Бывало в моем детстве такое, чего теперь не могу понять. Вот, например, как я мог поверить своей бабушке Наде. Однако ж поверил.

Было это при Брежневе: внезапно с прилавков исчезли все моющие средства. Ни порошка стирального, ни зубной пасты, ни мыла детского. Мне малому, в принципе, фиолетово, а взрослые бегают, ищут.

— А почему хозяйственного мыла нет? — спрашиваю у бабушки.

— Потому что из хозяйственного мыла плохие дяди делают атомную бомбу, — отвечает она. — Картер — банди т такой. Я бы его убила.

Мне страшно. Думаю: "Так вот он, Картер, какая сволочь! Из нашего хазяйственного мыла бомбу делает".

Не в злюбил я тогда Картера. Да кто его у нас тогда любил? Но у меня была конкретная причина: бабушка объяснила двумя предложениями всю суть "холодной войны", и я был готов идти в первый класс с этим важным знанием. А она такая изобретательная была, покойница, а сме шнючая! Особенно как по-русски заговорит.

Я бы его убила

— Лидия Максимовна, пойдите в сороковый магазин. Там завезли свежие консэрвы.

А каламбуры строчила — как пулемет. "Дай дорогу, потому что черт несет Сирегу", "Пистолет-пистолет, скоко те бе ле т?" — выдумала моя бабка, чтоб вы знали.

Как-то соседи принесли показать младенца. Гордые, пы линки с малого сдувают. А она подходит и нежно так говорит: "Вовочка, поросе нок ты наш". И уже супят брови соседи и забирают своего Вовочку подальше. Кому приятно, когда твоего ребенка поросенком называют?

И вот когда ее не стало, я перебираю эти истории, эти обломки жизни простой и необразованной женщины. Что через гражданскую, голод, репрессии, Вторую мировую как через поле перешла. И очутилась осенью 2004-го в свой 92-й год жизни перед телевизором, и махала своим маленьким ссохшимся кулачком в сторону э крана и кричала: "Бандит такой. Я бы его убила. А этого ж люблю, как сына". И тут я ей поверил, сердешной.

×