"Военные готовы к любым приказам. Хотят в наступление, когда оборона затягивается" – Юрий "Милан" Гаврилишин

Я очень долго слушал недовольство и комментарии относительно того, что у курсантов, которые сейчас учатся, отняли 30 тысяч. Что действительно малое обеспечение. Я подумал, что деньги со временем изменятся, а если бороться за статус, то курсанты получат и денежное довольствие, и отношение к себе. С которым очень много проблем.

Срочники, к которым приравнены курсанты, имеют пристрастное отношение. Второе – устав не оптимизирован под курсантов. Большой вопрос – как курсант, которого четыре года приравнивали к срочнику, сможет стать офицером? Который является лидером, ответственным лицом. А на это просто забивают. Ты должен учиться, получать хорошие оценки, профессионализм специалиста. Но практические навыки командира – инициатива, ответственность – не развиваются. Даже подавляются. А эти качества важны на поле боя.

Не важно, сможет эта петиция вообще набрать свои голоса, отреагирует ли президент. Но мы подняли проблематику военного образования, которую не поднимали с 1991 года. Если эту тему сейчас правильно озвучивать, то запустим маховик необратимых процессов. Нам нужно смотреть на перспективу. Петиция – лишь один пункт из многих необходимых для реформы военного образования.

 

Военные кафедры и университеты часто сталкиваются с дефицитом кадров, необходимых для заполнения государственного заказа. Иногда приходится брать абитуриентов, которые не поступили. Качество отбора низкое. Для того чтобы было больше кадров, нужно создать надлежащие условия, соответствующие престижу будущего офицера. Надо менять отношение к этим людям, формировать инициативу и ответственность за личный состав. Отбирать тех, кто подходит нам для создания будущей мощной армии – именно это нужно.

Какие-то шаги делали. Нам рассказывали об опыте АТО, и это делали те, кто участвовал в войне. Мы, воевавшие, делились опытом. Но глобальные действия не предпринимали. Не знаю, почему, но надо сказать, почему я называю это шахматную доску и почему речь идет о шагах на перспективу. Чтобы изменить что-либо в обществе, нужно менять образование. Но армия – это такое маленькое государство в государстве. Она отражает все наше общество. И меняя военное образование, мы будем менять вооруженные силы Украины.

Подавление инициативы и отсутствие ответственности. А это то, что нужно уметь каждому командиру, начальнику и курсанту. Ибо в армии "инициатива наказуема". Если один военный объявит свое предложение по улучшению какого-то момента, командир говорит – занимайся. А он отвечает: "Почему это я должен делать?" Вопрос в том, что ты как инициатор должен брать ответственность. Но ты не хочешь, потому что считаешь, что это должен делать кто-нибудь другой.

Иногда наоборот – если у курсантов появляются какие-то инициативы, офицеры говорят: "Зачем оно тебе нужно? Служи спокойно". И это система. Всегда есть вопрос: а как эти люди готовы бороться за свои идеи? У нас есть вызовы, и нужно их принимать. Иначе – никаких изменений не будет.

Это будет мотивированная, профессиональная, инициативная армия, которая будет искать различные методы войны. Война, которая началась в 2022 году, показала, что это первая война дронов. И методы использования дронов являются самыми разными. Но это была чья-то инициатива, творчество, не подавленное совдеповским начальником. Надо делать и рисковать.

Война – это не книга, это вид искусства. Люди, которые мотивированы пришли в высшее учебное заведение, окончили его, они развивались, их не подавляли в инициативе, поощряли, отправляли на стажировку в страны НАТО. Тогда на службу такой офицер приходят с целым бэкграундом, важным опытом. Он не просто протер штаны в военной академии. Такая подготовка даст многое для развития армии.

Это должно было стать приоритетом еще с 2014-го года. Когда начали вводить реформы по Вооруженным силам. Не важно, будет ли эта война долго или скоро закончится – важно иметь за плечами мощную и сильную армию.

Я бы разделил состояние армии на три временных категории. Первая – с 2014 года, вторая – до полномасштабной войны, третья – то, что есть сейчас. Последняя даже по сравнению с той армией, которая была до февраля 2022-го, сильно изменилась. Отправляются целые бригады на обучение в разные страны, осваивают там как военную технику, так и пехотное дело. Мы перенимаем опыт ведущих стран НАТО. И в то же время у украинцев сейчас намного больше опыта, чем у любого среднестатистического воина Североатлантического альянса. Но учиться всегда нужно. Некоторые подразделения нуждаются в более тщательной тактической, огневой, технической подготовке. Из-за этого иногда много проблем. Поэтому, имея собственный боевой опыт, получая ведущие знания стран НАТО, мы можем называться одной из сильнейших стран Европы.

