"Война, частично изменившая мир. Итоги трех месяцев противостояния" - Алексей Ижак

Ведущее американское издание The New York Times опубликовало на днях редакционную статью, в которой утверждается, что возвращение Украиной под контроль всех территорий, захваченных Россией с 2014 года, не является реалистичным, потому что Россия все еще слишком сильна и обладает ядерным оружием. Поэтому США должны дать понять Украине, что у американской поддержки есть границы, и переход к миру потребует от Украины болезненных территориальных решений, без которых "компромисс" невозможен. Как считает редакция ведущего американского издания, мнение которого не обязательно, но может отражать видение администрации Джозефа Байдена, Россия и без разгромного военного поражения ослаблена международной изоляцией на дальнюю перспективу, что создает возможности для длительного мирного решения.

Практически это означает, что после трех месяцев российско-украинская война кардинально изменила характер. Силой Украины при международной поддержке Россия от посягательств на мировое господство вернулась к банальным территориальным претензиям образца 2014 года. Партнеры оказали Украине большую помощь, способствовавшую тому, что российское наступление практически остановлено, а посягательства России локализованы. Однако контрнаступление украинских войск США и союзники не готовы поддерживать с той же решительностью, как сохранение украинской государственности.

В последние недели Россия сумела донести до ведущих столиц предложение не доводить войну до российского поражения. Предложение не принято, но рассматривается. Этим объясняется волна западных сомнений по поводу желаемых результатов войны и появление разнообразных мирных планов. В конце концов, все снова решится на поле боя. Никто наверняка не знает, какими будут результаты украинского контрнаступления, как никто не мог предусмотреть результаты российского нападения, которое началось 24 февраля.

Россия не выиграла, но еще не проиграла. Украина не проиграла, но еще не выиграла. Партнеры Украины решают для себя, что должно стать финалом войны. Он, очевидно, будет зафиксирован в ходе определенного дипломатического процесса. Однако параметры дипломатии будут определяться тем, где на длительное время стабилизируется линия фронта. Сейчас, пока украинское контрнаступление еще готовится, Россия увидела новое окно возможностей, в которое пытается втиснуться.

На спирали своя

Опубликовано уже достаточно свидетельств непосредственных участников событий, что мировые ожидания относительно российского военного вторжения и его последствий базировались на российских оценках. Россияне на самом высоком уровне были откровенны в отношении планов нападения. Лучшие разведки, похоже, знали, какая аналитика ложится на стол российскому президенту Владимиру Путину… и верили, что будет так, как там написано. Опосредованно это говорит о том, что до последнего мир продолжал воспринимать Украину через российские оценки, обильно доставляемые через различные каналы в центры принятия решений на Западе и Востоке.

Также теперь ясно, что план нападения готовился давно. Уже за год до нападения покойный голос кремлевского подсознательного Владимир Жириновский с трибуны Госдумы назвал время - февраль 2022 года. Это значит, что изменение российской стратегии по "присоединению Украины к ОРДЛО" на "присоединение Украины к России" произошло еще раньше. Кое-кто мог заметить это изменение, но немногие готовы были в него поверить до момента, пока осенью 2021 года Кремль не начал об этом откровенно говорить в закрытых международных коммуникациях, отрицая официально.

Кремль сформировал переговорный нарратив: Украина, нежизнеспособная, со слабыми институтами и коррумпированными элитами, застряла между мирами, создавая проблемы и утомляя всех. Поэтому Россия вернет Украину в свое лоно быстро с минимальными проблемами не войной, а "спецоперацией". Проблемы Крыма, Минских соглашений и санкций, с ними связанных, решатся сами собой, и "нормандской четверке" можно будет вручить Нобелевскую премию мира.

Нельзя сказать, что российский план всеми воспринялся положительно, кроме, возможно, Китая, видевшего в нем тест для Тайваня. Однако никто не был готов останавливать Россию иначе как дипломатически. Современное оружие Украине готовы были давать только США и Турция, впрочем, не ожидая от Украины большего, чем превращение в новый Афганистан для России.

Но Россия потеряла берега в своих посягательствах. Она потребовала разрушения НАТО и ЕС и рассчитывала, что успешное поглощение Украины откроет для нее победный путь на Запад. Поэтому, как только неожиданно для многих российский план быстро провалился, Украина получила немыслимую ранее международную помощь - политическую, экономическую и военную.

