Листи Анатолія Нікольського з фронту перевіряла цензура
"Сегодня Полтавским городским военкоматом мобилизован в Советскую армию, – починає свій щоденник 37-річний Анатолій Нікольський 9 вересня 1941-го. – Откомандирован на учения в Святогорск. Наш отъезд с Полтавы не радовал советских людей. Но под натиском превосходящих сил противника мы вынуждены были отходить. С гордостью вспоминаю своего сыночка Эдичку. Наблюдал, как он своим молодым рассудком реагировал на идущего или едущего бойца. Как ему хотелось что-нибудь подарить гордому воину! Был весь этим озадачен и занят. Бежал к маме за деньгами, чтобы купить подарки солдатам. Ассортимент однообразен – яблоки, папиросы, махорка, цветы. Но самое приятное для него было – дать эти подарки в руки бойцам".
Щоденник і листи Анатолія Нікольського знайшла п'ять років тому полтавка Вікторія Ткаченко. 308 км до тренувального табору у Святогірську Донецької області він разом з іншими мобілізованими їде потягом три дні. Родина – дружина Антоніна й два сини – залишається в Гадячі на Полтавщині. У щоденнику згадує, як біля Харкова потрапили під авіаналіт: "Поезд начал бомбить и обстреливать пулеметом с воздуха немецкий самолет. Немного задело осколком. Пустяки, все должно быстро зажить. Писал о ранении жене, ответы так и не пришли. Ежедневно думаю о семье".
"Учебка" триває місяць. Далі автор детально озписує, як пішки добирався до місця першої дислокації – у Фролово біля Сталінграда. За 23 дні долають 970 км. Командир дає солдатам кілька днів на перепочинок.
"Три дня жили в помещении школы, чистое, хорошее здание, – пише Нікольський. – Спали на кроватях и матрасах. Впервые появилось время поговорить с другими призовниками. Все воодушевлены, готовы бить фашистского оккупанта. Вместе ходили в баню, ужинали. Кормили там хорошо, было много каши с мясной подливой. Местные – дружелюбные. По истечении времени отдыха был дан приказ – форсировать реку Дон. Делали это, когда стемнеет, чтобы не засекли вражеские самолеты. Очень красивая река, в особенности, когда зажгутся маяки. Напоминает родной Днепр. Когда добрались во Фролово, устроился на квартиру, где было очень тепло. Сумел высушить всю одежду".
Нікольський згадує розмову з червоноармійцем Олександром. "Чудесный товарищ. Рассказывал, что до войны работал столяром. Станок лишил его трех пальцев на правой руке. Представить только, сам вызвался воевать, в Святогорске переучился стрелять с левой руки. Показывал на учениях лучшие результаты. Говорит, когда вернусь с войны – сразу же женюсь. Нравится ему одна девушка, но все стеснялся подойти к ней. А на днях получил от нее письмо. Писала, что будет ждать его".
Нікольський відповідає за видачу екіпірування солдатам. Близько року перебуває на передовій. Де саме – не вказує. У листах до сім'ї пише, що не хоче згадувати ті жахи. Багато послань обірвані – саме в тих місцях, де починається опис воєнних дій. Імовірно, купюри робили цензори – на кожному конверті є штамп: "Просмотрено военной цензурой".
Наприкінці 1942 року Анатолій – тяжко поранений. Через вологість і ночівлі в окопах захворів на туберкульоз. Лікується в місті Чебаркуль Челябінської області. Там отримує листа від фронтового товариша Олексія – українською мовою: "Тяжко тобі зараз, друже. Та туберкульоз не вирок. Маєш боротися. Заради своєї сім'ї. Пам'ятаю, як ти показував мені фотографії дружини Антоніни й синів. Вони так любовно вклеєні тобою у блокнот. Згадую тебе постійно. Зичу здоров'я і наснаги. Надіємося, що вже взимку зможемо переламати цю війну і витіснити фашистів. А доти хай дружина і твої сини будуть тобі путєводними зірками".
Нікольський описує свої будні в лікарні.
"Что такое скучать? – нотує у січні 1943-го. – В понимании обыденной жизни – это легкое переживание. Легкое оно потому, что в обыденной жизни при стремлении эту скуку можно самому индивидуально изгладить. Но бывают моменты, когда эта скука превращается в назойливую тоску – исключительно томительную, изнуряющую. Да. Это очень тяжелое переживание. Куда тяжелее, чем скука в нормальной жизни. Вот такое я сейчас чувствую. Мучительно больно лежать здесь и не получать письма от своей семьи".