Подобная война в XXI веке не имела место. И те знания, которые мы сейчас получаем, суперуникальны. Должны учитывать это в будущих проектах, изменениях в ВСУ, во время реформ.

По разному. Одни считают это изменой. Говорят, что их не уважают и сливают. Другие – я здесь могу процитировать одного военного. Он сказал: "Кто я такой, чтобы оспаривать решение главнокомандующего и военного руководства".

Законопроект о повышении наказания в Вооруженных силах в какой-то степени верен. С другой стороны, в обосновании обратил внимание, что он необходим, чтобы повышать дисциплину в ВСУ. Это верно. Но как насчет морально-психологического состояния? Как офицер морально-психологического обеспечения бригады понимаю, что если только наказывать бойцов, то психологическое состояние ухудшается. Поощрений, по факту, нет. И отсутствие баланса системы может иметь отрицательные последствия.

Когда вычли 30 тысяч у курсантов, министр обороны сказал, что мы сэкономили какую-то сумму. Но есть деньги, которые экономятся за свет дисциплинарных и административных наказаний военных, там тоже что-то получается получить. И это можно было бы показать – что есть какая-то результативность.

 

Курсанты такие же военнослужащие. Сейчас они приравнены к срочной службе. То есть выполняют все те же функции, что и срочники у себя в частях, плюс интенсивное обучение. Курсантов часто приобщают к учениям мобилизованных, переводчиками или стажировщиками в разные страны Европы. Это серьезное звено, которое выполняет важные задачи и которое необходимо.

Это очень индивидуальный вопрос конкретных подразделений. Даже не уровня бригады, а батальона или роты. Всё зависит от командира. Если он готов брать на себя ответственность, делать уступки людям, отдает себе отчет в их низком морально-психологическом состоянии и общей усталости, он будет ходатайствовать перед командованием, чтобы бойцами предоставили отпуск.

Но иногда это зависит от вопроса возможности. Если люди постоянно находятся в зоне боевых действий и выполняют определенные задачи, это уже вопрос командира бригады. Который должен понимать, что люди не железные. И им нужно отдохнуть. Это больше камень в огород гражданских, отграничивающих себя от войны. Сбрасывают полностью ответственность на Вооруженные силы, думая, что их это не коснется.

Но каждый должен понимать – армия не вечна. Люди могут погибать, быть ранеными. И их нужно заменить. А часто некем, а эта проблема случается, и людей трудно отпустить. Потому что фронт тогда просто упадет.

Трудно сказать. Но без банального осознания, что нужно заменить ребят на фронте и победы не будет. Даже не знаю, на кого здесь положить вину. Потому что через год войны это уже можно было понять. Общество в любом случае никуда от этого не денется. Потому что мы вспоминаем возможность полномасштабных боев за столицу, и один военный в интервью однажды сказал, что хотел бы, чтобы бои за Киев продолжались. Потому что тогда наше общество было едино, как никогда. Каждый ощущал опасность утраты страны. Когда подобная опасность для столицы завершилась, люди расслабились. И жизнь снова перешла в привычное русло.

Общество должно понимать, чтобы не повторять такого, необходимо приобщаться и не искать отговорки, почему я на своем месте приближаю государство к победе. Вместо этого необходимо тренироваться, брать оружие в руки, отработать различные тактические элементы, учить огневую подготовку. Сейчас много литературы – было бы желание.

Это сложный вопрос, который зависит от специфики деятельности военнослужащего и его будущих действий. Если это пехота, то за два-три месяца можно подготовить хороших бойцов. Когда я в 2014-м попал в "Азов", у нас был месяц-полтора. И этого времени хватало, чтобы дать базу, которую мы дальше развивали сами. Нас учили учиться. И этот принцип тоже нужно использовать.

Если техническая специальность или работа с приборами, машинами, требуется больше времени. Плюсом является то, если человек уже когда-то сталкивался с военным делом на срочной службе или был участником боевых действий.

Я сейчас на Бахмутском направлении. И ситуация сложная, но не могу сказать, что она критична и неконтролируема. Наши военные держат очень мужественно фронт. Это можно увидеть по видео и фото нашей бригады. Там видно настроение ребят и как они воюют. И вы удивитесь, возможно, потому что у бойцов приподнятое настроение и готовность убивать врага. Спешить умирать за Украину не нужно, нужно спешить убивать страну.

