Террор уже не спасет Россию от поражения

Настойчивые призывы в Украине и на Западе объявить Россию "спонсором терроризма", а то и вообще террористической страной, имеют под собой серьезные основания. Действительно, что внутри, что снаружи Кремль практикует террор, пытаясь страхом компенсировать отсутствие реальной силы. Будет ли Россия официально признана террористкой или нет – не столь важно в дальнейшей перспективе (хотя это было бы приятно). Самое главное – что террор отнюдь не спасет ее от неизбежного поражения.

Как я писал в предыдущей статье, у современной России уже не осталось иного пути, кроме внешней агрессии и внутреннего террора. Если вы еще не читали – сделайте это, а пока я кратко перескажу суть. Дело в том, что путинские модели "нефть в обмен на все из-за границы" и "блага в обмен на лояльность населения" нормально работали только первые два срока. Большая рецессия 2008-го подорвала экономическую базу путинизма, "арабская весна" и ее прямое продолжение на Болотной 2011–2012 гг. показали шаткость электоральной базы, а Революция достоинства 2013–2014 в Украине стала крахом геополитических посягательств.

Ответы на эти вызовы начались с единого учебника истории и подмены мочи российских спортсменов на Олимпиаде, а завершились вторжением в Крым, Донбасс и Сирию и убийством Немцова. Так, в 2013–2015 годах российский режим агрессией и террором купил себе еще шесть лет стабильности.

В 2020-м, как раз в разгар кампании по переписыванию конституции и "обнулению" сроков правления Владимира Путина, прилетели еще два черных лебедя: пандемия коронавируса и беспорядки в Беларуси. Ответом, как и в прошлый раз, стали война и репрессии – на этот раз полномасштабные, хотя и несколько отложенные во времени.

Однако в 2022 году что-то пошло не так (почти все, по сути), и ни агрессия, ни террор не приблизили Москву к реализации ее целей. Киев не был взят за три дня, а Донбасс не захвачен до сих пор, десятки тысяч россиян наказаны за антивоенные выступления или даже высказывания – а всенародного единения вокруг войны и близко не видно. 60% населения поддерживают продолжение "спецоперации", пока так хочет Путин, но столько же охотно согласятся на ее завершение. И чем дольше будет продолжаться война, тем меньшей будет лояльность к власти, и никакой террор здесь не поможет.

Впрочем, этого стоило ожидать, потому что такое происходит не в первый раз.

 

В 1558 году царь Иван Грозный, в головокружении от успехов на юге, решил завоевать выход к Балтийскому морю, как накануне – к Каспию ("Казань брал, Астрахань брал"). В начале его войскам способствовал успех – они захватили чуть ли не всю Ливонию ("Ревель брал") и перенесли боевые действия в Литву. Однако противники Москвы объединились и сумели нанести ей несколько чувствительных ударов. Не меньшей оплеухой стало бегство на Запад "отца русской политэмиграции" князя Андрея Курбского. Тут Грозный и решил применить террор для поддержки своей же агрессии.

В 1565 году страна была разделена на "земщину", в которой частично сохранялось старое право и правительство, и "опричнину", где произвол тирана ничто не ограничивало. Опричное войско, набранное из убийц и садистов, наводило ужас на население и терроризировало противников царя. Не щадили ни уважаемых князей, ни патриарха. Однако, когда в 1571 году крымский хан Девлет I подступил под Москву, опричники повели себя как трусы. Столица сгорела дотла. В следующем году опричнина была упразднена, потому что не только не помогала, но и вредила ведению войны. В 1582 и 1583 годах Грозный вынужден был подписать мир со своими врагами – Речью Посполитой и Швецией. Разрушения, понесенные Московией от войны и террора, привели к ее упадку и краху – Смутным временам – вскоре после смерти Грозного.

