Вот уже вторую неделю мы с женой живем в небольшой коммуне писателей из разных стран на декадентской вилле покойного швейцарского издателя и переводчика Гайнриха Ледиг-Ровольта. Каждый пописывает здесь свои гениальные произведения и при случае обогащает культурное многообразие Европы своим присутствием, а возможно, и творчеством.

Каждый вечер мы собираемся за общим столом и наш разговор с художественных и других гениальных тем неминуемо сползает на последние спортивные события. Дружная компания распадается на две группы, на два мира, каждый из которых оперирует совсем другими именами, терминами, жаргоном. Одни увлекаются футболом, другие — теннисом. Мы как обитатели двух планет, которым никогда не понять друг друга.

И только зимбабвиец Тогара внимательно прислушивается к обеим группам, добавляя компетентные комментарии и по сыгранным сетам, и по забитым голам. Я уже готов поверить, что не только наша компания, но и весь мир сохраняет целостность главным образом благодаря таким, как он, — тем, кто одинаково хорошо разбирается и в элитарном теннисе, и в массовом футболе. Но я замечаю, что среди нас есть еще и другой человек, который не интересуется, похоже, ни футболом, ни теннисом, и не берет никакого участия в наших мудреных дискуссиях.

Маргарита видела на прогулке огромного зайца

Маргарита, поэтесса из Венесуэлы, рассказывает в свою очередь, что видела на прогулке огромного зайца, который перебегал дорогу; что в соседнем городке есть хороший музей огородных пугал; и что в нашем розовом саду можно насобирать сухих лепестков, из которых выходит на удивление душистая ванна.

Наша компания держится вместе благодаря им обоим. Собственно, весь мир держится вместе благодаря тому, что есть полюса, между которыми он может колебаться — от благословенного знания до еще более благословенного неведения.

×