Эпоха Трампа-Зеленского только начинается

В США наступает временная ремиссия, у нас - обострение болезни популизма

Хрупкая демократия

Черчиллю приписывают мысль, что демократия – ху дшая из форм правления, если не считать всех остальных. Думаю, увидев осквернение своего памятника в Лондоне летом 2020 года, он только убедился бы в правдивости этого утверждения.

Действительно, избирательная либеральная демократия лучше подходит для защиты прав конкретного рядового гражданина, и в экономических забегах на длинные дистанции в мирное время ей нет равных. Вне этих условий эффективность демократических стран резко уменьшается, а то и падает до нуля.

Главная причина заключается в том, что демократические институты – как классические (античные), так и современные (американские с XVIII века) – рассчитывались на относительно небольшое количество пользователей. Граждан древнегреческого полиса (без женщин, детей, рабов и иностранцев) в среднем насчитывалось от нескольких до нескольких тысяч (всего в Афинах – 30 тыс.). На момент обретения независимости 13 североамериканских колоний населяли примерно 2,7 млн человек (от 10 тыс. В Теннесси до 500 тыс. в Вирджинии), но право голоса имели только взрослые белые мужчины с недвижимостью – 6% (160 тыс. человек), или от тысячи до 30 тыс. в штате.

При таких условиях механизмы выборов и контроля функционировали хоть и не без проблем, но вполне прогнозируемо. Но борьба за избирательные права, которая развернулась в Европе с первой трети XIX века, коренным образом изменила ситуацию. Первая мировая война окончательно снесла электоральные барьеры для женщин (исключения типа Швейцарии уже ни на что не влияли) – и сформировала тот мир всеобщего избирательного права миллионов людей, в котором мы живем.

Однако именно это положение и продемонстрировало, что самым большим врагом демократии являются не монархи и феодалы, не церковь и не военные диктаторы, а сами избиратели. Массы людей, которые получили право голоса по факту рождения и почти без каких-либо условий, стали легкой жертвой невиданной до тех пор эпидемии – популизма.

В 1917-м народ России соблазнился на обещания немедленного "мира без аннексий и контрибуций" и раздачи земли крестьянам, а фабрики – рабочим. В 1922-м итальянцы захотели покоя и стабильности после бурного "красного двухлетия". В 1933-м немцы поверили, что могут встать с колен и сделать Германию величественной снова. Как бы не отличались авторитарные идеологии начала ХХ века, они имели под собой общую платформу – общество в состоянии индустриального перехода, открытое к манипуляциям благодаря новым медиа (телеграфу и радио).

И даже если к власти насильственным образом приходили лидеры "старой закалки", например Хорти, Пилсудский или Франко, они не пренебрегали популистскими лозунгами.

Противостоять этому нашествию смогли только действительно давние демократии. Да и то во Франции правые в 1934-м были в шаге от осуществления переворота. В любом случае Вторая мировая война показала, как это ни иронично звучит, что демократию способны спасти только американские бомбардировщики – сначала в тактическом союзе с советскими танками, а затем в противостоянии с ними. Невооруженная демократия – мертвая демократия.

Интермедия

В годы Холодной войны противостояние с "социалистическим лагерем", которое включало в себя и соответствующее поведение элит, и пропаганду, и улучшение жизни "простых людей" уже сегодня, сделало популизм на Западе бесперспективным. Каждое следующее поколение жило лучше предыдущего. А десятилетие 1990-2000 вообще можно считать лучшим периодом существования развитого мира. Казалось, что наступил "конец истории", пришел вечный золотой век...

Второе пришествие популизма

Но не тут-то было. Во-первых, на место старых вызовов пришли новые. Пусть борьба за права геев, постепенное обнищание среднего класса, миграции из третьего мира и даже теракты 2001-2005 годов не дотягивают по уровню напряжения до Кубинского кризиса и Вьетнамской войны, они породили запрос, на которой элиты не смогли дать удовлетворительного ответа. Во-вторых, развитие телефонии и Интернета привело к возникновению ранее немыслимых коммуникационных сетей. Сочетание этих двух составляющих сделали возможным новый взрыв популизма.

Первыми пали жертвой россияне, уставшие от "лихих 90-х" и запуганные взрывами домов. Владимир Путин после 2000 года стал безоговорочным лидером и образцом подражания всех современных популистов. Через два года в Венесуэле к нему присоединился Уго Чавес (а с 2013-го там популизм олицетворяет Николас Мадуро). Кризис 2008 года привел к власти в Турции Реджепа Эрдогана.

 

На Западе могли сколько угодно морщить носы, мол, что взять с периферии. Но в 2010 году выяснилось, что и благополучная Европа не застрахована от этого. Уже 10 лет Венгрию возглавляет фактически мини-Путин Виктор Орбан. С 2015 года и президент, и парламент Польши контролируются Ярославом Качиньским. Между 2015 и 2019 годами популисты из "Сиризы" руководили Грецией. В 2018-2019 популисты из "Движения 5 звезд" и "Лиги" имели коалиционное правительство в Италии (а если считать популистом и Сильвио Берлускони, то страна пала в этот грех еще в 2008 году).

