Существуют истории еще менее реальные, чем самый абсурдный сон. Когда бежишь, а на самом деле стоишь. Точнее, ты едешь, а он стоит и машет рукой. Якобы просит подвезти к станции, но остается в твоем сердце навсегда.

Мужчине было под 50. Худощав и розовощек. Он возвращался в Киев с дачи, где у него ничего не получилось:

— Представляете, приехал, а ключ к замку не подходит. Оригинал ключа у папы.

— Тогда возьмите у папы, — предложил я самый простой рецепт.

— Папа умер полгода назад. И я не знаю, где он его положил. Везде искал.

— А мама не знает?

— Мамы тоже нет.

Его стало очень жаль.

— И никак в дом нельзя попасть? — спрашиваю сочувственно.

— Никак. На окнах решетки, двери бронированные. Ничего не поделаешь. Ничего.

Мы ехали, и я задавал наивные вопросы, давал ненужные советы. Чтобы не молчать, чтобы как-то пробить его безнадежность. Так как всегда должен быть какой-то выход. То есть вход. Как-то сорвать решетку? Как-то выбить двери? Как-то пробить в шифере дырку? А он только и твердил:

Врачи дают мне месяц

— Никак. Выхода нет. Никак.

Мы ехали между соснами в каком-то безумном апрельском солнце. Я и грустный мужчина, которому нельзя было помочь. Даже гетман Хмельницкий на 5-гривневой купюре, которой он со мной пытался расплатиться, грустно опустил усы.

И вот когда я отказался от платы, он сделал странную паузу и окоченел на сидении. Так, словно не собирался выходить. Словно на несколько секунд нашел, на что опереться. И вдруг сказал:

— Я "афганец". У меня искусственное сердце. Меня выкопали из-под трупов. Мне дают месяц. Благодарю вас.

Сказал и пошел на станцию, где по его сердце вот-вот должна была приехать электричка. Я же так никогда и не узнаю, откроет ли он тот злосчастный замок.

×