Художник и драматург Лесь Подервянский избегает журналистов, а больше всего - "гламурных". Как рассказал в интервью журналу "Країна", ему с ними не о чем говорить.

Друзья называют Подервянского Подя. Ближайшим был журналист Александр Кривенко. Однажды позвонил Лесю: "Ты Подя?" - "Я Подя". - "Хочу с тобой познакомиться и е*нуть рюмку". Лесь согласился.

"Мы около часа общались, и я понял, что знаю его всю жизнь. Бывает так иногда, когда совсем нет барьера между людьми. Мы с Сашей были близкими друзьями, но только потом я понял масштаб этого человека. Саша на все смотрел с точки зрения Украины, а я - с точки зрения искусства. Всегда меня к чему-то ангажировал: "Лесик, пойдем, Украина погибает".

Кривенко был тем, кому Подервянский не мог отказать.

 

"Ибо дружба - это когда два человека на высоком уровне понимают друг друга. Друг - тот, кто тебя понимает и ему не нужно что-то еще объяснять. Я знаю, что меня не все понимают, да и я не всех. Еще Крот (режиссер Андрей Критенко) меня понимал хорошо. То, что и его уже нет, для меня большая потеря. Мы понимали друг друга почти на уровне подсознания. Поэтому мне было с ним так классно работать".

После смерти Критенко Подервянский, говорит, потерял интерес к театру:

"Я не вижу человека, с которым мог бы такое же делать. Мы же с Кротом работали не для результата, а для фана. Для процесса. Знаешь, у самурая нет цели, у него есть путь. Это то же самое".

В кругу друзей режиссера Андрея Критенко, с которым Лесь Подервянский основал "Киевский революционный охуенный театр" (КРОТ), называли Кротом.

"Андрей с коллегой путешествовали где-то в немецких Альпах. Попали в какое шале, которое держал украинец. И в фойе висел классический портрет Тараса Григорьевича в папахе. И Крот спрашивает у друга-немца: "Петер, а ты знаешь, кто это?" И тот отвечает: "Конешно! Каждый ребенок знает. Это Ницше зимой". И добавляет: "Ницше не философ, а гениальный поэт. Все, что он делал, к философии отношения не имеет. Это высокая поэзия".

×