Недавно звонил мой друг Володька. Он уже восемь лет не матерится. Мы когда-то сидели за одной партой. Потом он всю жизнь — электросварщик. На такой работе трудно восемь лет сдерживаться, а вот он сумел. Этим и похвастался.
Если долго не материшься, хочешь-не хочешь, вспоминаешь какие-то другие слова и складываешь из них что-то неожиданное. И вот он спросил, не знаю ли я, куда мы деваемся. Он и ранее не говорил банальность наподобие "так оно в жизни бывает", а тут — спросил об этом. Я попросил уточнить вопрос. И он объяснил, что в настоящий момент нас уже нет — таких, какие мы были, когда спасали лужу, — и помню ли я об этом.
Половины нашей реки почти не стало
Конечно! Река, на которой мы с ним выросли, — из тех рек, какие на карте обозначают пунктиром. Потому что летом они в верховьях пересыхают. Мы не знали этого до определенного времени. Это было именно то время, когда все впервые. Кто же знал, что так бывает всегда. И вот вдруг мы увидели конец света: половины нашей реки почти не стало. Только лужа, где плавала всякая живность: мальки карасей, головастики, жук-плавунец и водяные блохи- дафнии. И мы взялись их всех спасти. Взяли ведро и целый день переносили лужу в большую воду, где не пересыхало.
Вот что Володька имел в виду. Мы тогда действительно были хорошими. Но почти не напоминали себе об этом потом. Потому что с нами впоследствии произошло что-то похожее — как с теми головастиками. Нас так же посадили в большое ведро и перенесли из берегов той речушки вот сюда, где живем теперь. Возможно, наши родители таким образом спасли нас от пьянства, бедности, тупости и пересыхания реки. Это досадно, потому что вышло так, будто мы спасены для того, чтобы сами уже не могли больше никого спасти. Вот почему об этом не вспоминаем. Разве что — когда бросаем злоязычничать.
1 
1
Комментарии
11