21 ноября украинцы отметили День достоинства и свободы. Прошло три года с начала Евромайдана, который длился 94 дня.
Тарас Высоцкий из села Жидичин Киверцовского района на Волыни в ноябре 2013 года участвовал в протестах с первых дней. Для Gazeta.ua он соглашается вспомнить ожесточенные моменты противостояния между митингующими и "Беркутом".
Когда ты впервые вышел протестовать?
- Это было в Луцке 22 ноября. Я увидел призывы на Facebook выходить на площадь. Люди стали выходить на протесты, я не мог не поддержать их. Ставили палатки с собратьями. Затем сам начал призывать людей прогнать преступную власть и сломать преступную систему. Тогда, может, не до конца осознавал за последствия, которые эти слова могли нести. Но такой была моя позиция.
29 ноября собирались ехать в столицу. Но посмотрели, что там танцы, ничего серьезного не планируется. Решили подождать. Легли спать. Именно тогда в ночь на 30 ноября в Киеве избили студентов. Меня разбудила мама со слезами на глазах. Спрашивает: "Что же это делается?" Сидел, смотрел. Это вызвало возмущение, ярость, желание отомстить. Я тогда так же был студентом. Учился на четвертом курсе исторического факультета по специальности политология. 30 ноября собрались с ребятами, заправили бус и поехали в Киев.
В столице на улицах было очень много людей. Столько я еще не видел. На маршах УПА, в которых принимал участие, было по 10 тысяч. А здесь значительно больше. По разным данным, в тот день в Киеве митинговали около полумиллиона человек. Улицы были переполнены. Нас было десять. Были свидетелями того, как захватили КГГА. Здание взяли легко, милиции там было мало. Затем был штурм Администрации президента на Банковой.
Ты принимал в нем участие?
- Нас тогда называли провокаторами. Там все было серьезно. Мы присоединились уже на пике противостояния. Я не видел выступления Порошенко с трактора, однако уже с тех пор не верил в искренность его намерений. Были столкновения с "Беркутом". В первой колонне, как оказалось, стояли внутренние войска. С нашей стороны уже были пострадавшие. Носились "скорые". Бросали свето-шумовые гранаты, перцовки. От них пекли глаза, слезы лились. Это был мой первый опыт участия в таких ожесточенных протестах. Мы бросали в ответ брусчатку. Стало страшно. Все были в масках, чтобы нас не могли определить. Многих после того вылавливали и судили. Когда начали разгонять, "Беркут" бил нас палками и ногами. Тогда пострадало много журналистов и протестующих, многих судили. Я чудом сбежал. Завернули в переулок неподалеку. Если бы поймали, хорошо бы досталось.
1 декабря считаю началом Революции достоинства. Из моих друзей никого не задержали. У одного была ранена нога. Ему оказали помощь на месте. После тех столкновений позвонил маме. Она спрашивает, что там делается. Я говорю: "Не знаю. Говорят со сцены, там какие-то провокаторы на Банковой". Боялся ей рассказывать, что принимал там участие. Чтобы не волновалась.
Мы решили вернуться в Луцк и продолжать протесты там. Поднимали студентов из разных учебных заведений. Пар тогда уже не было. Забирали молодежь и шли на площадь. Уже 2 декабря мы вынесли портреты президента Виктора Януковича с Волынского облсовета, несли их перевернутыми по Луцку и повесили вверх дном на елку на центральной площади города. После этого начались преследования наших активистов. За портрет Януковича угрожали посадить.
Преследовала ли тебя милиция после этого?
- Я соблюдал меры безопасности. Сначала лицо закрывали простыми медицинскими масками, затем балаклавами. Меня никто к ответственности не привлекал, хотя многих собратьев судили.
Когда в следующий раз отправился в столицу?
- Ездил несколько раз. Выходные проводил в Киеве, на будни возвращался в Луцк. Однажды даже с друзьями сняли символику с себя и ходили посмотреть, что собой представляет Антимайдан. Они стояли в Мариинском парке. Власть говорила, что среди них педагоги и медики. Там трудно было найти людей, которые бы отвечали так называемым стандартам. Просто сборище "титушок", сгусток мусора. Страшно, что приходится жить с этими людьми в одной стране. Изучали обстановку. Всюду валялись пустые бутылки из-под пива и водки, пачки от сигарет.