Еще один любитель дисциплины – император Николай I. Он занял трон под выстрелы во время декабристского переворота, а потому навсегда возненавидел всякие национальные и революционные движения. Он жестоко разгромил польское Ноябрьское восстание 1830–1831 годов, усилил напор на Кавказ, в 1829-м воевал с Османской империей, но в 1839-м вступился за ее центральное правительство против египетских сепаратистов, а в 1849 году подавил венгерское восстание. Сам он лицемерно писал о себе: "Слава богу, смертной казни у нас не бывало, и не мне ее вводить". И хотя формально к смертной казни при его правлении приговорили всего пятерых декабристов, убийство с помощью наказания палками стало привычным делом. Приказать "прогнать сквозь строй" – это почти всегда означало обречь человека на долгую и мучительную смерть. За это Николай Павлович получил прозвище "Палкин". Не менее жестокими были введеные им порядки в армии. После ослабления, связанного с победой его отца над Наполеоном, в войска вернулась фанатичная муштра.

Однако все это не спасло Российскую империю и ее монарха от позорного поражения в Крымской войне 1853–1856 годов. На Кавказе, где противник – турки – был слабее, россияне одерживали победы. Однако в Крыму они оказались бессильны против технологического превосходства англичан и французов. Флот был уничтожен, Севастополь пал, а сам Николай в 1855 году то ли умер, раздавленный неудачами, то ли покончил с собой. Его сыну пришлось не только прекратить репрессии, но и провести в России большие реформы.

Следующим любителем порядка стал Иосиф Сталин. Существовал ли в 30-х годах против него заговор в армии или нет – вопрос второстепенный. Он увлекался террором и без всякой причины. В 1937–1938 годах три четверти старшего руководящего состава Красной армии было репрессировано, множество людей расстреляно, отдельные "счастливчики" оказались в лагерях. Об ужасах Голодомора и других массовых преступлений Сталина против гражданских и говорить не стоит.

И, как мы знаем, это мало помогло Советскому Союзу. Против слабой Польши или крошечных стран Балтии красноармейцы действовали успешно, однако уже в Финляндии их ждало позорное поражение. Ну а германское вторжение 1941 года чуть не поставило крест на самом существовании государства. Сначала Сталин думал действовать привычными инструментами. Командующий Западным фронтом Дмитрий Павлов был сначала понижен в должности, а 4 июля арестован и 22 июля расстрелян "за невыполнение должностных обязанностей" (хотя сначала его обвиняли, и это важно, в антисоветском заговоре и измене родине – как в 1937-м) . Вместе с ним были расстреляны еще шесть высших командиров. То же ждало бы и командование Юго-Западным фронтом, если бы Михаил Кирпонос и Василий Тупиков не погибли, выходя из Киевского котла.

Однако даже Сталин в конце концов понял, что это путь в никуда, и командиры охотнее будут сдаваться в немецкий плен, чем попадать в руки своих же чекистов. Поэтому позже генералов-неудачников понижали в званиях и должностях и отдавали под трибунал (например, будущего маршала Георгия Кулика), но не расстреливали массово, а некоторых осужденных выпустили из ГУЛАГа (например, будущего маршала Константина Рокоссовского). Более того, Сталин добавил к кнуту еще и пряник русского национализма: ввел ордена в честь имперских полководцев (даже святого Александра Невского), вернул погоны, разрешил церкви получить патриарха и тому подобное. Однако расстрелы солдат и младших офицеров все еще практиковались. После войны "высокие" репрессии вернулись (Кулика расстреляли аж в 1950-м), но это уже другая история.

Короче говоря, Путин – не первый российский правитель, постигший неудачу на войне и решивший выкрутиться с помощью террора. Однако как свидетельствует история, одних репрессий никогда не бывает достаточно, чтобы исправить ситуацию. Только в сочетании с настоящими реформами (у Петра I или Сталина во время Второй мировой) они могут дать эффект, самостоятельно – нет. А поскольку Путин на реформы уже никогда не согласится, его дело проиграно.

Поэтому он может сколько угодно сажать или убивать оппозиционеров, может (и будет) терроризировать украинцев ракетными обстрелами, но глобально это ничего не изменит.

Россия уже проиграла войну Украине, и никакой террор не спасет Путина.

×