"Когда уже нам предложат нестерпимые условия жизни!?" — вдруг воскликнул на остановке маршрутки, казалось, совсем не сумасшедший и ничуть не пьяный дедок. Очередь стояла, как немая, потому что что на такое скажешь? Всем ясно было, что он имеет в виду, видимо, что-то противоположное. Воскликнул, вышел из очереди и двинулся в сторону электрички. Будто там предложат то, что нужно. 

Это смахивало на сон или и было сном. Потому что я пошел следом, зачарованный странным дедом, у которого седая борода начинала расти от глаз, а на подбородке становилась желтой, как яичный желток. Поймал себя на том, что иду за ним только из любопытства — какая фраза будет следующей.

Мне почему-то захотелось назвать его как-то по-евангельски — Лукой или Матвей. Идти за ним было тяжело, потому что нужно было в три раза уменьшить обычную скорость. Он не опирался на палку, как все инвалиды жизни, а как будто закручивал ее в асфальт, словно шуруп.

Мы спустились в переход, и там он опять спросил у толпы:

Когда уже нам предложат нестерпимые условия жизни!? 

Уже стоя на перроне между двумя стайками серых людей, дед опять воскликнул: 

— Когда уже нам предложат нестерпимые условия жизни!?

Люди опять съежились и никак не прореагировали. Спустя полминуты их проглотила электричка, а мы с дедом остались одни посреди голого перрона. Стало неудобно от этого жгучего одиночества. Ну, потому что понятно, почему он не сел в поезд. Но почему не поехал я?

И вдруг мне перехотелось знать, какая его фраза будет следующей. Перехотелось потому, что теперь дед сунул просто на меня. И уже я пошел по-своему, а дед — в три раза быстрее. Потому что что я мог? Даже нестерпимых условий жизни я ему предложить не мог. В какой-то момент я перешел на бег и растворился среди людей в переходе.

×