Я киевлянка, но Мариуполь стал моим вторым домом. Приазовье – неотъемлемая часть моей жизни и особое место для моей карьеры художника. Именно здесь провела полноценную выставку и начала работать над крутыми проектами. Здесь мои друзья и улицы, ставшие родными. Но пришли вы*лядки и разрушили все, что достиг этот город за последние годы – мирную, культурную и свободную жизнь.
В Мариуполь приехала на несколько недель, а осталась на два года. Ребята из "Азова" в 2015 году пригласили меня создать мурал, посвященный полку. И так получилось, что я осталась служить с ними. Была штатным художником. Отвечала за организацию мероприятий в честь памяти павших и другие культурные вечера. Когда полк проводил фестиваль "Вільний Маріуполь" в честь годовщины отвоевания города у сепаратистов, то проводила мастер-классы с детьми. Также расписывала муралы, ворота. Оружие мне не выдавали, но научили им пользоваться.
"Либерти" – мой позывной как бойца и как художника. У меня свободный стиль творчества, когда стала подписывать свои картины "Либерти", со временем думала, что придумаю псевдо. (Liberty с агл. свобода. – Gazeta.ua). Когда пришла в полк, нужно было сразу указывать позывной, решила назвать свое псевдо. За эти годы так привыкла к нему, что удивлялась, когда в гражданской жизни звали Леной. Какая же я Елена, я – Либерти.
Сейчас у меня появилась возможность вернуться на свой фронт – полотна и краски. Я работала над темой "Азова", еще когда мало кто за нее брался. После освобождения немного отошла от военной тематики, занималась гражданским творчеством – портреты, пейзажи. Теперь снова пишу об "Азове" и Мариуполе.
Мариуполь в 2015 году производил впечатление серого прифронтового города, но через три года там все изменилось. Началась культурная жизнь. Кроме ремонта улиц, запустили крутые проекты о людях Мариуполя, архитектуре, сделали очень хорошие туристические места.
Всматривалась в каждую фотографию из Мариуполя, чтобы не увидеть знакомого среди погибших или пострадавших
Более полусотни моих картин осталось в Мариуполе. Год назад, когда делала выставку "Місто з вогню і сталі", меня пригласили в проект "100 облич Маріуполя". Нужно было написать картины известных горожан из прошлого, работавших во благо Украины. Это были и врачи, исследователи, архитекторы. Такие, как художник Архип Куинджи, архитектор Виктор Нильсен или монументалист Виктор Арнаутов. Успела нарисовать 40 портретов, сейчас проект приостановили. Картины все хранились в Башне (это единственный из шести исторических памятников государственного значения в Мариуполе, уцелевший после бомбардировок россиян. – Gazeta.ua). Мы искали эти картины, но в Башне их не было. Сначала думали, что их забрали мародеры, но потом оказалось, что одна женщина перенесла портреты к себе, чтобы спасти. Если бы предложили создать такой проект о современных 100 лицах Мариуполя, я бы согласилась.
Всматривалась в каждую фотографию из Мариуполя, чтобы не увидеть знакомого среди погибших или пострадавших. Город, который мне дорог, полностью отрезан от внешнего мира. Нелюди совершали авиаудары по больницам, жилым кварталам и роддому, пытаясь еще придумать этому оправдание. Все причастные к этому предстанут перед судом уже в сырой земле.
Через две недели в Литве представлю свои работы об "азовцах" и Мариуполе. Организаторы выставки предложили мне ее, чтобы рассказала о наших ребятах и городе. Заказали создать две работы – пейзажи с Драмтеатром. После выставки попробую продать картины и большую часть денег отдам в помощь семьям "азовцев".
Мариупольский драматический театр – отдельная боль народа Украины. Для меня это была последняя капля в вопросе о том, что оккупанты готовы на все, в частности, уничтожение культурного наследия и гражданских, в том числе и детей.
Когда осенью делала выставку, посвященную Мариуполю, то единственное, что я не изобразила по плану – театр. Он был только на одном холсте, на заднем плане. Не хотела его делать как перерисованную картинку, но и не могла найти его образ, потому отложила. Думала, куда он денется.
Теперь написала картину, где театр в последних солнечных лучах. Он никогда больше таким не будет. Будет другим, лучше, если из Мариуполя выгонят сепарскую шваль. Но по-прежнему уже ничего не будет.
Слабый человек не сможет быть в рядах "Азова". Это сильно мотивированная структура, там только добровольцы. Люди, сами взявшие оружие и знающие, за что должны воевать. Курс молодого бойца сложен для ребят, и не каждый проходит в "Азов". В полку, кроме занятий с оружием, тактики, ребятам читают лекции, рассказывают что такое воин и каков его путь. Это люди имеют все – от нравственной подготовки к знаниям и практике ведения боя. Каждый воин идет до конца. И россияне так боятся "азовцев", потому что знают, как те относятся к Украине.
