное небольшое белое парусное судно, отделанное внутри натуральным деревом. Работы выполнил собственноручно, говорит. На покупку яхты и материалы потратил €26 тыс. А когда только закончил – за яхту предлагали €50 тыс., признается.
Судно имеет все удобства для того, чтобы там комфортно жили несколько человек.
– Рассчитано на семерых. И группа моя семь человек была, называлась "Дикий селезень". Я так и назвал яхту. Когда для вас война закончится победой, для нас еще – нет. Соберем экипаж, – продолжает "Испанец". – На яхте есть бочонок рома, сабли пиратские и абордажный крюк. Мы выпьем по 100 грамм, на море можно – два стакана пьется, чтобы не укачало. Возьмем сабли и будем искать русские яхты. И так пока не очистим от них море. Комбат будет главным пиратом, – широко улыбается воин.
"ДЕД"
Одет в форменные брюки и панаму расцветки "летний пиксель", на ногах – светлые летние берцы. А вот футболка, хоть и имеет полностью армейский цвет, не по уставу – большими черными буквами на груди написано: "ТРО это как ВСУ только й*бнутые". Самая выдающаяся черта лица – густая и окладистая практически седая борода. На нее спускаются пышные казацкие усы.
Когда "Дед" улыбается, то лукаво прищуривает голубые глаза, отчего по бокам солнечными лучиками расходятся мимические морщинки. Когда же говорит серьезно, такое впечатление, что глаза приобретают цвет зимних сумерек. И становятся такими же холодными.
Сейчас здесь воюют казаки, которые с 2014 по три ротации прошли
– 24 февраля я уже был в батальоне. В шесть вечера выдали оружие, в девять мы уже выехали на задание в Токмак, – начинает рассказ 63-летний боец. – Боевой опыт имел – долго служил в армии. С 2014 года был в штабе обороны района: блокпосты, охрана важных объектов. Казаки охраняли. И сейчас здесь воюют казаки, которые с 2014 по три ротации прошли.
"Дед" много лет развивает казацкое движение в Запорожье. Дослужился до звания генерал-хорунжий. Является одним из руководителей общественной организации "Большой совет атаманов запорожского казачества". Говорит, их рота полностью приняла посвящение в казачество. И еще бойцов будут принимать, потому что на это есть запрос.
– Мешают обстрелы (посвящениям в казаки. – Gazeta.ua). Разве что на ротацию выведут. Но за эти пять месяцев ни одной ротации в подразделении не было, – продолжает. – Токмак, Пологи… Выходили из окружения два раза. 26-го (февраля – Gazeta.ua) в шесть вечера приняли бой в Токмаке и до трех часов следующего дня держали. Затем танк начал нас расстреливать, как котят. У нас не было ни гранат, ни боеприпасов – только стрелковое оружие. Но мы отстреливались – они не зашли на объект, – вспоминает первое сражение после начала полномасштабной войны.
После столь неравного столкновения украинские подразделения получили приказ на отступление. Терробороновцы вернулись в расположение батальона, перегруппировались и пополнили боезапас. Надеялись удержать позиции, но не удалось сдержать грубый натиск россиян.
– А 3-го (марта. – Gazeta.ua) мы приняли в Пологах бой. Так сложилось, что пришлось выходить из окружения. Выводили бойцов 128-й (бригады. – Gazeta.ua.) В воде по горло были! Так что мы боевые пловцы, моржи уже, – "Дед" внезапно и очень заразительно смеется.
О своей службе говорит неохотно: батальон выполняет разные задачи, согласно боевым распоряжениям. О себе говорит коротко: техник стрелковой роты. Готовится воевать долго.
Ведем журналы – у нас есть обо всех коллаборантах
– Война быстро не закончится! – объясняет. – Даже после того, как мы отвоюем Крым, наши Кубань и Воронеж – продлится еще долго. Не так страшны их воши, как домашние гниды. Надо не допустить того, чтобы наши внуки через 10-15 лет снова были в окопах. Чистить надо будет очень многое. Мы ведем журналы – у нас есть обо всех коллаборантах. Всех! Наши люди сейчас в Токмаке, Запорожье, Гуляйполе, в селах. Мы все знаем. Придем – все предъявим и каждый получит. У нас есть железнодорожники, подготовим товарные вагоны – пожалуйста, пусть уезжают. Воркута и Магадан их ждут – там благодать. Поступает информация, что по селам переписывают людей и глава республики Дагестан Сергей Меликов лично пообещал, что любезно примет их. Хотите получить паспорта русские – уезжайте. Будете в Дагестане чабанами. Мы здесь без них сами отстроим. Они же не люди, они изменники. Если один раз предал, предаст еще не раз. Будут переобуваться каждый раз, кто бы ни пришел: менять папаху на будённовку.