Далі подумки спілкується з родиною: "Дорогие мои! Любимая жена Тося. Как вы там? Вспоминаю прошлые дни, благородно прожитые с тобой, с чувством удовлетворения. Вспоминаю их и преклоняюсь перед ними. О годах, прожитых вместе, могу сказать, как о самом светлом прекрасном времени моей жизни. Как и о сохранившемся образе твоем в моей памяти. Знаю, наверняка тебе сейчас тяжело. Все заботы за сыновьями легли на твои плечи. Но должна дать детям дорогу в жизнь. Борись, если есть еще силы. Хотел бы знать, как вы в оккупированном Гадяче живете. Его представляю пустым и безлюдным во время оккупации. Я читал в газете, в 1942 году, о зверствах, которые проклятые фашисты творили в Гадяче. Боюсь, что кто-то из вас пострадал. стал жертвой фашистских рук. Как, интересно, ты пережила этот период? Вот мне много чего есть рассказать. Да, Тоня, я увидел за это время то, чего не видал с первого дня своего рождения. Своя родная Родина – великое дело. Льешь кровь и боли не чувствуешь".
Жаліється, що дуже багато поранених. На всіх не вистачає медперсоналу і ліків: "Вот работаю, отдаю всего себя. А раненые все прибывают и прибывают. Ночью практически не сплю. Очень кричат раненые, многие в бреду. Вспоминают имена своих родных. Один из воинов в слезах передавал фотокарточки своей жены. У него были раздроблены кости таза, врачи говорили, что может умереть от болевого шока. Собирали его по частям. Все просил: если умру, отправь 400 рублей семье. Диктовал адрес. Через неделю его не стало. Тосичка, страшно вот так жить. Живой, а люди вокруг умирают. Приходится им врать, что вылечатся. Это их укрепляет, хотя многие прекрасно знают, что уже не покинут стены этой больницы".
Нікольський залишається працювати в госпіталі. Отримує посаду начальника складу харчового забезпечення. Разом із санітарами й медсестрами доглядає за пораненими воїнами, робить перев'язки. 26 серпня 1943 року дізнається про звільнення Гадяча від нацистських військ. Одразу пише листа родичам: "Наконец-то пришел долгожданный час, когда наш родной Гадяч освобожден от проклятой коричневой чумы. Пишу вам, родные, эти строки, но даже и не знаю, получите ли вы эту мою открыточку. Если бы знали, мои дорогие, как я за вами скучаю! Сегодня по радио услыхал, что занят нашими войсками Зеньков. И решил сразу писать вам. Ведь это так близко к нашему городу. Как хотелось бы узнать о вас хоть пару слов, хоть одно слово, что вы живы".
Після цього все частіше через військову пошту надсилає листи дружині. Розписує інструкції, як сім'я має господарювати у воєнний час.
"В тяжелые дни фронтовой жизни приснился Эдик, – пише дружині 6 грудня 1943 року. – Он плакал и говорил: "Папа, хочу кушать". Проснулся от этого в два ночи и больше не смог уснуть. Посему передаю вам 400 рублей и 10 порошков стрептоцида. Надеюсь, деньги все-таки до вас дойдут. Используй экономно, стрептоцид – дорогая вещь, достать крайне трудно. Младшему Геничке передаю гостинца. Вообще интересно знать, как у вас с продуктами? Слышал, в Полтаве цены растут прямо по дням. Стакан фасоли уже 12 рублей. Купи фасоли и круп, что подешевле. По возможности, продай мои ботинки и сапоги. Тогда может получится взять поросенка или козу. Ох, если бы дали за сапоги 4 тысячи рублей, а за ботинки 2 – было бы неплохо".
Першу відповідь Нікольський отримує наприкінці зими 1944 року. Дружина дякує за переслані гроші. Роповідає, що обидва сини здорові. Гроші витратила на те, що і вказував чоловік. Пише народну молитву:
Не ропщи на суровую долю,
Крест покорно тяжелый неси,
Полагайся на Божию волю,
Лишь терпенья и силы проси.
Анатолій відповідає: "Дорогая Тоничка, ты себе даже не представляешь, какая радость – наконец-то получить весточку от родного человека после столь долгой разлуки. Не могу передать счастья, которое сейчас переполняет мое сердце, когда увидел твой родной почерк – отлегло. До этого изводила меня мысль, что вас уже нет в живых. Боялся, чтобы она не стала фактом. Теперь уверен, что наступит день, когда смогу вас обнять, мои дорогие. Однако должен сообщить и грустную новость. У наших знакомых Жоры и Коли – большое горе. Их семью замучили проклятые фашисты".
