Поэт Тарас Федюк живет в Киеве больше 16-ти лет. Переехал из Одессы, когда возглавил Ассоциацию украинских писателей. Культурный облик столицы за полтора десятилетия сильно изменился - говорит он.
- На Прорезной была известная наливайка "Три ступеньки", сейчас там какой-то бар. В "ступеньках" ребята по сто грамм выпивали, когда выбегали с работы в обеденный перерыв. Через дорогу - был прославленный магазинчик "сельхозтоваров", больше известный под псевдонимом "Рога и копыта". Там тоже можно было томатного сока выпить ... Все это пространство сейчас разрушилось. Все превратилось в "гламур с претензией". В тех местах уже не встретишь писателя-художника. Пространства уже нет, как нет того Киева, который я когда-то любил и помнил.
В 60-е годы Киев был очень тихий и провинциально-патриархальный. Пусть в центре русскоязычный преимущественно, но такой уютный, зеленый. Во дворах вообще была семейная атмосфера.
Ребенком я приезжал сюда к тетке отца, которая жила на Большой Житомирской на первом этаже. У бабки под окнами был полисадничек - где-то сотка сада: там она цветы сажала, ежи бегали. Это в самом центре города! Бабушка была учительницей еще до войны. Просыпалась в 5 утра и шла на Владимирскую горку делать зарядку.
Меня выпускали вокруг Большой Житомирской лазить. Бабушка мне говорила: "Если заблудишься, ты спроси, где памятник Богдану Хмельницкому. Тебе все скажут. Куда он булавой показывает, туда и иди".
Даже в начале 2000-х город еще сохранял свою атмосферу, которой сейчас нету.
В Союзе писателей еще долго была, кажется, кофейня "Эней".
- После обретения независимости "Эней" как средоточие алкогольного сопротивления исчерпал себя. Его сдали в аренду или продали и сделали там что-то крутое. А раньше приезжали писатели из провинции - и все в "Эней". Выпивали там, а дальше уже - как покажет ситуация: то к Винграновскому поехали, то еще к кому-то.
Писательская среда в советские времена была компактно сбитая, сплоченная, хоть и не однородная. Вместе людей сбивал тоталитарный режим - репрессиями, ограничениями, цензурой. А вместе, как известно, легче ...
О чем обычно говорили на собраниях во время "алкогольного сопротивления"?
Да о чем угодно. Читали друг другу много - стихи, отрывки прозы. Наглые могли тебе поэму прочитать. Всегда была тема - КГБ. Все думали: "Этот кагэбист, тот стукач, а тот вон сидит, слушает и закладывает". Однако, в целом атмосфера в "Энее" была творческая, о творчестве преимущественно и говорили.
В стаи сбивалась в основном молодежь. А уже где-то к сорока годам стаи распадались. Это и с восьмидесятниками произошло в свое время, и с шестидесятниками. Шестидесятники скорее распались, потому что они очень рано попали в президиумы, в начальники, в редакторы. А это разъединяет людей очень сильно. Редактор журнала - в советские времена была фигура очень солидная. Уже с любым не сядешь и не выпьешь, статус требовал соответствия.
Григор Тютюнник с литературными начальниками почти никогда не общался. Всегда был в жесткой оппозиции. Потрясающе читал наизусть свою прозу - актер так не прочитает. Так прочитает лишь тот, кто выстрадал каждое слово.
Когда ты в этой богеме, а я в ней был, то тебе уже не поступят предложения на номенклатурной должности работать. Все там, в "партийных органах", хорошо знали, с кем ты пьешь и что ты, выпив, говоришь. Если выпиваешь с людьми неблагонадежными, как Тютюнник или Борис Нечерда, то автоматически становишься вне системы.
Хотя в те времена поэт мог спокойно жить на гонорары. Прозаики вообще были богатыми людьми.
Молодому поэту платили рубль за строку, члену Союза - два, а лауреатам Шевченковской премии - то и 5 рублей могли заплатить. Написал утром строфу - и можешь гулять. Однако за теми временами не жалею. Для меня свобода вообще и свобода творчества в частности всегда была превыше всего.
Но система и требовала много взамен.
- Конечно, нельзя было переступать какие-то красные линии: печатать самиздат, участвовать в "антисоветских" организациях.
В начале книги стихов требовалось писать пару "паровозиков" - стихов "гражданского" звучания. Мы никогда не читали книгу с первых страниц. Открывали внутри или в конце.
Произошло ли это с вами - отдалились ли от других, когда стали редактором "Современности"?
- При независимости редактор потерял такой "высокий" статус. Единственное, что сохранилось до сих пор: это когда от тебя что-то зависит, куча народа вокруг тебя, когда от тебя ничего не зависит - рядом нет никого.
Интервью с Тарасом Федюком читайте в свежем номере журнала "Країна" за 6 октябри 2016 года.
8 
4880
Комментарии