Для сильного полка нужно быть самому сильным. Оплакивать будем после войны. И это позиция наших ребят – это я знаю
В полку знаю, пожалуй, каждого третьего человека. Все эти люди мои друзья, побратимы. Никто не жалеет о случившемся. Они знали, на что идут. У меня нет такого, чтобы я плакала над портретами. Потому что бойцов не надо жалеть, о них нужно помнить и за них бороться. Для сильного полка нужно быть самому сильным. Оплакивать будем после войны. И это позиция наших ребят – это я знаю.
Труднее всего работать над портретами павших. Такие картины делаю по заказу. Первой обратилась жена друга, погибшего на Азовстали. (Игорь Краснобрыж погиб в марте, в сети разлетелось его последнее фото с двухлетней дочерью в бункере. – Gazeta.ua). Было сложно работать. Хотела, чтобы жена была довольна картиной, чтобы на портрете узнала мужа. Но я справилась с задачей.
Все, что могу – это оставить какую-то память в портретах. Делаю это для погибших. Это как моя обязанность перед побратимами. Портреты рисую с фотографии. Работаю над картиной неделю или две.
У меня есть работы с ноунеймами, где просто образ бойца, есть портреты знакомых. Даже не знаю, что сложнее. Когда работаю над образами знакомых, то знаю эмоции человека, как он говорит, с какой мимикой. Надо так сделать, чтобы было именно это лицо. Это и сложно, и просто. Оно находится в балансе. Когда ноумеймы, то это собирательный образ бойца "Азова", в котором тоже важно передать эту энергетику.
Сразу брала контакты адресата, потому что никогда не знаешь, когда человек пропадет со связи, может в любой момент погибнуть
На несколько часов не успела отправить заказ подруге – ее взяли в плен россияне. Знаю Валерию с 2015 года. Она попросила нарисовать свой свадебный портрет для матери мужа, погибшего на третий день после женитьбы. Я сразу брала контакты адресата, потому что никогда не знаешь, когда человек пропадет со связи, может в любой момент погибнуть. Боялась, что пока я буду рисовать портрет, Валерии не станет. Трудно было писать матери и говорить что должна кое-что ей прислать в подарок. Трудно морально работать с родственниками погибших, потому что не знаешь, какие у них будут эмоции. Хочется, чтобы были удовлетворены картиной на 100 процентов.
Наверное, 100-200 моих друзей сейчас в плену у россиян. Знаю девушек из ассоциации семей "азовцев". Одна подруга – жена нашего бойца, рассказывает, как он был на связи, постоянно ее успокаивал и просил держаться, говорил, что все хорошо. Наши ребята таковы, что не будут жаловаться.
Надо не забывать постоянно говорить об "Азове", но чтобы не сделать хуже, следует фильтровать всю информацию. Распространять то, что дают официальные источники. Информация может как навредить, так и помочь. Это как оружие. Как ты ею будешь пользоваться, так оно и будет работать. Сейчас идет работа над освобождением, каждая информация брошенная может навредить. Надо постоянно говорить об "азовцах", но иметь доверие к государству, потому что именно представители власти могут их освободить. Мы же можем их только помнить и уважать. Я делаю выставку, чтобы эта тема поднялась в инфопространстве другой страны.
Есть много историй, связанных с бойцами, но первое, что я вспоминаю, – как ребята постоянно спасали животных. Мужественные и суровые мужчины не могли устоять перед котятами. Когда приезжали с боевых выездов, обязательно привозили собаку или "взвод" котят, спасшихся из-под обстрела. Они потом либо оставались на базе, либо бойцы увозили животных к родителям. Я и сама с базы забрала домой трехцветную кошку. Однажды ребята на передовой перевязывали собаку, раненую осколком.
Отомстим за каждую жизнь, здания отстроим, город снова будет процветать
Мариуполь возродится, в истории есть пример – Дрезден. (Немецкий город, который в 1945 году был почти полностью уничтожен в результате англо-американских бомбардировок. – Gazeta.ua). Если его отстроили в те годы, нам несложно будет это сделать. Мариуполь даже лучше будет. Это действительно волшебное место, где заводы были рядом с культурной жизнью, все было на таком балансе. И промышленный город и туристический. Море и степи. Мариуполь станет еще красивее – это уже символ несгибаемости. И другие государства помогут нам его восстановить. Отомстим за каждую жизнь, здания отстроим, город снова будет процветать. Мариуполь станет культурным приморским центром Европы, а потомки "денационализаторов" многие десятилетия будут квакать из-за железного занавеса.
Воины предыдущих поколений поддерживают нас в борьбе за государство. Первый мурал, создавший в Мариуполе, назывался "Дух воїнів". На переднем плане был "азовец", изображенный в цветах, а за ним – повстанец, казак, боец времен Киевской Руси. Они были черно-белые, чтобы показать, что за современным воином стоят те, кто сражался за наше государство в другие времена. Они помогают современным. Это история – мы не первые и за нами много героев, которые отвоевывали наше государство, боролись с оккупантами.
Работаю на эмоциях. Все картины делаю сразу. Еще не думала, что нарисую в честь победы. Знаю, что напишу что-то, но это родится именно в то время, когда потребуется. Если придумаю заранее, то, скорее всего, будет по-другому.
5 
4880
Комментарии