Помню, как во время 20-градусного мороза от переутомления заснули на улице в палатке. Просто легли на пенопласт. Переживали потом, чтобы не простудиться. Но Бог уберег.
Больше всего запомнилась поездка 21 января. После принятия законов 16 января. Поняли, что дороги назад нет. Или мы их, или они нас. На Грушевского тогда горели шины, стояли обгоревшие автобусы, были первые погибшие. Вонь, дым, поливали из водометов. Имел импровизированный бронежилет. Сделал его из тетрадей и книг, перемотал скотчем. Сейчас с этот смеюсь. Но тогда казалось, что это может меня защитить.
Мы держали свою так называемую баррикаду у стены Виктора Цоя, это короткая дорога между улицей Грушевского и Октябрьским дворцом через дворы. Несколько раз были попытки разогнать протестующих. Беркут наступал. Активистов били жостко. Грелись у костра и отдыхали после столкновений. Девушки приносили чай и бутерброды. Чередовались, на несколько часов мы ходили ночевать в КГГА. Приятно было увидеть друзей из Волыни. Киевляне отвозили шины бусами и легковыми автомобилями. По тем диктаторскими законами мы были бандитами. Могли упечь в тюрьму на серьезный срок.
В Киеве тогда был мой младший брат. Мы с ним так и не пересеклись. Он поехал на Майдан несовершеннолетним. Я переживал за него. Если бы что-то случилось, ответственность лежала бы на мне. Мы родителям не говорили, что собираемся в Киев. Звонили уже из автобуса, когда доезжали в Ровно или Житомир. Родители боялись за нас. Видели, что там делалось. Люди исчезали, их калечили.
За брата я был удивлен. Потому что он раньше не показывал себя, как действенный патриот. Очень его уважаю. В сентябре 2014 года брат Богдан стал добровольцем в ДУК "Правый сектор". Участвовал в обороне Донецкого аэропорта в селе Пески с сентября 2014 до середины январе 2015 года, на шахте "Бутовка" был в июне-июле 2015 года под самым Донецком. Стояли за 70-80 метров от сепаратистов. У него позывной "Паук". Участника боевых действий он не до сих пор не имеет. Многие добровольцы, когда шли защищать Украину, не задумывались над юридической составляющей. Большинство подразделений изначально не были официальными. Впоследствии им удалось легализоваться через Министерство внутренних дел, Нацгвардию и вооруженные силы. А Добровольческий украинский корпус "Правый сектор" остался единственным нелегализованным и пока не признанным государством. Уже готов законопроект, чтобы признать этих ребят участниками боевых действий, и его не принимают. Но это для брата не главное. Украинская повстанческая армия более 70 лет была не признаной государством. Думаю, это вопрос времени.
Ты был на Майдане 18 или 20 февраля, когда расстреливали "Небесную сотню"?
- 17 февраля мы в Луцке пикетировали прокуратуру. На вечер с Иваном Газюком, Сергеем Ващуком и другими собратьями поехали в Киев. В столице были под утро. В Октябрьском дворце переоделись теплее, потому что был сильный мороз. Никто не думал, что тогда разыграют силовой сценарий. Хотя понимали, что развязка должна быть. Не могли эти противостояния длиться вечно.
Формировались колонны самообороны от Октябрьского дворца. Направлялись по Институтской вверх. Тогда блокировали Верховную Раду с разных сторон. Мы стояли со стороны Мариинского парка. Напротив через метров 15 были колонны внутренних войск и "Беркута", за ними стояли "титушки". К нам часто прилетала от них брусчатка. Слышали выстрелы. Мы слышали, что на Институтской идут бои, решили идти туда. На углу Крепостного переулка и Институтской тогда были серьезные столкновения с "Беркутом". Там стреляли, были жертвы и много раненых. Под ногами находили гильзы.
На твоих глазах кого-то убили?