Партнеры Украины увидели возможность вернуть Россию в берега и предприняли решительные шаги, которые могли бы в перспективе нескольких лет буквально "отключить" ее от международной экономической и политической системы. Предметные переговоры на время прекратились. Поддерживались только коммуникации для выяснения, готова ли Россия вернуться в ситуацию до начала широкомасштабного нападения и компенсировать международные потери. Даже Китай вынужден был дать понять, что сделанное Россией стало отнюдь не тем, что обещалось ею во время пекинской Олимпиады. Когда нейтральные Швеция и Финляндия провозгласили о намерении вступить в НАТО под впечатлением от российско-украинской войны, катастрофическое поражение России, казалось, стало неизбежным. В начале мая Россия расставила новые акценты в своей ядерной политике, сделав ее менее угрожающей. Это указывало на то, что война, которая, по словам российского президента, "шла строго по плану", изменила русло.

Россия начала окапываться на захваченных территориях и формировать планы их длительного удержания, хотя перед нападением заявляла, что не имела планов оккупации. Война через три месяца сделала спираль и вернула на новом уровне ситуацию 2014 года. Россия выдвинула новые территориальные претензии Украине и предложила ее партнерам воспринимать их как приемлемые для локализации войны и минимизации ее глобальных последствий. Как бы ни называлось российское предложение, по сути, оно является "Минском-3".

 

Россия проявила способность сформировать план "Б" вместо провального плана "А". Он, как теперь ясно, разрабатывался с марта и был консолидирован в начале мая. Все это время Владимир Путин утверждал, что "все идет по плану" и добавлял - разработанному генеральным штабом. Оказалось, что план, по которому все шло, заключался в изменении плана.

Вряд ли процесс был легок для России. Она не получила того, на что рассчитывала - разрушения западных институтов, аплодисментов со стороны Китая и многомиллионного человеческого ресурса Украины для питания машины глобальной гибридной войны. Однако условный "Минск-3", если бы был реализован, оставил бы российским властям опцию поглощения Украины частями из-за вязких переговоров и гибридных операций - то, что не удалось реализовать из-за предыдущих "Минсков". А пока Россия занималась бы привычным делом, она смогла бы приспособиться к внешней изоляции и ожидать открытия нового окна возможностей для дерзкого геополитического наступления.

Опасно недооценивать способность России рационально стремиться к достижению ее иррациональных целей. В последние месяцы мир наблюдал, как альтернативная реальность, создаваемая Россией, полностью оторвалась от материального мира и была полностью разрушена войной с Украиной. Информационный яд России утратил значительную долю способности разрушать международную политику и начал разрушать ее собственную. Однако Кремль попытался вернуться к тактике использования информационного яда не для прямого формирования, а для искажения реальности. В лучшие гибридные времена Россия создавала международные тренды, отталкиваясь от объективной ситуации, и "вписывалась" в эти тренды. Удача Путина тогда казалась непреодолимой. Поэтому многие в мире его боялись, а те, кто не боялся, не хотели прямого конфликта.

Российский план "Б" не лишен рационального расчета, и его обман скрыт за заблуждением компромисса. Кремль рационально ожидает, что невероятная мировая поддержка Украины, на которую в Москве откровенно не рассчитывали, рано или поздно сменится усталостью. Также Кремль рационально рассчитывает, что сможет длительное время удерживать под контролем новые захваченные украинские территории, максимально выровняв фронт и переведя остатки боеготовых войск в оборону.

План предполагает смену ядерной риторики. Ядерный шантаж, на котором долгое время базировалась российская гибридная война, сузился, но стал более уверенным. Россия больше не запугивает партнеров Украины последствиями "которых еще не было в истории". Однако она очертила расширенные рубежи обороны, которые готова защищать с ядерным оружием.

Смена ядерной риторики с агрессивной на умеренную, собственно, и стала маркером перехода к новому плану. Накануне "Дня победы" 9 мая в течение короткого времени посол России в Вашингтоне, спикеры российского министерства иностранных дел и сам российский лидер сделали схожие по содержанию заявления относительно ядерной политики. Их содержание в следующем. Россия разочарована тем, что США и НАТО не испугались ядерных угроз, потому что если бы они испугались, российско-украинская война не набрала бы такого масштаба, который угрожает мировой экономике. Однако если ядерный шантаж уже не сработал, Россия возвращается к классической доктрине использования ядерного оружия, мало отличающейся от доктрин других ядерных государств. Ее смысл состоит в том, что ядерное оружие может быть использовано только в двух случаях - в ответ на использование ядерного оружия и в случае, если возникает риск "самому существованию России".

Однако - внимание - российская власть изменила формулировку второго критерия. Новая формула не прописана на бумаге, однако названа Владимиром Путиным и представителями российских властей. Ядерное оружие, согласно обновленной доктрине, может быть использовано, если возникнут "неприемлемые для России угрозы стратегического характера". Это может означать, что военный разгром России, которого опасается The New York Times, является именно такой "неприемлемой угрозой" Кремлю.

