Несколько лет тому назад в Эдмонтоне переводчик Майкл завел меня в местный бар, где симпатичный ирландский фолк-бенд играл свою музыку в стиле fusion. Это такой себе фолк во времена постмодерна, когда музыканты прекрасно знают, что такое джаз и что такое рок, а все равно делают вид, будто играют фольклорную автентику. И иногда, приходится признать, делают это неплохо.
Я представил себе, что и в Украине когда-нибудь додумаются так же сыграть местный фолк. И даже, кажется, поделился с Майклом этими своими романтичными надеждами.
И действительно, не прошло и десяти лет, как львовский "Бурдон" записал свой CD "Карпатия", а потом на канадских гастролях поставил на уши довольно большой, на добрую тысячу зрителей, Атабаска-холл — не хуже ирландцев с их fusion. Публика, преимущественно студенческая, стоя скандировала, хлопая, "Бур-дон! Бур-дон!". А я, между тем, пытался объяснить Майклу слова бойкивской песни, которая вызвала такую неистовую реакцию.
— Это песня о пропойце, который говорит жене: "Не грусти, моя дорогая, что я пью. Грусти за мной, когда я умру".
— Такие веселые слова, — удивленно сказал Майкл, — и такая грустная песня.
Галю казаки, неизвестно зачем, сожгли живьем под на удивление веселую музычку
Я хотел было возразить ему, что слова не такие уже и веселые. Однако вспомнил еще более грустную песню о Гале, которую казаки, неизвестно зачем, сожгли живьем под на удивление веселую музычку. И решил не смущать его чистую англосакскую душу загадочными загогулинами украинского мышления и поведения.
— А что, кстати, означает это слово? — спросил Майкл. — Я нашел в словаре лишь бурбон и бурдей.
— Что-то среднее между тем и тем, — сказал я.
Мой ответ утонул, к счастью, в не смолкавших аплодисментах.
2 
1
Комментарии
2