"Ребята еще не успели встать, а уже говорят: "Я должен вернуться на фронт" - Сергей Рыженко

5

Сегодня 99 процентов бойцов на первой линии знают, что наилучшую помощь оказывают у нас. И, не дай Бог, если зацепило, они говорят сразу: "Везите срочно в больницу Мечникова", - рассказывает 53-летний Сергей Рыженко, главный врач Днепропетровской областной клинической больницы им. Ильи Мечникова.

Есть двое ребят, которые, к сожалению, находятся между жизнью и смертью. У одного ампутировали ноги намного выше коленей. Военные врачи делали все возможное, чтобы спасти их. И так вышло, что почки не выдержали. Есть почечная недостаточность. Мы используем самые современные методы лечения, чтобы спасти парня. Сначала думали, не проживет и суток. Но, спасибо Господу, уже неделю есть маленькая позитивная динамика. Ежедневно молимся, чтобы выжил. Ему 19 лет. Все зависит от лекарств, аппаратов и профессионализма врачей.

У него тяжелое минно-взрывное ранение. Имеет повреждения головы, поясницы, разбитые сосуды ног. Слава Богу, дышит самостоятельно - без аппарата искусственной вентиляции легких. Однако остается крайне тяжелым и находится в отделении реанимации.

И он, и все бойцы - крепкие духом. Не только выживают, а потом еще не успели встать, говорят: "Я должен вернуться на фронт".

У нас больше минно-взрывных ранений. Как правило, бронежилет не выдерживает разрыва снаряда. Разлетается на куски, как скорлупа от ореха. Каска - так же. Иногда удивляешься, как при этом остаются более-менее живые ткани.

120-ые, 150-ые. Разлетается все кусками. Улетает в ноги, руки. 80-ые более щадящие.

Современная больница должна принимать и раненых, и больных. Тогда у врачей есть опыт. Если госпиталь раньше не работал с ранеными, а лишь со здоровыми солдатами и офицерами, то перейти на работу в условиях войны сложно. Но они смогли.

В Израиле и в некоторых других странах робота в военно-гражданских госпиталях построена так, чтобы врачи могли из первых моментов принимать самых тяжелых больных. Независимо от того это краш-синдром, ранение, гипертоническая болезнь или инсульт. У нас такие больные и раненые ежедневно. И врачи их поднимают.

К нам приезжали специалисты из Израиля, Германии, Соединенных Штатов Америки. Они помогали в лечении раненных бойцов. Наши медики так перенимали опыт. Эти поездки оплачивали днипровские бизнесмены.

Помогают волонтеры и местная власть - депутаты, мэр, губернатор. На гражданских, к сожалению, всего не хватает. А раненых пытаемся обеспечить полностью. Они же поступают, как маленькие дети, как новорожденные. Как правило, в госпитале одежду с воинов срезают. В лучшем случае остаются часы на руке, и то не всегда. Человека обматывают в термостойкое одеяло и отправляют к нам. Здесь ребятам надо все - от зубной щетки до одежды. Волонтеры круглосуточно дежурят у нас. Власть обеспечивает лабораторию и медикаменты. Ну и важна профессиональность коллектива.

Это не значит, что стало меньше проблем. Просто кто-то потерял надежду, кто-то привык. Каждый день есть раненые. Кого-то убивают, кого-то не довозят. Но общество привыкает к этому.

Поездки за границу не всегда оправдывают себя. Базу нужно строить в Украине. При том, что платформа есть, фундамент готов. Есть база по реабилитации, протезированию. Конечно, с учетом заграничного опыта и технологий. Это - наилучший подход. Если быстро поймем и реализуем это, то раненым, которые потеряли конечности, жить станет значительно легче. 90 процентов тех, кто прошли через больницу Мечникова, как бы мы не старались, стали инвалидами. Нельзя сказать, что без одного легкого, руки, ноги, или с разбитым кишечником человек будет жить и работать так же, как и здоровый. Это - невозможно.

