На интервью с дочерью ученого покойного знаменитого кардиохирурга Николая Амосова - Екатериной Амосовой приходим заблаговременно. Ее кабинет с табличкой "Член-корреспондент АМН Украины, доктор медицинских наук, профессор. Заведующая кафедры госпитальной терапии №1 Национального медуниверситета имени академика А.А. Богомольца" столичной Александровской клинической больницы открыт.
- Она уже едет, просила подождать, - медсестра приглашает внутрь.
За большим столом - высокое кресло с развернутым на всю спинку выутюженным белым халатом. На столешнице стоят два стетоскопа, картонная коробочка с кардиограммами, бумаги. На одном из окон в вазе - белые розы с зеленоватым оттенком. На другом в вазоне - орхидея без цветов.
57-летняя Екатерина Николаевна стремительно появляется в кабинете в брючном костюме по фигуре, лакированных черных ботинках. Из соседней комнаты выносит пол-литровую бутылку "Моршинской". В приоткрытые двери видно целый ящик такой. Садится на халат, смотрит в сторону сквозь стильные очки. Разговаривает на русском:
- Давайте работать.
Как оно - быть дочерью знаменитого человека?
- То, что отца все знают, осознала где-то в первом классе. Его узнавали в кино, в магазинах, относились очень тепло. Думаю, это отца питало, - рассказывает, положив руки на стол. На запястье- несколько тоненьких браслетов. - Я тоже известную фамилию пыталась нести достойно. В школе старалась иметь балл в запасе и училась на "шесть". И работаю всегда "с запасом". Чтобы никто не сказал, что Амосова получила что-то незаслуженно.
- Слышала, что отец научил вас читать в 3 года.
- Да нет, мне было, наверное, 5. Отец всю жизнь страдал бессонницей. А я была жаворонком, вставала где-то в шесть утра. И до завтрака папа учил меня читать. Сказок не признавал. Да и мне не хотелось. Я их не читала и куклами не игралась. Мы начали с рассказов о животных Сетона Томпсона и "Маугли" Киплинга. Вместе учили английский язык. Когда бывали командировки за границу, папа на 10 долларов суточных умудрялся накупить целую кучу книг на английском языке в букинистических магазинах. Их там продавали на килограммы. Папа ценил книги, а вот другая собственность его отягощала. О материальных вещах часто говорил: "Так много человеку не надо". Имел два или три костюма, отечественных, которые покупал в ЦУМе. Продал машину, когда я еще была маленькой. Потому что машина - это гараж, техосмотр.
Государство должно было предоставить ему служебную машину?
- Когда отцу было за 70, его клиника сердечно-сосудистой хирургии, которая была подчинена Институту туберкулеза и грудной хирургии, стала масштабной. Сотрудники начали говорить: "Давайте сделаем Институт сердечно-сосудистой хирургии". Отец пошел к Щербицкому (Владимир Щербицкий - первый секретарь ЦК Компартии Украины в 1970-1980 годах. - "ГПУ"). Тот пообещал: "Откроем, если вы будете директором". И отец на несколько лет возглавил институт, ему предоставили директорскую машину. Летом жил в поселке Клавдиево в 50 километрах от Киева. Он минут 20 шел пешком к вокзалу, потом ехал 45 минут на электричке. И только там его забирала машина и везла в институт. А когда жил в Киеве, ездил в общественном транспорте или ходил пешком.
Откладывал деньги на кардиостимулятор. Первый ему поставили в 1984 году - это был подарок от компании-производителя. Папа знал, что источник питания через несколько лет надо будет заменить. Насобирал 18 тысяч долларов - откладывал стипендию, которую получал от Джорджа Сороса (американский финансист, $300 млн ежегодно тратит на благотворительность. - "ГПУ"). И если бы город Киев и господин Омельченко, мэром которого он был, не оплатили операцию в Германии, отец сделал бы это сам. Дней бы на пять пребывания в больнице хватило.
Если бы попросил у государства, может, и дали бы?
- Наверное. Но одно из папиных любимых высказываний, из Михаила Булгакова: "Никогда ничего не просите". Маму утром не будил, сам завтрак готовил. Пришивал пуговицы, что-то из одежды укорачивал. У него было еще более простое высказывание: "Не одалживайся".
