- Бывает, везут мертвого, а мы бежим за телегой. Перевернули, бух - упал в яму. А кто это - не знаем, - рассказывает 90-летняя Прасковья Гусак из села Песчаное Золотоношского района на Черкасщине. - Мне было восемь лет тогда. Имела четверо братьев и сестер. Все выжили
Во время Голодомора 1932-1933 годов в селе умерли 1658 человек - больше всего в области. Сейчас здесь около 3,7 тыс. жителей. Прасковья - единственная, кто помнит Великий Голод. Живет в хате, которую ее отец построил в 1926-ом. Приглашает внутрь. Садится в мягкое кресло, обитое искусственной кожей. Возле кровати - большая коробка из-под конфет, наполненная упаковками лекарств.
- Отцу пришлось отдать кобылу, воз, сбрую и пойти в колхоз, - говорит. - Нас не трогали, было что есть. У нас была корова, рыжая, - я ее хорошо запомнила, потому что отец из-за нее меня порол. Пасти надо было, а никто не хотел. Давала три ведра молока. Мама складывала творог в маленькие кадушки - у меня до сих пор в них куры несутся. Люди несли нам платки или юбки, чтобы поменять на молоко и творог. Отец говорил матери: "Просит человек молочка - дай, а брать ничего не бери".
Показывает семейные фотографии. На одной - вся семья в 1932-ом. Дети в вышиванках. На других фото сын Прасковьи - Николай. Он умер восемь лет тому назад. Имеет троих внуков.
- Теперь хуже крадут и убивают, чем тогда, - продолжает. - Дитя вечером родилось - на утро уже крестят. Умерших батюшка отпевал. Когда у соседей отец умер, не хотели отдавать в братскую могилу. Похоронили за хатой, чтобы в лучшие времена перезахоронить. В центре был магазин, который держали жиды. Их в колхоз не загоняли, потому были самыми богатыми. Мама просила что-то продать дешевле - не давали. Приходилось нести кусок мяса. А как пост приходил, жиды сами к нам шли: "Продайте дешевое масло, так как пост".
Рядом с Прасковьей Степановной живет ее внук Александр, 40 лет. Два года перестраивает свою хату.
- Живем за счет того, что держим и продаем поросят. Если будет африканская чума, то ничего не сделаем больше. Не будет за что жить, - говорит он.
"Голодная симфония" - так назвала серию своих снимков столичный фотограф Ксения Пилявская, 28 лет. Позировала поэтесса и певица 31-летняя Лила Перегуда, родом из Крыма. Фотографировались в мае в Музее народной архитектуры и быта.
- Тема Голодомора зацепила меня еще в школе. Несмотря на скучное преподавание и кучу споров и спекуляций, - рассказывает Лила. - Когда переехала в Киев, где эти события происходили, поняла, что должна продуцировать свои ощущения в творчество. Пять лет тому назад написала первый стих. Впоследствии их собралось достаточно для цикла. Но я все еще не решалась делать что-то публичное. Много было шума вокруг самой темы, не хотелось "пиариться на костях". Все изменила война на Донбассе. Смерть стала какой-то близкой. Я решила, что пора показать страшные вещи такими, какими они стали, - будничными. Они вот здесь в нашем дворе, на телефонном проводе, за стенами и окнами. Так появился образ голодной женщины, которая одновременно является и самой смертью. Возле нее нет ни детей, ни животных, ни другого человека. Она - последняя. Эта женщина не шокирует изможденностью, голыми костями или людоедством. Она пугает тем, что у нее еще есть силы прийти за тобой.
Ежегодно в конце ноября мы чтили память погибших во время Голодомора. Достаточно ли этого?
Когда-то я посетил концлагерь Аушвиц поблизости Освенцима. Там при входе стояло много еврейских автобусов. Мне объяснили, что это государственная политика Израиля - повезти каждого молодого человека и показать это место.
Одноразовые же инъекции на формирование сознания не влияют. В каждой области должен быть музей Голодомора - как при Союзе в каждом регионе был музей каких-то войск. Должен быть масштабный центральный мемориал, как музей Холокоста в Израиле. Должен быть центр изучения Голодомора. В каждой школе - регулярные встречи с людьми, которые помнят тех, кто пережил этот кошмар. Просветительские институты должны разрабатывать практические шаги, а не продуцировать лозунги и эмоции.
Если Голодомор осознавать как геноцид и подавать его с приправой "бей москаля", то это будет воспитывать лишь агрессию и ненависть. А если так: никогда и нигде в мире не должно случиться ничего подобного ни с украинцами, ни с россиянами, ни с евреями, - то это ощущение будет возвеличивать человека
Игорь Корниенко, 54 года, председатель Ассоциации практикующих психологов Львовщины
3 
35413
Комментарии