- Не готов сказать. Раненых было очень много. Медики не успевали всем помочь. Начался силовой разгон. Самооборона бросала щиты и кричала: "Пацаны, убегаем". Мы тогда стояли у вертолетной площадки. Это на краю Мариинского парка. Внизу была пропасть. Увидели, что люди бегут и бегут на нас. Ничего не оставалось, как также бежать. Все хаотично. Падал, поднимался и бежал дальше. Понимал, что оставаться опасно. Попасться в руки "Беркута" и титушок означало погибнуть или остаться калекой. Уже тогда глушилася мобильная связь, в связи с угрозой терроризма перекрыли метро. Возле станции метро Арсенальная мы сделали временное сопротивление "Беркута". Решили перекрыть движение. С лавок делали баррикаду, стали троллейбусы, машины хаотично разворачивались и уезжали. Но нас погнали дальше. Основная колонна побежала возле Киево-Печерской лавры. Хотели вернуться на Майдан, но пути туда были перекрыты "титушки" и "Беркутом".
Уже потом, когда анализировал эти события, понял масштабы трагедии. От разного рода ранений - огнестрельных в голову, черепно-мозговых травм с переломы костей черепа - погибло более десяти человек, сотни получили ранения. Среди них и мой собрат с Волыни Иван Войчук. Такая плата за так называемое мирное наступление на Верховную Раду.
Созвонились с ребятами, с которыми приехали. Все понимали, что без оружия "Беркуту" трудно противостоять. Бус наш должен был ехать домой. Мы им и вернулись временно в Луцк. Образовали революционную группу "Черный блок". Решили штурмовать администрацию, управление внутренних дел. Потом поехали сносить памятник Ленину в Маневичах, захватили офис Компартии в Луцке.
Что дала нам Революция достоинства?
- Огромной ценой нам удалось устранить режим Януковича от власти. Но на смену ему пришли другие негодяи. Мало требований, которые мы ставили, были выполнены. Не расследованные дела, не привлечены к ответственности убийцы и заказники, дали убежать Януковичу и его ближайшему окружению. Хотя сейчас частично проводятся суды над "Беркутом", но посмотрите, кто их судит? Те же судьи, что судили "майдановцев". Не верю в объективность нашего суда. Материальное положение украинцев ухудшилось в разы. Не жалею о революции. Мы делали то, что должны делать. Жаль людей, которые погибли. Многие протестующие до сих пор лечатся и не могут ходить. Мы перед ними и их семьями в большом долгу. Прошло уже три года. Еще у нас много работы, чтобы довести дело до конца.
Будет ли в Украине еще одна революция? Что ее может спровоцировать? Какие последствия она будет иметь для государства?
- Тех, кто сейчас выступает против власти, называют провокаторами. Акции считают проплаченными. В свое время и предыдущая власть говорила, что "евромайдановцы" проплаченные "Америкой" и "Европой", хотя никто там ни копейки не получил. Власть прикрывается операцией "Шатун". Чиновники не справляются со своими обещаниями и требованиями, которые к ним выдвинул народ на Майдане. Протестные настроения и народное недовольство должны во что-то вылиться. Будет ли майдан? Наверное, будет, если власть не изменит свою политику. Только последствия для государства будут гораздо хуже.
Сейчас многие говорят, что Россия может использовать майдан в свою пользу. На самом деле до войны она готовилась очень долго, еще во времена Оранжевой революции и сепаратистского съезда в Северодонецке, но они тогда не были достаточно подготовлены. Поэтому запустили политический сценарий - привели к власти Януковича. Россия воспользовалась моментом, когда мы были наиболее ослабленными - февраль-март 2014 года. Отобрали Крым и начали войну. Сейчас мы смогли остановить агрессора. Хотя имели все шансы отбить врага. Тогда бы сейчас наши танки и флаг стояли на границах, где и были до конфликта. Но из-за отсутствия политической воли власти, несостоятельность командования и слабость наших Вооруженных сил, которые целенаправленно уничтожались все годы независимости, имеем гибридную войну. Будто готовилася почва для прихода российского оккупанта.
Власть прикрывается операцией "Шатун". Врут, что все, что делается против президента и правительства, то на руку Кремля. Жить стало намного хуже. Коррупция процветает, из кризиса выбраться не можем, люди не живут, а выживают. Украинский народ затянул пояс, как и просили. Теперь власть должна опомниться, потому что народ вернется на площадь. Мы ожидаем, но мы и готовимся.
9 
79692
Комментарии
6