Говорю, что выйду на минуту в туалет.
- А у нас туалета нет, только для персонала и госпитализированных больных, - смеется Екатерина Николаевна. - Это же больница для бедных. Несколько первых анализов и стартовый набор из постельного белья, перчаток, перевязочного материала и стерильного белья для операций - бесплатно. А 90 процентов лекарств покупают родственники.
Как и везде?
- Да нет, наверное, немного хуже. И в последние годы еще хуже. Государство давно бросило своих граждан. Я не ностальгирую по СССР, но тогда только несколько лидеров лечились в "Феофании". А подавляющее большинство начальства, состоятельные люди - в обычных больницах. Таких, как наша. Они понимали: их сюда тоже могут привезти, потому надо вкладывать деньги, чтобы была приличная больница. А после того, как Украина стала независимой, власть знает, что будет лечиться за рубежом или в частной медицине. На нас "положили".
Становится очень грустно, что страна наша без будущего, к сожалению. Была бы моложе, уехала бы отсюда. Здесь ничего не будет.
А отца сманивали на работу за границу?
- Тогда был железный занавес. Его в партию звали, в КГБ пытались вербовать. Он отказался. Повезло, что даже в Верховном Совете нужен был какой-то процент беспартийных. И он занял эту нишу. Его выбирали много лет. Он выступал на грани фола, но палку не перегибал. Не пошел в лагеря, как Левко Лукьяненко, потому что был фанатом своего дела и не хотел потерять работу из-за высказываний.
Вы живете в родительской квартире?
- Нет. Я бы не смогла там жить. Там пару лет жила мама, потом мы ее забрали к нам. Квартира простояла четыре года, все осыпалось, и мы ее продали.
В декабре будет 100 лет со дня рождения отца. Будете отмечать?
- Во-первых, ЮНЕСКО объявил 2013-й - годом Амосова. Во-вторых, есть постановление Верховной Рады о праздновании. Сейчас Киевская городская ассоциация хирургов и кардиологов и наша семья начали финансирование документального фильма об отце. Режиссер Сергей Лысенко написал письмо Министерству культуры, чтобы поддержали. Министр нас не принял, и слава Богу. Сделаем без участия государства и покажем без него.
Николай Михайлович говорил, что вы в студенческие годы не имели широкого кругозора. Интересовались только медициной. С годами что-то изменилось?
- К сожалению, нет. Я увлекаюсь преимущественно работой. Курить - не курю, выпить никакого удовольствия, - улыбается. - Не люблю готовить, не фанат музыки или театра. Хобби не имею.
А любимое место отдыха?
- С этим тоже не складывается. Через три дня отдыха впадаю в депрессию и хочу работать.
Вы модно одеты.
- Мне это интересно. В этом есть определенное самовыражение, есть куда приложить мозги. Когда была молода совсем, себе не нравилась. Папа говорил: "Вы с мамой - два цилиндра. У вас фигуры женской нет". Это не способствовало улучшению самооценки. Потом комплексы переборола, и меня попустило. Материальная возможность покупать многое из того, что хочется, появилась лет 10 тому назад. Грешная я, - смеется. - Папа не одобрил бы моих мещанских замашек.
Выходим. На столе остаются две пустые бутылки из-под "Моршинской".
4 кота имеет дома Екатерина Амосова. Ее отец держал собак. "Кот больше любит дом, чем хозяев. Эти животные более эгоистичны и не цепляют так душевно, как собаки. Думала, потерю кота буду переживать меньше, чем смерть собаки. Но пришлось год назад усыпить кота. До сих пор не могу быть в той комнате, где он умер".
15 лет не загорает
Меню Екатерины Амосовой состоит из моцареллы, 4% творога, вареной говядины, слоеных салатов, капусты и фруктов. Ежедневно выпивает 1,5 л негазированной воды. Сахара не употребляет 20 лет, не загорает - 15. Чтобы держать вес, занимается степ-аэробикой. Курить бросила, говорит, лет в 40.
Ее муж - младший на год Владимир Мишалов - профессор, заведующий кафедрой хирургии института, где работает Екатерина Николаевна.
Имеют дочку Анну.
5 
35413
Комментарии
195