В Симферополе я оказался на следующий день после того, как "зеленые человечки" захватили здания Верховного Совета и правительства Крыма. Это было 28 февраля 2014 года. Впечатление, что куча народа в то же время поехала крышей. В мозге одичалой толпы господствовал страх и ненависть к "Правому сектору", бандеровцам, Львову, киевской хунте и, конечно, Майдану.
В маршрутке спрашиваю у пожилой женщины, где мне нужно выйти. Она отвечает вопросом на вопрос:
— А вы приезжий?
— Да.
— А вы не из западной Украины приехали?
— Нет, из Киева.
— А вы к нам с добром приехали?
Была мысль сказать, бомбочку к вам привез от "Правого сектора". Но вовремя прикусил язык. Подобные шутки в такой атмосфере могли плохо закончиться.
Еду в аэропорт, где ходят патрули с автоматами. Таксист выясняет, что я из Киева, и начинает болтать о Майдане. Мол, там его знакомые стояли. Зарабатывали по тысяче баксов на месяц. Но теперь в больнице лежат, потому что их там какими-то наркотиками накачивали и у них началась ломка.
Я изображаю чрезвычайную заинтересованность:
— Давайте после аэропорта к ним в больницу заедем.
Тут оказывается, что это не его знакомые, а знакомые его родственников.
— Но им точно можно доверять, — говорит.
Предлагаю ему позвонить своим родственникам и взять телефон тех, которые в больнице лежат. Он отнекивается.
На следующий день становится известно, что те, кто захватил парламент и правительство, вышли из зданий.
Бегу на ул. Карла Маркса, которая проходит мимо парламента. Этот квартал окружен "самообороной" Крыма — гражданскими мужчинами, организованными в отряды. Показываю удостоверение. Мне рассказывают, что у Кличко отбит мозг, жаль, что Яценюк пулю в лоб не получил, и что-то о фашисте Тягнибоке. Потом говорят, что никого не пропускают.
Делаю шаг в сторону и становлюсь около телевизионщиков. Они снимают происходящее за цепью "самообороны". Я тоже фотографирую "зеленых человечков". Вдруг к телевизионщикам подходит мужчина и говорит:
— Пойдемте.
Цепь расступается, и телевизионщики двигаются в сторону парламента. Я иду вместе с ними. Человек, который ведет нас, видимо, принимает меня за члена их команды.
В 100 метрах от здания Верховного Совета стоит автомобиль с надписью "Международная телерадиокомпания "Мир". Это машина для передачи видео- и аудиоматериалов в эфир или в редакцию. Ее используют исключительно российские журналисты. Она одна на все телеканалы, которые якобы считают конкурентными. То есть, координируется из единого центра. Все организовано так, чтобы только россияне имели доступ к эксклюзивной информации.
Ко мне подходит женщина пенсионного возраста, из тех, которые кормят "самооборону" на специальном столике.
— Журналистам тепленького, — говорит. Наливает чай из термоса в одноразовый стакан. — Передайте Путину, чтобы он уничтожил оппозицию, всяких этих Немцовых. Вот наш Бандюкович этого не сделал — и видите, что получилось.
Пытаясь говорить с московским акцентом, обещаю непременно пересказать. Сейчас думаю, кто-то таки донес Путину советы этой бабки.
За несколько дней до "референдума" из новостей телеканала АТР узнаю, что "самооборона" на ул. Контейнерной захватила оператора французского телеканала "Канал+" Дэвида Жофрийо. Снимал захват базы горюче-смазочных материалов.
С коллегами из Центра журналистских расследований Сергеем Мокрушным и Евгением Гаркушей едем освобождать француза. Переговоры приходится вести с так называемой армией Крыма, в которую накануне превратилась "самооборона".
Появляется седой мужчина за 50 лет — "замполит" Станислав Селиванов. Говорит, француза будут судить за шпионаж. Интересуюсь:
— По какому законодательству?
— Мы разберемся — по какому.
Узнав, что я из Киева, он отказывается общаться со мной. Поскольку не доверяет "лживым украинским СМИ". Но продолжает переговоры с крымчанами.
Через коллег в Киеве сообщаю о ситуации Международной федерации журналистов и Союзу журналистов России. Прошу вмешаться. Передаю им телефон Селиванова и "правительства Крыма" с просьбой давить на них.
Спустя 4 часа переговоров, пауз, новой болтовни Дэвида Жофрийо отпускают. При этом Селиванов просит подтвердить, что с ним вели себя гуманно, смазали йодом царапину на руке и дали бутерброды на дорогу.
Последнее воспоминание — это глаза крымских татар, которые вышли на акцию протеста за два дня до "референдума". Они явно предчувствовали, что их, как и их предков, российская власть опять будет пытаться уничтожить.
2 
35413
Комментарии