Возможное и невозможное

Сложно не видеть, что новое российское предложение принято к рассмотрению. Возможно, оно рассматривается с той же неуверенной перспективой, как и российский ультиматум декабря прошлого года, фактически требовавший роспуска НАТО. Однако предложение рассматривается, хотя до формальных переговоров далеко. Официально с российскими властями переговоры не идут.

Начав широкомасштабное военное вторжение, Россия захватила новые территории и взяла в заложники миллионы украинских граждан. Однако одновременно она стерла границы между территориями старой, образца 2014 года, и новой, образца 2022 года, оккупации. "Минск-1" и "Минск-2" вместе с картами линии разграничения упразднены самой Россией. Статус Крыма ею самой возвращен к обсуждению требованием к Украине признать его российскую принадлежность.

Поэтому у России есть причины бояться масштабного контрнаступления украинских войск и украинского сопротивления на захваченных российскими войсками территориях. У России не будет оснований угрожать партнерам Украины "неприемлемыми последствиями стратегического характера" в случае тактических поражений на поле боя, которые будут складываться в оперативные. Однако стратегический разгром российских войск, который Кремль не сможет ни скрыть, ни продать собственному населению, возможно, прижимет российское руководство к стене и заставит использовать все средства, чтобы обеспечить собственное выживание. Это то, чего опасаются в западных столицах, даже в США, не говоря уже о Франции и Германии. Перед ними снова замаячила перспектива выступить спонсорами нового "нормандского формата" и она кажется им заслуживающей рассмотрения.

Многое решает вопрос времени. США обозначили период, в течение которого должны быть расставлены ключевые точки над "і" - до выборов в Конгресс в ноябре, которые будут проходить на фоне вероятного сползания американской экономики в рецессию. Экономический блок российских властей обозначил сроки, когда начнут раскручиваться проблемы, созданные международной изоляцией - с третьего квартала года российская экономика вступит в период "структурной трансформации", "обратной индустриализации" и "челночного импорта". Политический блок российских властей не уверен, стоит ли проводить в сентябре регулярные ротационные выборы. Российские власти в значительной степени потеряли способность к стратегическому видению и живут перспективой нескольких месяцев.

В США и ЕС не без российского участия усиливается мнение, что введенных политических и экономических мер, которых никто не собирается отменять, включая еще официально не введенное, однако постепенно внедряемое энергетическое эмбарго, уже достаточно для достижения приемлемого для них завершения российско-украинской войны. Россия будет ослаблена, остатки ее боеготовых войск останутся связанными в Украине условным "Минском-3". Поэтому на длительное время Россия не сможет представлять угрозу мироустройству и при определенных обстоятельствах пройдет период внутренних трансформаций, которые изменят ее политику на менее агрессивную. Проблемы мировой экономики, связанные с Украиной, включая разблокировку украинского продовольственного экспорта, в таких условиях теоретически могут быть решены через переговоры.

Такой взгляд не является предпочтительным. Скорее, он создает фон для украинского контрнаступления. Россия прилагает значительные усилия, чтобы этот фон стал максимально ярким, чтобы на нем стал невнятным и потерялся "рамштайнский консенсус", заключающийся в том, что Украина должна выиграть войну. Даже при безумной моральной, политической и экономической поддержке Украины контрапунктом российского видения на Западе проходит мнение, что потеря Украиной территорий не создает "неприемлемых рисков стратегического характера", в то время как военный разгром России на украинской же территории такие риски создает.

Россия сама стерла все красные линии, а теперь снова хочет их провести трясущейся рукой, чтобы продолжать пугать "непредсказуемыми последствиями". Действительно, она все еще сильный военный противник, способный влиять на мировую политику и экономику. Но только три месяца назад возможности России казались неотразимыми, а теперь нужна "стратегическая передышка". Она пытается убедить Запад, что ценой территориальной целостности Украины ему тоже нужна "стратегическая передышка".

Реализм, о котором говорят партнеры Украины, может заключаться в том, что, например, не нужно начинать контрнаступление в июле, потому что уже в августе режим власти в России потерпит "структурную трансформацию" вместе с российской экономикой, и вопросы территориальной целостности Украины решатся дипломатично. Однако если Россия уже сейчас получит заверения США и Европы, что контрнаступления не произойдет, она снова обманет мир, как уже обманывала многократно. Это и есть стратегический риск "реализма", который активно продвигает российское руководство. Поэтому точку в войне в конце концов должно поставить контрнаступление украинских сил, тщательно подготовленное и в тщательно выбранное время.

×