- На Донбасс поехала с Майдана, с друзьями. Это еще был не "Айдар" - просто единомышленники. Батальон получил название 27 мая в честь первого боя в Новоайдаре. Река Айдар там протекает, - рассказывает 22-летняя Виктория Дворецкая из поселка Гребенки Киевской области. 10 месяцев воюет на Донбассе.
По образованию Виктория - менеджер внешнеэкономической деятельности. Сначала воевала в разведроте. Была ранена, контужена. С июля ищет и вывозит тела погибших. Имеет звание младшего сержанта. По документам Виктория - начальник полевой бани. Сначала была оформлена как делопроизводитель тыла.
- В нашем подразделении было шесть женщин. Одна из них - это Надя Савченко. Таких, как она, очень мало. В мае были с ней на дне рождения у общей знакомой с Майдана. Говорила: 8 Марта для меня не праздник, для меня праздник - День ВДВ. Жаловалась, что на войну посылают необученных детей. Учила ребят. На первом построении они возмущались: чего это нами женщина будет командовать! Изменили мнение, когда брали город Счастье. Надя в бою вела за собой, абсолютно ничего не боялась.
Сначала не было оружия. На 200 человек 68 автоматов. На посты ходили по очереди, менялись ими. 15 июня мне привезли оружие. Командир группы Женя Войцеховский по прозвищу Чех повез на стадион и научил стрелять. Для меня война началась 18 июня. Первый раз была в бою, когда между тобой и врагом расстояние - 4 метра. Наша группа разведки состояла из пяти человек. Должны были зачистить территорию под Луганском в гольфклубе. Устроили засаду. Чтобы, когда пойдет противник, могли предупредить людей, которые стоят за нами. Свою задачу выполнили. 2 часа 40 минут держали оборону. Предупредили о наступлении врага группу Нади Савченко, руководство. Один наш БТР проехал немного дальше и попал под обстрел. Надя Савченко отправилась забирать раненых, с шестью бойцами попала в плен. Меня ранило осколком в ногу, контузило. До сих пор ощущается. Постоянно болит голова и тошнит. Только дурак не боится на войне. Страшно, когда бьет артиллерия. Тогда писала родным прощальную эсэмэску, но связь не ловила. Думала о маме и сестре. Что не хочется их бросать, чтобы они не переживали.
Наша база была в селе Половинкино в Луганской области. Жили в палатках посреди посадки около бывшего колбасного цеха. Ребята сделали деревянный душ. Когда мылась, побратимы Камаз и Гуцул стояли с пулеметом охраняли, чтобы никто не зашел. Если надо было купить прокладки, нас с девушками возили в Старобельск. Переодевались в гражданское. Камаз меня оберегал, как дочь. Ему около 50 лет. Наши кровати были рядом. Когда поднимали по тревоге, завязывал мне берцы, потому что не умела. Стоял со мной на посту. Его сын служит в ФСБ. Наверное, до сих пор не знает, что отца убили. Они перестали общаться с начала Майдана. Остальные ребята относились, как к сестре. Приходили поплакаться, пожаловаться, что жена бросила или родня не понимает. Никто не приставал, потому что у меня был парень. Его убили.
Наряд на кухне - это самое трудное. Это не женская работа. На второй день страшная крепатура. Мужчины помогали. Говорили: лучше ты меня на своих плечах вынесешь раненого, чем надрываться будешь на кухне.
Местные сначала к нам нормально относились. Затем появились провокаторы, которые могли нацепить шеврон "Айдара" и пьяными ходить по улицам, магазинам. Отношение изменилось. Привезла в какое-то село медикаменты. Одни благодарили, а другие обвиняли, что вчера по ним с танка стреляла.
Психологически трудно было, когда вначале звонила мама. Ругала. Говорила, что я ее не люблю и не жалею, раз пошла на фронт. Как это так: я же девочка! Так жалко ее было. Но и друзей жалко, с которыми прошли Майдан. Затем мама смирилась. Труднее всего стало, когда начали умирать однополчане. Первого не стало Камаза, затем Сергея Рябухина, Рустама Хамраева. Трудно перейти рубеж, когда все живые, и когда их рядом с тобой уже нет. Помню, сидим на кухне, курим. Заходят, говорят о первых смерти. У меня слезы на глаза навернулись. А Чех мне говорит: плакать нельзя. В жизни будет о чем вспомнить и поплакать. А сейчас это надо пережить и идти до конца. С июля прошлого года, после гибели Чеха, начала заниматься "двухсотой". Ездила на передовую в Лутугино, Георгиевку. Неделями не спала. По четверо суток могла не мыться. Поняла, что в свое подразделение уже не вернусь. Потому что никому там не доверяю. Приходится забирать ужасно изуродованные тела - без головы, рук. Мужчины не выдерживают долго на такой работе, срываются. А я уже больше полугода этим занимаюсь. На фронте управляю всеми машинами - "УАЗом", "таблеткой", "Спринтером". Сейчас у меня "Нива". Погибшие иногда снятся. Срываюсь посреди ночи, куда-то бегу. Страшно, что уже ничего не страшно.
Женщиной почувствовала себя 8 Марта. Тогда впервые за год сделала маникюр и покрасила волосы. Дали день выходного.
9 
35413
Комментарии