Когда просыпаешься рано, в необычное для себя время, то не сразу вспоминаешь, кто ты. Вот я недавно проснулся так. Слоняюсь по дому. Чувствую — нога болит. Ага, это та, которую мне прострелили на Финской войне. Э, нет, на Финской — это мой дядя Саша был. И ему там ногу прострелили. Он лежал на снегу. Его нашел дядя Илья и спас, а нога потом всегда болела на зиму. А сейчас их обоих уже нет, этих дядь.
А у Ильи была дочь, моя одноклассница, о которой я почему-то регулярно вспоминаю. А почему? Потому что у нее был гениальный бюст. Поэтому я ее всю жизнь вспоминаю, за исключением одной зимы, еще в юности, когда далеко от дома, в Беларуси, в городе Могилеве, пережил бурную неразделенную любовь. И у меня тогда была такая отчаянная фраерская привычка — я запросто ел лимоны, как едят яблоки. А я — лимоны, и при этом ни одна мышца не вздрагивала на моем суровом (и глупом, думаю я теперь) лице. Вот оно, со мной. Оно сейчас морщится не только от лимонов, но и просто так. Но вот оно, здесь, при мне.
Я запросто ел лимоны, как едят яблоки
И я наконец окончательно вспоминаю, кто я такой. Но почему оно вспомнилось именно таким путем — через Финляндию и Беларусь? А потому, что это страны северные, а сейчас поздняя осень и холодно. "Потому что осень!" — как говорил один мой знакомый. Вместо того чтобы сказать по-человечески: "Дак осень же ж, понимаешь...", — он выражался вот так изысканно-литературно.
Сейчас он живет в Детройте. Потому что осень, чтоб ему пусто было.
2 
1
Комментарии