"Многие истекли кровью и не дожили до эвакуации" – жена пленного "азовца"

8

Фото: Мария Алексеевич

Год назад, 16 мая, начался 4-дневный выход защитников Мариуполя на подконтрольную россиянам территорию. Из подземелий завода "Азовсталь" вышли 2 449 бойцов. Представители "Красного креста" регистрировали украинских защитников как военнопленных. Все 2449 человек, вышедших с "Азовстали", находились в оккупированном поселке Еленовка под Мариуполем Донецкой области. В ночь на 29 июля один из бараков исправительной колонии был разрушен. Тогда погибли по меньшей мере 50 украинских военнопленных из "Азовстали".

Муж 25-летней Марии Алексеевич Сергей был на "Азовстали", служил в "Азове". Ему 29 лет. Он – один из тех, кого оккупанты вывезли в Еленовку. А потом в Россию. Связь с мужем женщина потеряла с тех пор, и уже год не слышала его голос, не получала писем или сообщений. Однако от освобожденных из плена знает – он жив.

Я по образованию – психолог. Хотя по профессии не работала. Уже больше двух лет – в ИТ и хочу в будущем заниматься программированием. С Сергеем познакомилась в 2018 году – в соцсети. Познакомились, много говорили друг с другом, но тогда еще не знала, что он хочет защищать Украину. Он мало об этом говорил, как и о своей службе в целом. В частности, когда он был в Мариуполе. Пытался уберечь меня от этого. Мы с 2019 начали жить вместе. Планировали жениться, но уже после окончания образования мужа. Потому что он до сих пор учится – на психолога. Хотели сделать свои карьеры, чтобы могли обеспечить будущих детей. Но женились онлайн 27 апреля – когда Сергей уже был в Мариуполе.

 

Муж сразу при первой встрече сказал, что не может смотреть на несправедливость. Он не мог сидеть, сложа руки. Просто не мог не пойти защищать наше государство. Всегда был патриотом и никогда не говорил, что это "не его война". Всегда пытался защищать Украину.

 

Говорить в Мариуполе уже не было возможности. Он мне не звонил по телефону, всегда писал. Были моменты, когда не выходил на связь шесть, семь дней. Я тогда еще не знала никого из его собратьев, чтобы банально написать им и спросить, жив ли он. Поэтому ждала его сообщений. Писал только, что все хорошо, что он жив, что они держатся. Постоянно спрашивал обо мне. Ибо переживал больше, чем за себя. Даже не рассказал о своем ранении ноги, полученном в Мариуполе. Узнала об этом уже от его части, когда он был в плену.

На "Азовстали" они старались поддерживать друг друга всегда. Если не было связи с родными, то писали побратимы, которым удавалось его находить. Мне так писали дважды. Они все держались очень достойно. Пытались сделать все, чтобы сохранить жизнь друг друга, чтобы российские войска не пошли дальше Мариуполя, чтобы наши по другим направлениям могли перегруппироваться, чтобы страна могла договориться об оружии. Мысль возвратиться домой также держала их на плаву. Постоянно писала мужу, что жду, что обязательно вернется. Всегда в это верила и продолжаю. Однажды написал, что должна понять, что это большая и жестокая война, и должна быть готова ко всему.

Сергей сделал предложение 26 февраля. Просто написал, что любит и хочет жениться. Но договорились жениться после победы. Но 20 апреля написал, что хочет жениться в ближайшие дни. Согласилась, конечно. Потому что я люблю его, мы планировали семью, хотели быть вместе. А еще я понимала, что это придаст ему боевой дух. Он будет знать, что его ждет дома жена.

 

Все новости узнавала только из информационных ресурсов. Следила за страницей полка "Азова", тогда они еще записывали видео. Видела фото в соцсетях. Было сложно, потому что им не хватало всего. Ни еды, ни воды практически не было. Но ресурсы еще были – чтобы держаться.

