Космическая отрасль у нас отстала и никогда не поднимется - ученый

10

Параллельно разрабатываем новые методики. Перед тем, как внедрять методику, мы должны проверить ее экспериментально. Но во время экспериментов и Институте электросварки ни одна свинья после операции выживала, а у нас - живые.

Операции были удачные только по словам хирургов. Хирург Подпрятов писал в протоколе после операции, что все прошло замечательно. Я сам писал те протоколы с его слов. Это недостоверные данные. Вы можете говорить, что у вас очень хорошо наложен шов визуально, но если через два дня шов расходится и свинья погибает, это фактически приговор вашей системе.

Мы сейчас пошли другим путем: заказали 5 свиней. Сначала одну свинью прооперировали на тонкой кишке. Все нормально, уже пятый день. Ткани мы соединили на счет пропускания между ними тока.

Да, это разработка Бориса Патона. В 1996 году он начал искать возможность сваривать не только вещества неживой природы, но и биологические ткани. Мы начали работу с Институтом трансплантологии Шалимова. Экспериментировали на крысах и кроликах. Но технологии развиваются. Одно дело сварить сосуд и прекратить кровопотерю, а другая задача - соединить кишечник.

Мы продолжаем начатую в 2000-х годах работу - расширяем спектр использования этой технологии. Провели сертификацию с требованием стандартов ЕС. Сейчас на украинском рынке присутствуют две компании из биосваривания - Институт электросварки и наша компания Свармед, но мы развиваемся более динамично, поскольку мы не обременены большой канцелярией, а институт - это государственное учреждение.

Безусловно. Их главная задача - продолжать науку. А дальше предприятие, которое занимается бизнесом, должно заниматься удачным внедрением.

Она должна звучать из уст самих хирургов.

Когда-то профессор Владимир Паламарчук свое время предложил Инититуту электросварки широко применять биосваривание, но услышал в ответ: давайте встретимся в следующем месяце. В следующем месяце ему говорят: давайте еще немного пообщаемся, и мы тогда предоставим предложение Патону. На четвертый раз он услышал от зама Патона: я еще не встретился с Патоном. И тогда Владимир Иванович сказал: "Нам понятно, почему биосваривание уходит в небытие". Поэтому по его толчку был создан "Свармед".

У нас постоянных сотрудников 10, а хирургов, которых мы привлекаем к работе по контракту, около 5.

 

Были бы намного интереснее, если бы здесь был инвестиционно привлекательный климат.

Если бы наши разработки не встречали такое сопротивление от государства, они были бы доведены до более весомых результатов. Западный же инвестор оценивает не саму идею, а степень ее реализации. А у нас нет возможности довести наши разработки до определенного результата, который был бы привлекательным для инвестора. Есть много идей, которые могли бы заинтересовать Запад. Но он никогда не пойдет на вложение средств в неразвитой стране.

Мы вот сейчас продаем оборудование, которое неплохо себя зарекомендовало. И все равно инвестор идет с большой осторожностью. Он оценивает все свои риски и ждет от нас, когда мы сделаем лучшую экспериментальную базу.

Сейчас государство оказалось в состоянии нищеты. У нас сокращается производство. Мы вынуждены закупать некоторые электронные компоненты на стороне, даже не от европейских поставщиков, а из той же России, хотя я не хочу этого делать. Я бы с удовольствием покупал украинское, но очень многие заводы просто стоят. Кому в нашей стране это может быть выгодно, я не знаю, но такая тенденция наблюдается из года в год. Политика государства должна измениться. В стране нет ясной сформулированной задачи поддержки таких разработчиков и таких предприятий, которые еще работают.

Я сделал действующую установку "источник тока резонансного типа". Это изобретение уменьшает перепады напряжения в электрической сети. Получил патент на свою установку и хотел защитить диссертацию. Научный руководитель сказал: "Моя помощь стоит 15 тысяч долларов". В тот момент я решил, что на диссертации надо ставить крест: "Тогда я дарю вам эту установку. И диссертацию дарю".

Но не только это стало причиной ухода от науки.

Я два года был директором Международной ассоциации сварки при институте электросварки. Если у нас были качественные увеличения продаж - уже на нас косо смотрели. Конечно, это зависть. На меня смотрели на как человека, который выбился из системы.

В институте время идет очень медленно. Все люди, которые получили научную степень, теперь должны почивать на лаврах и получать от молодых очень много основной выполненной работы. Они являются главным тормозом. В Институте электросварки 75 процентов работников - люди послепенсионного возраста. Понятно, что они никогда на предоставят пользоваться результатами работы молодым. Потому что тогда будет непонятно, что эти пенсионеры в институте делают. Молодые люди, если смогут пользоваться своими результатами, сразу отсекут этот балласт. Для получения знаний достаточно двух гуру. А в институте этих старых гуру на каждом шагу, еще и каждый этот гуру набивает себе цену и выдает результаты своей исследовательской работы за более весомые. Он начинает оспаривать данные, которые молодой ученый получает от другого гуру. И конечно, он не будет принимать во внимание разработки молодых ученых, даже если в них есть рациональное зерно.

