— Война в Крыму длится третью неделю. За это время через вышколы можно было бы прогнать тысячи людей. Наши военкоматы не способны к быстрой мобилизации, потому что годами только то и делали, что брали взятки. Записали добровольцев и сказали: ожидайте, мы позвоним. В такой ситуации ждать нельзя, — говорит киевский бизнесмен 45-летний Владислав Кириченко. Он — проводник Украинской резервной армии.
О создании УРА объявили 12 марта. В ее ряды записались несколько сотен добровольцев. О точном количестве не говорят. Тренируются в селе Капитановка Киево-Святошинского района на территории Общества содействия обороне Украины. Организации принадлежит лишь треть участка. Остальное приватизировали и открыли стрельбище "Снайпер".
— Если правительство и дальше будет преступно колебаться, начнем выполнять свой прямой конституционный долг — будем оказывать отпор агрессору самостоятельно, — с Владиславом разговариваем на территории ОСОУ возле тира. Его куртка расстегнута, на красной футболке видно портрет Че Гевары. — Умение стрелять — не главное, это лишь 10 процентов военных упражнений. Человек должен быть дисциплинированным, знать, что такое наказуемость и подчинение. Записываются на вышколы и в волонтеры люди от 20 до 67 лет. Большинство прошли самооборону Майдана, есть несколько сотников. Военный опыт имеют преимущественно мужчины после 40 лет, из младших в армии почти никто не был.
Действуем отдельно от самообороны и "Правого сектора". У нас есть отличия во взглядах. После заявления Дмитрия Яроша, что нужно взорвать газопровод, мне начали звонить друзья из Москвы. Говорили: "Вы там ох.? Ну, выиграете войну, мы уберемся из Крыма. А что вы будете делать с разрушенным газопроводом и остановленными на годы заводами?".
Владислав замечает пакет, который несет ветер. Хочет его догнать. Протягивает руку, чтобы схватить, но пакет резко поднимается вверх.
— Подпрыгивай, — громко смеется мужчина, который загребает листья возле тира.
Владислав ловит пакет и заворачивает его в кучу мусора.
— Большинство добровольцев имеют работу, живут в городах. Крестьяне в очереди на войну стоять не будут, как не стояли в очереди на Майдан. В селе Хмелева на Тернопольщине у нас агропроект с партнерами. Из местных на революцию никто не приехал, кроме директора агрофирмы. Сейчас наберу, спрошу, много ли людей от них поехало в военкомат.
Достает из кармана черный телефон "Нокиа".
— Любчик, привет! Скажи, кто-то из наших хмелевских на войну записался?
— Никто, — оворит по окончанию разговора.
На территории ОСО три помещения — тир, кухня и гостиница. Пять мужчин сгребают листья, складывают на кучи. Еще двое выносят из кухни разбитый шкаф.
— Три дня назад здесь был погром и горы мусора, — продолжает Владислав. — Уже навели порядок в гостинице. Возобновили электричество в нескольких комнатах, провели воду на кухню. Вскоре здесь смогут разместиться 200–300 человек.
Возле тира на чужие голоса начинает лаять немецкая овчарка. Стоит на привязи у деревянной будки. Через полминуты улегается под солнцем.
— Украинская армия 20 лет разваливалась и разворовывалась. Быстро подготовить людей можно разве что к народной войне. Она станет испытанием, которое все расставит на свои места. Станет понятно, какая страна нам нужна и какую часть мы можем удержать.
Я — донецкий в пятом поколении. Если Донецк заберут, будет неприятно. Но, может, тогда мы в конце концов будем иметь нормальную страну, боеспособную армию и хотя бы один настоящий университет. Почему в Донецке 10 тысяч людей не вышло на улицу и не наваляли той тысяче гопников? Наверное, донетчане не так сильно хотят жить в Украине и рисковать за это жизнью, как киевляне и галичане. Напротив, они нашу бронетехнику блокируют, стонут о том, что россияне — братья.
Заходим в помещение, в котором будет кухня. Пол покрыт слоем пыли, коммуникации отрезаны. Двое мужчин моют металлический стол. В углу стоит газовый баллон и плитка на две конфорки.