Тут же просить синів: "Эдичек и Геничка, учитесь хорошо в школе и слушайте маму, тогда и я скорее приеду. Сейчас я тяжело работаю в госпитале, выбиваюсь изо всех сил. Поднимаю солдат на ноги, чтобы победить ненавистного врага. Родной Эдичек, храню для тебя готовальню хорошую. Она была со мною на фронте в мешке за плечами. Когда разобьем немецких гадов, вернусь и сам отдам тебе ее в руки. И Геничке что-то подарю. И маме – тоже. Все подарки у меня скромные, но с глубокими воспоминаниями. Посылаю свою фотокарточку. Как бы хотелось посмотреть на ваши лица хоть на фото. Если есть возможность, сфотографируйтесь, и пришлите мне".
У квітні 1944-го Анатолія Нікольського відкликають з армії. Однак додому він не їде – переживає, що не має права з'являтися перед родиною з порожніми руками. Працює завідувачем райфінвідділом Лохвицького району – за 180 км від Гадяча.
"Так обидно, близко возле дома, а домой не еду. Кроме нехватки денег, с Лохвицы еще нечем и выехать. Дороги полностью разрушены. Ох, Тосичка, как же я изголодался по фасоли и соленым помидорчикам. Одолжи, пожалуйста, где-то тысячу рублей и накупи вкусностей. Если одно лицо столько не даст, то возьми у нескольких по 200–300 рублей. Знай, что в Полтаве сейчас дороговизна: масло подсолнечное 400 рублей, фасоль по 12 рублей за стакан, а литр молока – 60. Надеюсь в Гадяче дешевле. К маю приеду, наконец-то увижу вас! Деньги в тот час же отдам. Будет у меня хорошая зарплата, до 2 тысяч рублей".
Звістку про перемогу 9 травня 1945-го, імовірно, отримує в Лохвиці. Пише: "Наконец-то настал этот прекрасный день, когда положение окончательно изменено и мы победили! Это час расплаты с иноземными пришельцами, которым вздумалось покорить советский народ. Не получилось у них наших жен и детей сделать своими рабами. Да. Вот он, суровый час расплаты и полного ихнего краха. Наши воины уже победно маршируют по освобожденным селам. Сегодня наконец-то вижу радостные лица людей. Вместе встречаем наших освободителей. Победа! Какой же ценой она нам далась. Но никогда не сомневался, что этот миг настанет"
Останній запис у щоденнику – через шість днів. Вписана дата і адреса: "Ленинград. Улица 3-го июля № 49, кв. 40. Лауданская Фаина Львовна".
"Твоя записка на меня произвела не весьма хорошее впечатление"
– Архів Анатолія Нікольського знайшла випадково, – розповідає Вікторія Ткаченко, 23 роки. – 2010-го гуляла центром Полтави й потрапила під дощ. Сховалася в під'їзді найближчого будинку. На сходах побачила старі папери. Виявилося, їх викинув власник однієї з квартир, коли робив ремонт. У підвалі знайшла стоси записів, документів, фотографій. Близько тижня вони пролежали у сирому приміщенні, частина зіпсувалася. Забрала все, що збереглося – щоденник у картонній обгортці на 100 сторінок і з десяток листів. У щоденнику були вкладені фотографії – чоловіка, дружини й дітей. До кількох прикріплені засохлі квітки. Також були документи – трудова книжка, процедурні листи з лікарні, авіаквиток. Кілька малюнків від дітей – ті зобразили, як батько воює з фашистами. Розпитувала мешканців будинку, чи ніхто не пам'ятає чоловіка на прізвище Нікольський. Одна жінка підтвердила, що справді жив тут, але давно помер. Про дітей нічого не знають.
За документами з'ясували, що Анатолій Нікольський народився 1904 року. Мав економічну освіту. 16-річним влаштувався писарем у Селещинський артсклад. Близько 1924-го одружився з Антоніною Прохорович. До цього довго зустрічалися. У знайденому архіві є його перші листи до майбутньої дружини: "Ой, ты знаешь, Тосичка, у меня аж в глазах потемнело. Я никак не могу поверить, что тебя буду видеть сегодня. Ну это очень хорошо. А я уже сердился на тебя, что ты так долго не пишешь. Когда получил твою записку, признаюсь, она на меня произвела не весьма хорошее впечатление: вижу – маленькая записочка, думаю – что это ты прислала? А потом просиял. Тося, я вечером зайду. Вообще, мне кажется, я в тебя влюбился, исхудал весь. Никогда такого не чувствовал".
До війни в подружжя народилися сини Едуард і Геннадій. На момент призову в армію Нікольський працював контролером-ревізором у Полтавському управлінні ощадної каси.
Останній запис у трудовій книжці датується 1951 роком. Тоді Анатолія перевели на посаду заступника начальника обласного управління ощадкас. Інформації про подальшу долю родини немає. Відомо тільки, що старший син Едуард 1946-го навчався в Одеському морському училищі. Потім працював диспетчером головного морського агентства в Югославії.
8 
35413
Коментарі