Но есть много печального контента, который распространяется по сети, незнание общества, где их родственники и близкие, и люди начинают разгонять эмоциональную "зраду" в соцсетях. У украинцев перенасыщение отрицательной информацией. Люди, когда слышат о погибших, пропавших, составляют довольно отрицательную картинку. Но много ли вы видели положительного контента? Я думаю, что очень ограничено. Поэтому перенасыщение негативными новостями оказывает влияние на настроения общества. Мы чтим погибших героев, но иногда забываем, что есть живые. Общество о них не всегда думает на фоне трагедий. И это тоже проблема.

В бахмутских окопах складывается так, что еда есть, но некогда было ее есть. Оружие есть. Куча патронов, разные гранаты, РПГ. Оружие у артиллеристов, работающее в интересах пехоты, тоже есть. Проблема есть только через устающих людей. Которым нужна замена.

Также есть постоянная поддержка Украины партнерами по оружию и подготовке боевых кадров. От общества ощущается поддержка тоже. Армия не голодает, она нуждается в людях и кадрах, чтобы приближать победу. О которой многие говорят, но мало понимают, что это такое.

Часто спрашиваю об этом гражданских. Они говорят: когда выйдем на границу 1991 года, и тогда заживем. Люди не хотят понимать, что даже став на эту границу, какие гарантии, что это победа? Что по нам перестанут стрелять, что исчезнет угроза нового вторжения? Пока Россия существует, она представляет угрозу Украине и о победе речь не идет. Мы воюем не за территории, мы делаем это за сохранение нашего государства.

Военные готовы к любым приказам. И если вы вспомните наступления на Харьковщине, Херсонщине, Киевщине, Сумщине, разве тогда были негативные настроения? Любое контрнаступление – это подъем, вера в победу. Это очень хорошее влияние на бойцов. По своему опыту знаю, что сидение в окопах в позиционной маневренной обороне плохо влияет на людей. У нас были АТО и ООС. Когда мы сидели в окопах много лет, никакого результата не было. Появлялись вопросы: "Зачем я здесь сижу? Я хочу в наступление, отразить эту территорию". Уже несколько лет наблюдаю за сепарней, но ничего не могу сделать. Бойцы хотят в наступление, когда оборона затягивается.

Во-первых, это мотивированные люди, готовые идти вперед. Выполнять любые приказы, относящиеся к деоккупации территорий. Вооружение, которое необходимо для наступательных действий, очень важно. И наличие оружия и его количество будут говорить, что мы готовы к наступлению.

Мы говорим о теме, которую даже в США не смогли решить. Но есть два аспекта, которые следует учитывать. Первый – информационная политика государства в отношении военных и ветеранов. Второй – инициатива военных и общества. Надо говорить, ветераны могут испытывать определенные психологические проблемы. То же посттравматическое стрессовое расстройство, другие нарушения с психикой.

Недавно увидел публикацию, что мать выбросила ребенка с седьмого этажа. И начали говорить, что вот есть послеродовая депрессия. И это проблема, о которой нужно говорить. Здесь тоже самое. Преступления должны быть наказаны, но для недопущения снижения престижа ВСУ такую информацию следует фильтровать и подавать в нейтральном русле. Доверие от общества к армии – это очень важно. И лица, у которых есть медиа, должны это понимать. Подрывать авторитет Вооруженных сил – вредить обороноспособности страны. Я бы это даже воспринимал как государственную измену.

У меня дальновидная планировка. Люди думают, что после войны будет все классно, но это не так. У нас будет еще больше хаоса и проблем. Начнут вылезать многие конфликты, которые нужно разрешать. Начнется восстановление. Надеюсь, что люди начнут более радикально относиться к коррупции. После войны нам предстоит много работы. И достаточно много людей уже должны задумываться об этом. Но окончательный план нужно составлять уже, действительно, после победы.

Я хотел бы переходить к более серьезным инициативам в армии, которые будут иметь стратегическое влияние.

Вспоминаю свой приезд из Италии в Киев в 2014-м, когда я сбежал на Майдан. Тогда летел в Украину и думал, что это страна мечтаний. Что уже нет коррупции, все бандиты скрылись и что сейчас заживем. Эта мечта не покидает до сих пор. Но без нашей работы это невозможно.

Хотелось бы видеть одной из ведущих стран Европы. Возможно даже центром Европы не только в географическом плане, но и экономическом и военном. Мне не нравится, что Украину до полномасштабного вторжения нивелировали на Западе. Когда говорили, что Киев продержится три дня, государство упадет. Мы показали всему миру, что они ошибались.