Я часто разговариваю во сне. Это у нас семейное. Поговорить среди ночи любят все наши. Как-то мама поднялась c кровати и побежала открывать входные двери:

— Это же Витя, Витенька. Витенька, заходи.

Конечно, никакого Витеньки за дверью не было. Потом, уже утром, были "разборы полетов". Отец хотел выяснить, что же это за "Витенька"? У мамы не было ответа, и она пыталась защищаться:

— Но то же из сна. Ну какой "Витенька"? У меня же, кроме тебя, никого нет.

До сих пор папа убежден, что "Витенька" таки существует и каждый раз он разный. Несколько " ви те не к" уже умерло, но их сменяют другие. Иногда мне кажется, что это такая игра, которая уже 20 лет заводит и стимулирует обе стороны. Потому что все упирается в проблему веры. На самом деле папа где-то в глубине сердца убежден, что "Витеньки" не существует. А мама, никогда не имевшая никаких адюльтеров, поверила в существование какого-то папиного "Витеньки".

Мы с братом встречаемся раз в году. И, находясь в соседних комнатах, ведем во сне осмысленные диалоги. Утром наши жены с нас смеются:

Мы с братом встречаемся раз в году

— Вот психи! И во сне о футболе. Комментаторы, бли н.

А нам немного досадно - мы ведь о серьезных вещах говорим. Когда же нам еще наговориться, если встречаемся раз в году? Им, нашим футбольным профанам, невдомек, что, возможно, как раз в таких разговорах и происходит что-то самое важное между братьями. Они же не смогут без ошибки сказать ни "Макелеле", ни "Рональдиньо". Не говоря уже о каком-то Швайнштайгере.

Недавно я опять разговаривал во сне.

— Ты повторял какое-то заклинание: Симон Тахамата, Симон Тахамата, Симон Тахамата. — сказала жена.

Как знать, может, в это самое время с кубанского берега, из своего футбольного сна, кричит мой брат:

— Мелькианус, Мелькианус, Мелькианус.

Это второе имя талантливого голландского нападающего, которому не суждено было стать великим.

×