Наконец, бастионы демократии, Великобритания и США, подхватили эту заразу, проголосовав в 2016 году за Брекзит и Трампа. На этом фоне победа Зеленского совершенно не удивляет и вызывает только один вопрос - почему так долго?

Как это работает?

У нас любят кивать на "простых людей". Мол, народ не тот, не понимает, что к чему. Но если посмотрим шире, то станет ясно, что проблема не в украинцах, а в модели всеобщего избирательного права как таковой. И беда даже не в том, что у профессора и безработного алкоголика по одному голосу равного веса. А в том, что обоих с помощью новейших информационных технологий можно заставить голосовать одинаково – апеллируя к чувствам.

Конечно, выбирать сердцем, а не головой, у нас призывали давно, и не только у нас. Пустые обещания и спекуляции существуют столько же, сколько и сама политика. И замечание Линкольна о невозможности врать долго всем как раз из-за этого и появилось. Но только во время "Веб 2.0" эта тенденция приобрела угрожающие масштабы. Ранее избирательные лозунги выражали определенные ценности. Теперь они продают чистые эмоции, оторванные от конкретных идеологий. Когда на ваш смартфон придет агитка, написанная алгоритмом с учетом ваших самых сокровенных страхов и желаний – вы должны быть эпическим героем, чтобы проголосовать вопреки ей.

И хуже всего, что простого выхода из этого тупика нет. Радикалы призывают к ограничению избирательного права под соусом возвращения к имущественному или образовательному цензу. Есть налоги – есть голос. Или есть диплом – есть голос. Однако благими намерениями дорога выслана в ад. Ограничение возможности голосовать уже становилось поводом для множества выступлений и революций последних двух веков. Неужели мы готовы по второму разу проходить через баррикады? Не говоря уже о том, что любые формальные ограничения всегда можно будет обойти коррупционным путем.

С другой стороны, нет дураков, которые позволили бы пилотировать самолет или делать хирургическую операцию случайным людям, избранным большинством пассажиров или пациентов. Если мы соглашаемся, что определенные профессии требуют специальной подготовки и сдачи экзаменов, то чего же такая практика до сих пор не распространяется на руководство государством? Или же быть президентом проще, чем капитаном?

Популисты утверждают, что это так. Большинство избирателей, к сожалению, им верят. Последствия мы наблюдаем в режиме реального времени, в частности, в счетах за газ.

The Show Must Go On

Возвращаясь к началу, приходится констатировать, что Трамп и Зеленский – явления одного порядка. Если обобщить, то их победа на выборах – это триумф emotio над ratio, а надежд – над здравым смыслом. Это стихийный бунт простого избирателя против высокомерной элиты, обвиняемой популистами в тяжелых грехах, например тщеславии и богатстве. Американское выступление против номенклатуры усиливалось нежеланием поддерживать непотизм – мол, мало нам было Билла Клинтона, чтобы мы выбрали себе его жену! В Украине катализатором выступила война. Именно необходимостью борьбы с Россией были вызваны многочисленные непопулярные или, по крайней мере, контраверсионные реформы времен Петра Порошенко. Зеленский пообещал "уставшим от войны" все сразу и ничего конкретного. Поэтому каждый голосовал за свое: за прекращение боевых действий, уменьшение тарифов, за отказ от украинизации и декоммунизации. Получили ли они свое – вопрос лишнее.

Но, несмотря на поражение Трампа (притом совсем не разгромное), проблема популизма никуда не исчезла, потому что никуда не делись ее составляющие. Ультралевая повестка дня, а именно содействие миграции, разрушение памятников в рамках движения BLM или "война" феминисток с трансгендерами, которую нельзя было даже представить 10 лет назад, провоцирует в ответ усиление правой идеологии. Место старого конфликта классических республиканцев-консерваторов с демократами-либералами занимает новый, значительно более опасный конфликт идентичностей. Богатые еще могли договориться с бедными о деньгах, а вот "привилегированные" с "дискриминированными" о чувствах – уже нет. Поэтому либеральное крыло будет дрейфовать влево, к социализму и тотальному равенству всех рас и гендеров, а консервативное - к воинствующему национализму. И в этой новой борьбе радикальные популистские лозунги будут нарасхват.

С другой стороны, пока законодательно не будет урегулирована деятельность социальных сетей, будут и впредь происходить нашествия фейков и случаи волюнтаристских банов. Что должен думать рядовой либерал, когда его противники распространяют сетью дикую ложь, которая влияет на результаты выборов? Как должен чувствовать себя рядовой консерватор, если в сети его единомышленников блокируют за одно только выражение позиции, а оппоненты могут позволить себе безнаказанно смеяться? Бан Трампа – это событие, которое будет иметь гораздо более длинные и плохие последствия, чем беспорядки в Вашингтоне.

Мир вступил в эпоху, когда выпячивать свои эмоции (в частности, быть постоянно обиженным) стало модным и одобрительным, а высказываться каждому – общепринятым. И пока так будет, основанный на эмоциях популизм будет оставаться востребованным в политике по всей планете. А в Украине – тем более.

Эпоха Трампа-Зеленского только начинается.

×