Если сон хороший, у нас в народе говорят: "Спал как убитый". Следовательно, наш идеальный сон — когда ничего не снится. Поэтому если бы Фройду пришлось иметь дело с нашими пациентами, то материала для его теории было бы маловато. Обычно наш народ трудно работает и так же трудно спит, не обременяясь особо духовной борьбой. Но если уж нашим людям что-то-таки приснилось, то относятся они к этому, как к самой сокровенной истине.
Моя бабка особенно внимала своим снам. Об ее общении с умершим дедом можно было бы составить справочник. 20 лет он звал ее к себе. И теперь, я думаю, что это было что-то вроде увлекательной игры. Бабка играла в нее одновременно и с дедушкой, и с нами.
Павла видела молодого. Рыбу зубами из Тернавы доставал
— Павла сегодня видела молодого. Рыбу зубами из Тернавы доставал. Говорил: "Надя, свари мне ухи", — рассказывала бабка сон, и потом долго сама себе его объясняла. Чем ближе было к ее смерти, тем более мистическими становились ее сны с дедом. Сюжеты и диалоги заступались вспышками света, яркими образами и картинами. Бабка, видать, втихаря радовалась, что скоро ей не нужно будет решать эти головоломки.
За несколько недель до ее смерти к ней в последний раз пришел Павел. И это был радостный сон, в котором дедушка опять заговорил. Бабка впервые за долгие годы не стала ничего объяснять:
— Павел сегодня взял меня за руку и сказал: "Надя, мне здесь так хорошо! Ничего не бойся".
А я теперь думаю, что она в определенный момент просто решила остаться в том сладком сне, чтобы не возвращаться к жизни. В своем последнем, нерассказанном нам сне с Павлом.
1 
1
Комментарии
12