 

Сначала надо у одного гуру спросить, потом у другого. И только когда все гуру скажут "да", вот тогда, через три года, молодой ученый сможет наконец пользоваться своими результатами. Это потеря времени. У молодого поколения теряется потенциал. Это как конденсатор, который сначала был заряжен, но на каждом холостом своем выхлопе его заряд все теряется.

У молодого человека в институте создается комплекс неполноценности. Его убеждают, что за институтом он никому не нужнен. Когда молодой ученый видит, что можно ничего не делать, он уже мало вкладывает свою энергию в дела. Просто уже плывет по течению, по правилам старых гуру от науки.

Так доплывет до 50 лет к докторской диссертации, уже будет получать более-менее приличную пенсию. До пенсии сначала будет сидеть на нескольких темах как руководитель и с каждой получать доплату. Ставка вроде небольшая, 3-4 тысячи гривен. Но от той или другой темы накапливается где-то на 10-12 тысяч.

Конечно, и я все время пытался это предотвратить.

Молодые ученые, если они не дети чиновников, никогда не возглавляют ни отдел, ни направление даже. Пенсионары в институте создают такие условия, при которых права молодых просто ограничены.

Если кто-то высовывается, гуру объединяются против него и менторским тоном объясняют, что он не прав. Всех молодых убеждают, что они обязательно защитятся, иначе быть не может: и молодые ученые заглатывают эту удочку.

А потом человек уже на крючке. Ему говорят: защитишься, но сначала сделай что-то для кафедры, поищи что-то в фондах для руководителя, напиши статью для его докторской диссертации. Сделал. "Нет, твоя работа не достаточно весома. Ты использовал результаты, а они уже устарели. Ну так же нельзя. Еще переделай".

Меня еще всегда поражали празднования дней рождения на кафедре, которые забирают кучу времени и денег. Люди из последних сил накрывают стол для именинника. Кто не может, его как-бы так и меньше уважают, уже не приглашают на какие-то застолья, он уже теряет авторитет. Такое впечатление, что походить на празднование - это обязательное условие получения научной степени.

Люди пенсионного возраста общаются довольно однотипно - о своей молодости, о совместной работе 30 лет назад, и о том, как было хорошо раньше. Политику любят: так ее мусолят, как будто это совещание в каком-то парламентском комитете. Мне было среди них печально. Было понимание того, что самое ценное время идет.

10 лет в Институте электросварки или в каком-то научном учреждении - это даже не срок в научном мире. Это то, что называются: защитил кандидатскую, вышел на определение темы докторской. 10 лет! Сложно подумать.

 

Я выхватил из него пользу. Для меня не должно ничего происходить без эффективности. Все, что я потерял, - это то, что я поставил крест на своей диссертации, и не защитился. Но я глубоко понял принципы электросварки, я сумел вынести эти знания.

Не могу сказать однозначно. Из разговоров с бывшими коллегами узнаю, что стало даже хуже, поскольку финансирование уменьшилось. Борис Патон, которому 99 лет, остается в должности и руководителя Института, и НАНУ. Но его состояние, к сожалению, не улучшается. Поэтому вся система стагнирует и страдает.

Если бы у ученых были достойные пенсии, они могли бы не так держаться за свои рабочие места. Конечно, они понимают, что притесняют молодых и паразитируют на них. Они вынуждены, к этому их вынуждает потребность выживать. Человек, который чувствует себя социально незащищенным, никогда не возьмет на себя ответственность не использовать привилегий.

Есть знания. Мне трудно сравнивать их с зарубежными. Я посмотрел на перечень тем, которыми щеголяли институты. Почти все они, даже Институт кибернетики, остаются на бумаге, а не реализуются. Наша фишка - создание моделей и программ. Но не производится ни новая техника, ни машины, ни двигатели. А это то, что сейчас волнует мир. Космос у нас вообще отстал и никогда не поднимется. А был.

Я таких не встречал. Были, возможно, темы исследования, но все они заканчивались бумажным выхлопом, который живо обсуждался на совещании. А в следующем году открывалась новая тема. Сказать, что что-то внедрено или начали производить, невозможно. Потому что самых заводов уже нет. У нас же система не предусматривает применения. Все понимают: вот заводы порезали на металл - значит, будем делать какую-то бумажную научную работу в рамках института.

 

Когда человек выезжает за границу, он очень хорошо понимает всю невозможность реализовывать что-то у нас.

Многие выезжают за границу, перевозят туда семьи. Или даже находятся там год за годом отдельно от родных и пересылают им деньги, которых не так много.