Он написал 13 мая, если его не будет долго без связи, чтобы не волновалась. Он так и раньше писал, но тогда мне показалось, что он был чем-то обеспокоен. Хотя пытался скрыть это. И 16 мая из новостей я узнала, что наши бойцы начали выходить с "Азовстали". Что их будут дальше менять. Дни были очень нервными, потому что не понимали, что планируется дальше. Было много мнений. Никто не знал, был ли какой-нибудь другой выход. Я не знала, вышел ли мой муж. Только надеялась, что он жив. 19 мая в российском видео из Еленовки увидела его. Он вышел в первый день. С ранением. Но отправили Сергея не в больницу, а в СИЗО. Дальше я ничего не знала.

В конце сентября мне позвонил по телефону освобожденный защитник. Рассказал, что они общались в Еленовке. Говорил, что россияне избивали и издевались, но не над всеми, это было выборочно. Кормили, но недостаточно. Вода была, но не слишком качественная. В Еленовке читали книги, могли даже выходить во двор. Затем произошел теракт. Сергей получил еще одно ранение. Вторая нога. Но не знаю, насколько серьезно. После теракта россияне всю ночь не оказывали помощи раненым. Только наши медики-пленники что-то пытались делать. Но было нечем. Поэтому многие просто истекли кровью и не дожили до эвакуации. Сергея увезли в больницу в Донецке. Россияне выставили с ним видео. Он рассказывает, что услышал первый взрыв, не понял, что произошло. Затем последовал второй взрыв. И пленные начали вытаскивать друг друга. Пытались выжить. Он был в больнице месяц. Какую помощь оказывали мужу – не знаю.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Снаряды, ПВО, беспилотники: что нужно для контрнаступления и как фронту помогают "хлопки" в Крыму и России

Была информация, что он находится на территории России. Но где именно – не знаю. Всех военнопленных вывозили из Еленовки. "Азов" вообще держат изолированно от других. Даже во время обменов родные не могут узнать о своих. Но знаем, что к "азовцам" у оккупантов более жесткое отношение – и моральное, и физическое. Даже тот же теракт в Еленовке – 193 человека, которые там были, почти все "азовцы". Более 50 человек погибли. 70 – тяжело ранены. В плену остается около 130 человек, находившихся в том бараке.

 

Моей поддержкой все это время была мама. Она всегда говорила, что все будет хорошо, что должен брать себя в руки, потому что когда Сергей вернется, необходимо будет его поддерживать. Было трудно собраться, но я взяла себя в руки, потому что не могла иначе – мне нужно его дождаться. Уже многие месяцы мотивирует мнение, что я делаю слишком мало и нужно больше.

С "азовцами" все очень сложно. Другие подразделения, защищавшие Мариуполь, могли писать письма своим родным. Это работало несколько месяцев назад. Относительно "азовцев" нет ни телефонной связи, ни переписки. Я писала письмо в январе, его должны были передать через международный комитет "Красного креста" в Россию. Я уверена, что он это письмо не получил. Все письма цензурируются – об Украине ничего нельзя написать. Писала о быте и о себе.

Мы почти год всю информацию отслеживаем самостоятельно. Через российские медиа. Там бывают видео с пленниками, статьи. Мы также предоставляем эту информацию как международным структурам, так и нашим – СБУ, координационному штабу по вопросам обращения с военнопленными, полиции, Офису уполномоченного по правам человека.

Пытаемся организовать встречу с Офисом президента. Несколько раз нашему сообществу отказали. Семьям военнопленных "азовцев" не идут навстречу с этим запросом. Мне лично написали, что во время военного положения Офис президента не принимает граждан. Мы хотим понять, какие были гарантии выхода из "Азовстали"? Какие страны участвовали? Кто с украинской стороны договаривался? Непонятно, почему раненых пока не обменяли. Потому что их было много, и они до сих пор в плену. Без квалифицированной помощи. Им нужна и психологическая поддержка. Ибо это был выход из одного ада в другой.