Ежедневно. Они приходят к нам с пистолетами и ножами. Спят с ними под подушкой. Мы к такому привыкли. Ко мне в кабинет, к Юрию Юриевичу (Юрий Скребец - заместитель главного врача. - Gazeta.ua) группой заходили. Одни хотят выздороветь как можно скорее и вернуться на фронт. Вторые просят более комфортные условия. Третьи хотят за границу. Это - результат психологического срыва. Человек перестает адекватно оценивать ситуацию, не видит себя со стороны.

Человека с такой психологической травмой невозможно вылечить за один раз. Выздоровление приходит с настроенной терапией. Она может длиться несколько лет, а то и всю жизнь. Недавно поступила 22-летняя девушка. Попала под бомбардировку. У нее нервный срыв. Этот ужас будет с ней до конца жизни. Один боец видел, как у товарища отлетели ноги. От них осталась часть ботинков и шнурки. Он тоже не сможет забыть об этом.

Их начинают создавать. Здесь, при госпитале уже есть. Но это - лишь начало большой программы. Потому что людям, которые прошли войну и пропустили ее через себя, необходимая многолетняя, а то и пожизненная помощь.
Такие центры должны быть по всей стране.

Да. Их лечили так же, как и всех. Единственное - они были под конвоем.

Себя оценивать сложно. Это лучше видно со стороны. А коллектив стал более дружный, более ответственный. Работаем без выходных и праздников. Отпуска немало врачей проводят на линии фронта.

Если скажу хорошо, то они, по-видимому, обидятся. Сложились обстоятельства, что должны работать именно так. Мне удалось на неделю поехать на конгресс в Канаду. Три года приглашали, не мог отказать. Тамошние украинцы аплодировали 20 минут. Было неудобно за такое внимание.

Нужна система, которая бесплатно будет оказывать помощь украинцам. Но сложно прогнозировать, что будет. Если все будет происходить цивилизованно и реформа за собой потянет хорошее финансирование - все должно быть хорошо. Но может пройти и как ремонт в квартире. Когда у одних хватает денег поломать, а у других нет, чтобы построить. Этого боюсь больше всего.

Очень надо. Особенно это важно для нас, как для приграничной зоны. Мы сработали с таким количеством тяжелых и экстренных случаев, потому что были подготовлены к такому. Нельзя допустить, чтобы во время реформы разрушили такие центры, как наш.

К сожалению, из наших - также. Нужны дотации в виде заработных плат, премий. Иначе люди будут покидать больницы - по материальным причинам.

Один из основных.

Некоторые наши врачи устроились в Чехии, Польше. Зарабатывают от 1200 долларов.

Главнее всего - чтобы врач в обществе был востребован. Он должен зарабатывать не менее высококлассного специалиста IT-отрасли или менеджера на предприятии. Тогда врач будет уважать себя. И его будут уважать.

У многих ребят, которые к нам попадают, нет близких. К ним никто не приезжает. А люди читают посты и приходят. Иногда приезжают общественные или благотворительные организации. Что-то передают раненым. Внимание помогает им выздоравливать. Вы видели фото, где парень с оторванной рукой и многочисленными ранениями улыбается? Потому что к нему кто-то пришел навестить. Это помогает психологически.

Жители Днипра изменились ощутимо. Если бы еще три года тому назад сказали, что по несколько сотен людей будут приходить сдавать кровь, я не бы поверил. Они хотят что-то дать для победы.

Конечно. Это - самое ужасное ощущение, которое есть сегодня. Когда к чему-то привыкаешь и думаешь, что так и должно быть.

Например, никто не реагирует, когда едут "скорые".

Есть хороший пример - Дом инвалидов в Париже. Он расположен в центре города, около Эйфелевой башни на Марсовом поле. Каждый человек, который защищает свою родину, заслуживает на достойное будущее. Должны создать условия, чтобы все бывшие бойцы чувствовали себя частью общества и жилы достойно.

Я об этом не думал.