Кстати, за рубеж нас если и приглашают, то не на руководящие должности. Знания, которые мы привозим, используется очень охотно, особенно китайцами. Но никогда они не посадят на решающие позиции нас. Ты знания привез? Так и выполняй работу. Мы же тебя на зарплату взяли.

Мой знакомый, кандидат наук работал в Японии полтора года, но за это время не накопил денег даже на автомобиль. Вернулся в Институт электросварки.

Еще пару лет, и институт останется лишь формально. Он будет разбит на подопытные лаборатории. Пока авторитет Патона является гарантией, чтоб институт не расформировали. Но через несколько лет он физически не сможет этому противостоять. И тогда процесс распределения наберет лавинообразный вид. Останется только набор лабораторий, многие будут сдаваться в аренду. И вы понимаете, что место в центре города - очень лакомый кусок.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Украинский химик создает экологические источники освещения в Швеции

Поэтому неудивительно, что сейчас студенты не имеют иллюзий относительно университетской системы и уже не так увлечены, как раньше.

Они поняли, что заработать можно гораздо более легким путем. Мир сейчас предлагает различные пути расходования средств. Предполагается, что зарабатывать их можно тоже легко. Лучший путь заработать - программирование, дизайн. Вот они на это и нацелены. Действительно нет действующих заводов, а следовательно нет культа создания чего-то нового. В том числе и оборудования.

Но все же мы существенно отстаем по количеству стартапов от той же Польши. Во-вторых, уровень наших стартапов еще невысок. Есть сайт, где люди размещают свои старпаты, чтобы инвесторы могли вкладывать в них деньги. Наших успешных проектов, которые хотя бы 20 000 долларов собрали, может, 5 на всю страну. Много американских, польских, европейских. Индия, китайцы очень много предлагают. У них наука развивается по принципу копи-паст: видят, немножко улучшают, адаптируют к массовому производству, и запускают вперед.

Главное там - запустить разработку в действие. В мире заводы опережают науку. Есть поселение - железную дорогу туда провели, чтобы люди могли ездить на заводы, и построили возле одного завода еще несколько, которые делают еще сопутствующие продукты. Поэтому неудивительно, что у них со временем автомобили становятся дешевле и качественнее. Они все время копируют старое и улучшают его качество.

А у нас заводов нет совершенно.

 

Все изменилось кардинально. Я сам всем управляю. Я и мой коллектив - единственные, кто эти результаты нашей работы потребляет. Это удачное применение своей энергии. Поэтому теперь любые неприятности, которые случаются в жизни, мне кажутся только небольшими камешками, летящими навстречу машине. Остановят они ее? Нет. Да, могут повредить покрытие, но на движение это не повлияет. Раньше никто не давал мне возможности использовать результаты вложенной своей энергии. Поэтому сейчас я на своем месте. Это жизненно было необходимо. Если бы оставался в институте, наверное, заболел бы.

На самом деле отдых начинаешь ценить, когда действительно работаешь. В институте, где терял время, и не знал, что дома делать. Ничего было не в кайф. А сейчас я отдых начинаю ценить как большое наслаждение.

На выходные езжу на волейбол, которым занимаюсь на любительском уровне. Люблю командный дух и ощущение того, что каждый на своем месте. Каждый делает понемногу, но вместе складывается победа.

Надеюсь, что удачные результаты наших экспериментов будут говорить сами за себя и так или иначе инвестор таки к нам придет. Хочу создать дочернее предприятие за границей, которое будет поставлять туда нашу продукцию. Это нелегко, поскольку в Европе все рынки сбыта уже завязаны на потребителях. А потребителей там не так много. Вклиниться туда будет очень сложно. Но если наша технология будет иметь преимущества, не замечать их станет невозможно.

Второй уровень - это вести дальше научную работу. Сейчас у нас абдоминальный хирург работает, сосудистый, хотим взять еще бариатрическую тематику и эндокринологическую.

Бариатрия - очень распространенное сейчас направление, когда люди с лишним весом из-за хирургично уменьшают объем желудка и тракт всасывания всех веществ. Сейчас эти операции делают с помощью наложения дорогостоящих клипс - каждый щелчок инструмента, который пересекает кишку, стоит около 10 000 гривен. А у нас он заваривается фактически бесплатно за счет тока и внутреннего белкового вещества, которое склеивает.

В простой операции клипсы на сосуды стоят недорого - 500 гривен за клипсу. Их за операцию надевается до десятка. Поэтому нашим методом 5 тисяч гривен экономятся. Если делается дорогостоящая операцияя, которая стоит 5000 долларов и выше, то там по нашей технологии економитьcя уже не менее 30 000 гривен.

Многие хирурги используют уже нашу технологию, но преимущественное большинство продолжают накладывать клипсы. Новым разработкам доверяют мало, перестраховываются. Постепенно они поймут, что это безопасно.