— Я учитель физики, — рассказывает 44-летний Павел Билоус из Каменца-Подольского. — Последние 22 года работаю воспитателем в пластунских лагерях. Не раз бывал в экстремальных ситуациях. Умею готовить не только на газовой плите, но и на открытом огне.
Павел с Владиславом берут ведра, идут по воду. Набирают ее в колодце в нескольких десятках метров от базы.
— Слава Украине! — по пути назад Владислав здоровается с краснощекой женщиной. — Это наш медик.
— Хоть и плохо, но на оного похожа, — Оксана поправляет камуфляжную безрукавку. Она в таких же штанах и футболке, на ногах черные военные ботинки.
— Последние три месяца работала в госпиталях на Майдане и Общественном госпитале УРА на Белинского. Говорят, погибших сотня, а в действительности их целый батальон наберется. Если начнется война, медики белый флаг не выбросят, лучше пойдут в криивки. Но пока мы не поднимем красно-черный, нам не видеть желто-голубого.
— Ребята, а кто вы такие и шо здесь делаете? — к Владиславу подходят трое мужчин. — Мы из самообороны, 11 сотни, приехали на "Снайпер" пострелять. Владелец попросил узнать, что здесь происходит.
Владислав объясняет об учениях Украинской резервной армии, достает из кармана членский билет ОСО.
— Документы на помещение у вас есть? Мы щас привезем сюда милицию и журналистов. Вы готовы все это на камеру повторить? — спрашивает полный гость в очках.
Владислав идет с мужчинами на стрельбище. Через несколько минут возвращается.
— Все устроилось. У владельца коммерческого стрельбища и главы ОСО хозяйственный конфликт, так он постоянно к нам людей подсылает. Боится, что мы банда, которая метит на его территорию.
В тире мужчина в камуфляже ложится на застеленный покрывалом пол. Стреляет из охотничьего карабина. Из пяти выстрелов четыре попадают в цель.
— Среди записанных в УРА каждый десятый — со своим легальным оружием, — продолжает Владислав. — Его используем для стрельб. ОСО почти 10 лет, как передало весь учебный арсенал оружия Минобороны. Стрелкового в Украине на складах — миллионы единиц. Можно вооружить любую народную армию.
С Владиславом здоровается мужчина лет 30. В УРА записался день назад.
— В Национальную гвардию не пойду, потому что не хочу подчиняться ментам, которые вчера стреляли в нас, — говорит новобранец. — И быть две недели на сборах не могу, потому что имею работу финдиректора в корпорации. Хочу школиться по выходным. Никогда оружие в руки не брал. Если бы не война, даже о таком не думал бы. Сегодня буду стрелять впервые. У меня две дочери. Хочу, чтобы жили в мирной стране.
— Рубежи здесь? — возле тира останавливается белая "Мазда". Сквозь опущенное стекло выглядывает парень с зализанными волосами. Рядом сидит девушка с силиконовыми губами.
— Пострелушки с девками там, — Владислав показывает на коммерческое стрельбище, где стреляют из собственного оружия. Платят 40 грн/ч. — Мы здесь готовимся к войне, а там мажоры длиной и ценой дул меряются. Вряд ли они пойдут воевать.
Лейтенантов готовили за три месяца
— Наша армия неукомплектована, — говорит проводник Украинской резервной армии Владислав Кириченко. — Сделать из нее войско на уровне российского — что-то из сферы фантастики. Снаряды и патроны не спасут. Должны показать готовность к массовому джихаду, что демонстрировали афганцы, чеченцы и сирийцы. Чтобы не дать врагу закрепиться на нашей территории, достаточно несколько десятков тысяч бойцов, готовых стрелять и умирать за Родину. Не думаю, что Путин готов платить за "мать городов русских" цену большую, чем за Грозный.
За несколько недель Министерство обороны может подготовить тысячи потенциальных партизан. В советской армии в 1941 году младших лейтенантов на войну готовили за три месяца, за две-четыре недели — бойца.
2 
1
Комментарии
27