 

Это должен был быть почетный плен. Защитники "Азовстали" должны были иметь связь с родными, гарантии, что не будет жестокого отношения и через три-четыре месяца они вернутся домой. Уже год выхода. 16 мая прошлого года власти говорили, что герои нужны Украине живыми, и что на такой шаг пошли, чтобы сохранить жизнь и здоровье. Что дальше их обменяют. Говорили, что к выходу из "Азовстали" были привлечены ООН и международный комитет "Красного креста". И что были договоренности с Турцией, Израилем, Францией, Швейцарией. Но сейчас непонятно, какими были гарантии. Родным этого не рассказывают. ООН и "Красный крест" отрицают слова представителей нашей власти. Говорят, ничего не обещали. Должны были только зафиксировать выход наших военных и заполнение анкет. Но даже этого не сделали полностью. Потому что в "Красном кресте" говорят, что 16 мая их там не было. А пригласили их якобы только на следующий день. И не всех получилось зафиксировать. Мы сейчас остались один на один. Если были какие-то договоренности, почему не придумали какие-либо другие шаги, если Россия откажется от своего слова? Почему никто из этих стран не желает помогать нам с обменом?

Обычно удается встречаться с Координационным штабом по обращению с военнопленными. Недавно была встреча с руководителем Офисом уполномоченного по правам человека. Также с международным комитетом "Красного креста" и ООН. Но мы не получаем ответы на свои вопросы. Международные организации говорят, что ничего не могут поделать. Даже не могут поехать к раненым, чтобы проверить их состояние. Наши государственные органы говорят одно и то же. Что в приоритете на обмен раненые и женщины. Но у моего мужа два ранения. Может быть, больше. А он все еще в плену.

 

Мы создали организацию "Семьи Еленовки", чтобы привлечь внимание к расследованию теракта, который совершили россияне, и чтобы вернуть всех пострадавших в результате теракта защитников. Пытаемся возобновить расследование. Потому что, к сожалению, международные организации бездействуют. В ООН решили расформировать миссию по установлению фактов в Еленовке. Ибо у них нет гарантий безопасности. Пока все очень сложно. Много времени упущено. Мы надеялись, что раненые вернутся домой. Это обещали власти и международные организации. Что их будут обменивать. Но почти через десять месяцев после теракта вернули около десяти раненых. Удалось вернуть тела погибших 11 октября прошлого года. Их все еще идентифицируют, не всех удалось похоронить. Мы стараемся общаться со всеми. Но из того же Офиса президента не получили положительного ответа о встрече и разговоре о теракте в Еленовке. Представители Координационного штаба пытаются помочь нам, но нам нужно восстановить справедливость – вернуть всех пострадавших и возобновить расследование.

Даже не знаем, осматривал ли кто-то из-за границы тела. Ибо ответы были размыты. Непонятно, почему так долго ждут результатов экспертиз, совпадения ДНК. Возможно, прошло много времени и невозможно идентифицировать всех. Тела в плохом состоянии. Чтобы начать расследование теракта, международные организации должны получить доступ к месту преступления. То есть осмотреть барак в селе Еленовка. Россия не допускает их. И все доказательства уже уничтожены через 10 месяцев. Не понятно, пытались ли представители ООН и Красного креста вообще получить доступ к раненым. Сейчас просто говорят, что им не разрешает Россия.

Международные организации бездействуют. Они просто не желают возобновить расследование. Мы стараемся разработать план, связаться с международными судами. В Украине ведется какое-то расследование. Но свидетелей опросили не сразу. Как продвигается расследование – такую ​​информацию не дают. Встречи с Офисом генпрокурора еще не было, чтобы нам дали хоть какие-нибудь новости.

Надеюсь, что восстановить справедливость получится. Но возобновление расследования не будет столь быстро. Потому что международные организации не хотят этим заниматься. Есть факты, что это российское преступление, и их нужно расследовать. Но это нужно доказать на международном уровне. Каждый родной хочет возобновления справедливости. Чтобы убийцы были наказаны, чтобы нашли всех организаторов и исполнителей теракта. Они должны получить пожизненное заключение.

×