Танк расстреливал казармы прямой наводкой
Говорим в тени между густым кустарником, со всех сторон прикрытым от нежелательных глаз занавесами из маскировочной сетки. Вокруг кукарекают петухи, чирикают воробьи и слышны звуки взрывов. На Гуляйпольщине сейчас ни одного дня без работы минометов – стреляют россияне, но и в ответ получают взрывные "подарки".
Самыми страшными за 5 месяцев войны "Дед" называет именно первые дни российского вторжения. А бой за Токмак – самым тяжелым.
– Танк расстреливал казармы прямой наводкой. И была эта беспомощность, потому что ты его не можешь достать. Сейчас боязни уже нет. Да, есть люди, которые ломаются. Без страха человек не живет – у каждого он есть, – рассказывает Дед. – Но есть страх, а есть – ответственность. Забываешь о нем. Знаешь, что есть родные, близкие, есть дети. У меня страх пропал в Приютном. Мы встретили колонну гражданских, выезжавших из-под обстрелов. Что мне запомнилось: первая машина едет, сзади – прицеп. В прицепе сидят четыре бабушки старенькие, лет по 90. Обнялись, держатся. А сама машина забита, 15 или 16 детей! Дети не знали, кто их останавливает, поподнимали руки, а ручки – трясутся. С тех пор у меня нет страха... – седой воин умолкает, на его глаза наворачиваются слезы. – Нет жалости – ничего. У меня четверо внуков. После того, что я увидел, им (россиянам – Gazeta.ua) нет прощения.
Пусть мы, воины, нам на роду написано защищать свою землю. Но что дети сделали?
Рация оживает шипением и говорит мягкими баритонами военных. Передают информацию кодовыми фразами. "Дед" лишь мгновение прислушивается и возвращается к разговору.
– Эти дети вырастут, станут взрослыми, но они запомнят на всю жизнь. Сколько с ними нужно работать, сколько их надо лечить, чтобы они не боялись стука, грюка? Пусть мы, воины, нам на роду написано защищать свою землю. Но что дети сделали?
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Встречает Чечня, кадыровцы. Бородатые, грязные, жестокие" – как бегут люди из оккупированного Токмака
Дед трепетно достает из кармана оберег, сделанный неизвестным ребенком: небольшая бумажная трубочка, обмотанная красной нитью, которая оказывается запиской. Внутри детским почерком выведены слова: "Обнимаю и желаю хорошего дня".
– Приезжали волонтеры, привезли конфеты. И на каждой конфете было от детей пожелание. Ношу с собой... Листочек уже в таком состоянии, но я его сохраню до победы. Это мне пожелание написали детки. Я его берегу. Каждый вечер перечитываю, – очень осторожно казак сворачивает бумажечку в свиток, заматывает нитью и складывает в карман. – А у меня есть еще оберег. Сделал его мой внучок, когда ему было 6 лет. А сейчас ему 14. Он мне нарисовал. Этот оберег у меня всегда был дома у икон. А теперь он мне переслал.
Мужчина осторожно лезет в карман, достает бережно свернутый стандартный белый лист канцелярского формата. В уголке – изображение покровителя украинских воинов архистратига Михаила. А в центре детской рукой выведены слова: "Боженька – храни дедулю".
– Мы здесь ради наших внуков. Всё будет хорошо, все будет Украина! Если не будет хорошо – значит, нас уже нет в живых. Стоять будем до последнего. Ибо живем по принципу: "Воля или смерть" (лозунг отрядов Нестора Махно. – Gazeta.ua). Не все. Но казаки – да.
Этот лозунг большинство бойцов подразделения имеют на шевронах. На черном фоне белые буквы обрамляют вышитые белым две перекрещенные сабли. Такие носят те, кто прошел ад первых дней войны.
Живем по принципу: "Воля или смерть"
В подразделении служат исключительно мужчины. Отсутствуют и новички – все воины служат с первых дней образования батальона. За это время успели выучить друг друга лучше, чем иногда родственники, говорит "Дед".
Появились и особые традиции. Одну из них удалось увидеть. Пока мы говорили, несколько бойцов снарядились на боевой выезд. Бронежилеты, шлемы, средства камуфлирования, аптечки, запасной боекомплект, винтовки. Вывели из тайника внедорожник с турелью, раскрашенный в зелено-коричневые пятна. И когда размещаются в транспорте, к нам подходит командир и легонько хлопает моего собеседника по плечу.
– Дед, давай!
И "Дед" спокойными и отмеренными движениями достает из кармана кисет, а оттуда – добротную деревянную трубку с черным с серебристым ободком трубку. Набивает ее табаком и раскуривает. Сладко затягивается. Внедорожник выезжает со двора, оставив газы из выхлопной трубы, а вслед за автомобилем тянется облако ароматного табачного дыма.
– Командир просит, чтобы когда ребята выезжают, закуривал трубку. Закуриваю на фарт – чтобы все было хорошо. А все и будет хорошо, – будто мурлычет "Дед", выпуская дым в пышные усы.
2 
1
Комментарии