"Недавно наши сепара положили. Так он лежал несколько дней, его никто не забирал", - рассказывает командир 43-го батальона "Кривой Рог", который входит в состав 53-й бригады. Не называется в целях безопасности.
В 9:00 утра заезжаем в поселок Зайцево в Донецкой области. Сейчас его третью часть контролируют украинские военные.
Едем с волонтерами в сопровождении комбата. Он с водителем впереди в стареньком черном Паджеро с военными номерами.
Зайцево делят оба участника военного конфликта на Донбассе. На въезде - блокпост. Здесь находится линия разграничения. Через 20 м от нее уже жилые дома на территории боевиков.
Комбат называет пароль и нас пропускают. Сворачиваем за ним. Слева посадка, справа - поля и в двух километрах оккупированная территория. Дорога разбита, поэтому едем на низкой скорости, объезжая ямы.
"Сепары нас уже видят", - говорит наш водитель - волонтер организации "Спільна справа" 52-летний Борис Пенчук и поправляет очки.
Останавливаемся на одной из позиций военных. Просят не фотографировать и не указывать расположение.
"У нас здесь достопримечательностей нет", - с улыбкой говорит один из них и бросает окурок в кусты.
Из окопа выбегает полосатый кот. Боец наклоняется и чешет его за ухом. Тот мурчит.
С обеих сторон нас защищают кусты и деревья. Справа за кустами поле, где находится террикон. Он контролируется боевиками.
"Сегодня около 200 мин упало. Накрывали всю ночь. Около 20 только к нам прилетело, - говорит комбат, закуривает и указывает на поле. - С того террикона они корректируют огонь и стреляют. А мы по ним все никак попасть не можем, потому что далеко".
Едем дальше. Въезжаем в село Жованка. До войны оно территориально относилось к зайцевскому сельсовету. После установления линии разграничения власть осталась на той стороне, как и школа, фельдшерский пункт и кладбище. Люди предоставлены сами себе. Сейчас там проживают 260 человек, из них 13 - дети.
На въезде разбитый многоэтажный новый дом, на крыше которого украинский флаг. В километре справа за деревьями видно жилые частные дома. Над двумя - белый дым. Военные говорят - результаты ночного обстрела.
"Параллельную улицу контролируют сепары", - объясняет Борис.
Нас привозят в один из домов, где разместились военные. Заходим - во дворе полный парень в форме играет с котенком. На ящике из-под патронов спит серая кошка. Мобильной связи нет.
Водитель комбата - боец Александр с позывным "Малой" начинает подметать во дворе. Нападало много шелковицы и листьев. "Малой" - 23-летний парень спортивного телосложения с большими голубыми глазами.
"У нас здесь недавно двух бойцов ранило. Сегодня ночью снова обстреляли", - говорит другой военный в черных очках и курит.
Уводит за дом, там на огороде среди кукурузы большая метровая воронка от мины. Достает из нее осколки.
"Еще даже не заржавели. Свежие", - объясняет.
Выходим на улицу. Жара более +30. Людей нет. Возле остановки, охраняемой вооруженным военным, встречаем пожилую женщину в зеленом сарафане с цветами и в шляпе - 80-летнюю Нину Жиданову.
"В подвале сидим днем и ночью. Мы хотим только мира, чтобы не стреляли по нам. Сил нет. До трех часов ночи в подвале глаз не могу сомкнуть. Ночью выбили свет. Тот же борщ, суп поставить куда? Пол дома разрушено, окна все выбиты, - едва сдерживает слезы, когда рассказывает. - Каждую ночь стреляют. Где-то с 8 часов, и вот до трех ночи. Мы сейчас вдвоем с мужем. Все можно пережить, чтобы не стреляли. А тут никуда не уедешь. То война олигархов , это я так думаю. Это не для людей война. Одна и другая сторона отмывают свои деньги, а холопы отвечают за все. Мнение всех людей такое. С продуктами нормально, есть гуманитарка Красного Креста и Рината Ахметова. Первая хорошая, а Ахметовская - так себе, раньше лучше было, но и за то спасибо".
