"Хорошая свинья должна быть кряжистая, с коротким рылом"

 

В шесть утра в поселке Великий Любинь Городокского района на остановку подходят 50-летняя Александра Миколайчук и Екатерина Пастернак, 62 года. Держат большие целлофановые пакеты с крепкими мешками внутри. Едут на базар в село Подгайчики Самборского района. По понедельникам там продают поросят.

— Если сейчас не взлелею, то завязываю со свиной хозяйкой, — говорит Миколайчук. — Еще когда мама жила — земля ей пухом, — немного свиней выращивали. По двое покупали. Одно резали на Рождественские праздники, второе — на Пасхальные. Когда мамы не стало, свиньи начали дохнуть. В каком-то году мой Василий купил трое — две свиноматки и кнура. Тогда по телевизору сериал шел "Дикая Роза". Там были две сестры Дольсина и Кандида, и брат Рикардо. Моя Светка была маленькой, так тех свиней и назвала. Рикардо первый сдох. Утром пришла в конюшню, а он упал на ноги. Мы его занесли в дом. Каждый час чай с сахаром давали пить. Пока приехал ветеринар, сдох. Через пару дней закопали Дольсину. А Кандида самая маленькая среди них была. Думали, что из нее ничего не вырастет. А она одна выросла. Когда зарезали, до ста кило мяса и сала было.

Екатерина Пастернак переступает с ноги на ногу. Смотрит вдаль, не едет ли автобус.

— Долго почему-то маршрутки нет. Порой не успеет одна отъехать, другая подъезжает. А сегодня, как на зло. Поздно приедем, ничего хорошего не купим, — говорит. — Там в четыре или пять начинают?

— В четыре, — односельчанка трет руки. — Теперь всюду — и в Рудках, и в Комарном — с четырех. Но я не хочу свинью из Комарного. В прошлом году вместе ехали, выбирали, у одного хозяина покупали, одинаково везли — ты двух нормально вырастила, а мое в тот же день сдохло. Говорят, что те барыжники больных поросят чем-то накалывают, они и скачут по клетке. А когда наркота выходит, сдыхают.

В 6.30 останавливается маршрутка Львов — Самбор. Едем в город Рудки. Билет стоит 5 грн. На дорогу уходит 15 мин. С Рудок до Подгайчиков — 10 мин. пешком по сельской разбитой дороге. В 50 м к рынку воняет навозом. Хрюкают свиньи. С обеих сторон дороги стоят микроавтобусы. Внутри железные клетки с поросятами.

— Идите ко мне! У меня самая лучшая свинья в мире, — зазывает покупателей седоусый продавец в военном камуфляже. Закуривает "Приму".

Его жена Мария, 58 лет, выносит из кабины машины 1,5-литровый термос. В одноразовые стаканчики наливает горячий чай.

— А к чаю бы коньячку, — говорит муж.

— Тебе одно на уме, — говорит женщина. — Выращиваем пять свиней и одного кнура. Сажаем два поля картофеля — одно нам, второе для свиней. Держим корову, чтобы маленьким поросятам было молоко.

В 7.15 крестьян выгоняют скот на пастбище. Коровы пугаются машин, возвращаются домой. Мужчина в спортивной куртке случайно вступает в гной.

— Твою мать. Сделали посреди села базар — ни пройти, ни проехать, — говорит. — Торговлю можно же за село перенести. Все нормальные фермеры сделали себе рекламу и дома продают поросят.

— Я лучше на базар вывезу, нежели из моего дома счастье заберут. Говорят, если дома продаешь, то везенье отдаешь, — смеется 50-летний Иван Николаевич. Привез 10 поросят. За одного правит 400 грн. — По клиенту сразу видно, вырастит, как положено, или уничтожит. Я всем своим покупателям говорю: только не кормите химией. Тогда зачем растить? Можно пойти на базар и купить кусок польского мяса.

На телеге подъезжает 75-летний Михаил Васильевич. За ним бежит черная дворняга.

— Хорошая свинья должна быть кряжистой, чтобы между ее лопатками поместилось два холопских пальца. С коротким рылом. Хвостик закруглен кверху, глаза не напухшие. Если они красные, как у наркомана, значит, ее кормили премиксами.

Александра Миколайчук и Екатерина Пастернак купили по поросенку. Заплатили по 350 грн. В восемь с мешками на плечах идут на электричку Сянки — Львов. В вагон не заходят, остаются в тамбуре. На станции Коропуж приходит проводник. Пастернак показывает пенсионное удостоверение. Миколайчук дает 2 грн.

— Куда это такой дешевый билет? — спрашивает проводник. В тамбуре воняет. Кривит нос, идет в следующий вагон.

— Это мое сходило, — краснеет Миколайчук.

На станции Любинь Великий их ждут мужья — Павел Пастернак и Василий Миколайчук.

×