Под вечер иду домой мимо пивбара, где столики на улице, и вижу голубя. С ним что-то странное. Идет пешком прочь от столиков вычурным зигзагом, путается лапками в траве и падает носом в землю. Встает, качается, неровно идет дальше, снова падает. Снова встает, упираясь крыльями. И снова падает. На мгновение кажется, что я слышу, как он ворчит: "Ну ни хрена себе!".

Ясно: наклюкався хлеба, смоченного в пиве. Представляю, как завтра будет болеть его бедная крошечная голова.

И вспоминаю, что давно не видел здесь одного приметного парня. Не буду называть имени, потому что его в тех краях все знают. Этот голубь мне чем-то напомнил того парня, хоть тот и не пьет. У него — другое. Он думает, что он — афганец. Обо мне он тоже думает, что я афганец. Наверное из-за того, что я ношу на плече офицерскую полевую сумку. Он всегда озабочен, но все видит, незамеченным не пройдешь. Он бежит наперерез и докладывает, кто из афганцев ближних умер, кто в госпитале, у кого новый протез. Об умерших — обязательно в начале. Иногда переспрашивает: "Вы на похороне были? Все наши были!".

Рубь на кофе выдаете?

На исходе беседы он говорит: "Рубь на кофе выдаете?". Пока ищу "рубь", он рассказывает еще какие-то новости о не известных мне афганцах. Бывает, что его новости заканчиваются до того, как я выдаю ему "рубь". Но он обязательно должен что-то сказать вместо "спасибо". Когда новостей уже нет, просто говорит: "Завтра — воскресенье!"

Так вот, что-то давно я его не видел.

×