Рассказывает, что в этом месяце получила от Красного Креста две бутылки масла, две пачки гречки, две пачки риса, три пачки макарон, две тушенки, муку, 4 банки сардин, дрожжи.
"Хлеб бы испекли, так света нет, - вздыхает Нина Алексеевна. - Пенсии нам не приносят. Мы оформили ее в Константиновке. Мне есть, а мужчине - нет. Проблема с печатями в справках переселенца. Не могут договориться, кому, как и когда ставить. Территория украинская, но так надо".
"А если у вас к власти придут сепаратисты?" - спрашиваю.
"Зачем они нужны? Век прожили, учились в Украине. Что нам делить? За что они воюют, я не понимаю".
Женщина говорит, что наибольшие проблемы у них сейчас - это мир и пенсии. Рассказывает, что живут без газа уже 2 года, воду отключили две недели назад, а прошлой ночью еще и свет.
"Еще выезд заблокировали, - продолжает она. - Раньше автобус ходил или пешком хоть пускали, а теперь все. Говорят, нужен пропуск. А за ним надо ехать в Артемовск".
Сейчас работу органов местного самоуправления заменили волонтеры из числа местных жителей. Вопросы по восстановлению инфраструктуры, обеспечение хлебом и другие бытовые проблемы помогают решать в службе гражданско-военного сотрудничества.
Женщина предлагает пойти с ней на сборы местных жителей, которые хотят обсудить вопрос с выездом. Идем. Справа от нас разбитый дом без окон.
"Ни одного дома целого на нашей улице. Как прокаженные", - качает головой.
На дороге стоят два джипа. Около них по обе стороны вооруженные военные. Под деревьями толпа обступила 54-летнего Павла Жебривского, председателя областной Донецкой администрации. Он общается с местными жителями. Рядом - невысокий человек с блокнотом, который слушает всех и делает пометки.
"По воде - будет совместный координационный центр, чтобы дали разрешение на восстановление водоснабжения. С нашей стороны разрешение есть, с той - нет. Но мы решаем. По пенсиям - я ставил задачу вас зарегистрировать в других населенных пунктах, чтобы вы получали пенсию. Но вопрос решится тогда, когда Верховная Рада примет решение о переподчинение Зайцево в Бахмутский район (украинской территорий - ред.). Сейчас занимаемся переносом КПВВ в Майорск. Тогда проблема с проездом отпадает. Где-то за месяц мы это сделаем", - говорит Жебривский.
Люди с частными вопросами подходят к помощнику Жебривского, который записывает в блокнот их данные и проблемы.
"Я в этом году даже не выращиваю птицу, - говорит женщина лет 35-ти без двух передних зубов. - А в том у меня ее была много".
"Надя, понятно, проблема с кормами", - вмешивается невысокая блондинка.
"Как только перенесем КПВВ, Надь, то решим и этот вопрос", - обращается Жебривский. Обещает также, что зимой уже газ в поселке будет.
"Вот смотрите, вы нас сейчас встречаете уже лучше, чем в прошлый раз, - заключает помощник главы администрации, человек в зеленой кепке. - Значит, мы что-то сделали".
Люди благодарят и продолжают громко обсуждать свои проблемы. Толпа не расходится.
Подходим к Жебривскому.
"Раньше Зайцево подчинялось Горловке. Оно сейчас между небом и землей. Юридически никому не принадлежат. Я постоянно объезжаю серую зону, то есть там, где нет городской власти. Есть около 15 населенных пунктов, где необходимо решить проблемы людей, дать волшебного пенделя кому надо. Военная ситуация обострена. Особенно на участках промзона Авдеевки и Бутовка. Обострение идет. Думаю, так Путин давит на нас для того, чтобы мы пошли на выполнение того плана, который он хочет. Эскалация конфликта сейчас где-то на уровне августа 2015 года . Ни о каком отвода крупнокалиберного оружия не идет речи. Но если кто-то думает, что мы сидим для того, чтобы нас убивали, то ошибается. мы даем достойный ответ. На каждого нашего погибшего - минимум трое с той стороны. Только нам каждого человека жалко , а у них - "бабы еще нарожають". Ребята дают очень адекватный ответ там, где гибнут их товарищи ", - говорит он.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: На каждого нашего погибшего - минимум трое с той стороны - Жебривский
Прощается и спешит дальше.
Подходим к трем женщинам. Расспрашиваем о современной жизни в поселке. Фамилии не называют, потому что на территории боевиков живут их родственники. Боятся их.
"Каждую ночь мы находимся под обстрелами. И они не детские. Первая проблема поселка - выезд. Нас не пропустили на территорию Микитовкы. Мы ездим туда, потому что там у нас родственники, родители, дети. Большинство ездит туда за продуктами. Больница на данный момент тоже там с нашими амбулаторными картами. Второе - сегодня у нас нет света. Перебили во время обстрела. Не хватает материалов для ремонта. Третье - отсутствие воды. перебиты линии, колодцы почти высохли. Газа нет с начала войны. Проблема с топливом, так приближаются осень и зима. Уголь и дрова нет. Зиму ждем с ужасом. Медицинское обеспечение. Врачи приезжают раз в 5 месяцев, но купить лекарства сложно. Надо уехать и искать. А население у нас в основном - 60 плюс. Кладбище наш находится на территории ДНР. Не дай Бог, кто-то умрет, нам и хоронить людей негде. Еще проблема с обучением детей, потому что школа на той территории. Дети провели год на дистанционном обучении. А на следующий год у нас 4 дошкольника, им нужен учитель, который будет стоять рядом. По мусором никто не приезжает. Нам его некуда девать. Мобильной связи нет ", - говорит 51-летняя пенсионерка Людмила с коротким рыжими волосами.
"В основном выживаем за счет огорода. Старики доживают, а молодежь осталась без работы. Была железная дорога, больницы, школа, магазины работали. Сейчас нам выбраться туда сложно. Мы с мужем остались без работы и средств к существованию. Работали на станции, она закрылась ", - подключается 48-летняя Галина, невысокая полная брюнетка.
"Если пенсионер может хоть как-то пенсию переоформить, то вот такие люди выживают только за счет огорода и гуманитарной помощи. От войны мы никак не отдыхаем. За все время у нас только на Пасху был период затишья. Нам сюда привозили батюшку, детей из Львова. хоть немножко вдохнули жизнь. а так постоянно в напряжении. Днем город, а ночью - подвал. Сидишь дрожишь, молишься, пьешь валерьянку. Надеешься на "а вдруг пронесет - выживешь".
"Скорбим за детьми. Я внучку уже четыре месяца не видела. Они живут на территории ДНР. Поселок наш в закуточке. Он отрезан от мира всего. Многие даже не знали, что есть такой поселок Жованка. Когда он был цветущий. Все здесь было жили и радовались ", - грустно добавляет Людмила и вытирает слезы.
Возвращаемся к военным 43-го батальона. Они рассматривают прицелы, которые привезли волонтеры. Благодарят и радуются.
Во дворе спят кошки. "Малой" приносит маленький щенок таксы.
"Купили в Константиновке недавно", - объясняет и гладит собаку. Та усаживается у него на руках и высовывает язык.
В 13.30 едем с комбатом на позицию. Отсюда как на ладони видно расположение боевиков в полях Зайцево. Рядом жилые дома.
Из окопов нас встречает смуглый парень, улыбается и представляется снайпером.
Военные запрещают фотографировать горизонт и просят не высовываться.
"Вы вот покажете, а к нам потом прилетит", - объясняет седой боец в зеленой кепке.
Пригибаясь, подхожу к биноклю. Один дом до сих пор горит. Тот, который мы видели, когда заехали в поселок.
"Это мы попали", - говорит смуглый боец.
"Там мирные есть?" - спрашиваю.
"Какие там люди? Это же сепары все везде. Они там обустроили свои позиции. Мы их даже видим. У нас за ночь один-один: они в наш попали, мы в их".
Из окопа выходит черный щенок и приветливо машет хвостом. Боец уводит его на кухню, чтобы покормить.
"Ночью начался обстрел. Мы им хорошо насыпали. Сепары трижды просили перемирия", - добавляет с улыбкой командир 43-го батальона и смотрите в бинокль.
1 
25817
Комментарии