26-летняя киевлянка Инна Коваленко называет себя чайлдфрі — человеком, который добровольно согласился на бездетность. Полтора года потому женщина стерилизовалась. Фотографироваться отказывается. Боится, что интервью прочитает мать, которая живет в местечке под Киевом.
— У нее больное сердце, — женщина сбивает пепел с сигареты. Она невысокая, худая, коротко стриженая, с пи рсингом в носу. Джинсы заляпаны краской для волос — только что красила клиентку в парикмахерской. Говорит на суржике. Сидим на лавочке в парке в районе Борщаговки. В доме рядом Инна сни мает комнату.
— Что отец скажет — мне по фиг, он лет пять не просыхает, — открывает ключом бутылку пива. — А маму жалко. Она меня все-таки 26 лет растила. Когда приезжаю домой, всегда плачет. И уезжаю — плачет. В семье было четверо детей, я самая младшая. Мать хотела сделать аборт, но было уже поздно. Отец постоянно упрекал, что я — лишний рот. По малолетству украла у мамы из кошелька какие-то копейки. Так она сказала: "Лучше бы я сделала аборт".
Говорит, что никогда не хотела иметь потомков.
— Если детей в семье много, и ты самый младший — это ни одной новой шмотки, все обноски, — затягивается папиросой. — Нормальный парень на тебя не глянет, потому что у тебя сапоги сестры, пальто мамино, шалик сама себе вязала и пакет вместо сумки. Не нравятся мне дети, вся эта слюна. А научатся ходить — вечно разбитые колени, идиотские вопросы, почему трамвай красный.
Мимо нас проходят две матери с младенцами в колясках. Инна сплевывает в их сторону.
— У меня было много мужчин, которые хотели от меня детей. За одного чуть не вышла. Он киевлянин, у него небольшой бизнес. Говорил, что мечтает о девочках, похожих на меня. Но Сережа был подвинут на своей матери. Сказал, если женимся, то будем жить с ней. Хотя мог купить ей квартиру. Я представила весь тот дурдом и отказала.
Отец меня постоянно упрекал, что я — лишний рот
О стерилизации впервые Инна подумала в 24 года.
— Тогда мой старший брат Игорь женился. Наша невестка Света чуть не умерла при родах. Рожала в "Исиде". Брат сказал, что в государственный роддом ее не пустит. Ну и шо? Кучу денег вбахали, до сих пор долги раздают. Ребенок болеет, у него аллергия на кошачью шерсть и куча болячек. Невестка нигде не работает. Брат зарабатывает копейки, сидит на шее у матери, я баксов 200 ежемесячно привожу. Чтобы в Киеве родить ребенка, нужна минимум тысяча долларов. А воспитать — состояние. У меня таких денег не будет ни теперь, ни в 35.
5 февраля 2007 года Инна стерилизовалась в одной из киевских клиник.
— Это как решение о суициде, — немного краснеет. — У моей подружки мама гинеколог. Я заплатила 300 баксов ей и медсестре. Они не отказывали, потому что бабло пабе ждае т добро. Думала, что будут резать живот, а так она просто час возилась, крови не было вообще. Ни разу не пожалела о своем решении. Стала лучшей любовницей, более чувственной, потому что не проникаюсь, что могу забеременеть. Могу поехать в отпуск, куда хочу и когда захочу. Деньги трачу на себя. Единственная проблема — я верующая, ходила в церковь здесь рядом, — кивает головой в глубину парка. — В последний раз батюшка отказался исповедовать. Сказал, что церковь относится к стерилизованным женщинам как к гомикам.
После стерилизации у Инны было трое мужчин, ни с одним взаимоотношения не сложились.
— Люблю старших, а они хотят детей. Как только вижу, что заводит об этом разговор, собираю вещи и ухожу. Когда расходились с одним, он сказал: "Дура ты, сначала родила бы или что. Ты же теперь неполноценная". Последние полгода живу с 31-летним Вячеславом. Он работает консультантом в автосалоне.
1982, 19 октября — Инна Коваленко родилась на Киевщине
2000 — закончила парикмахерские курсы
2006 — впервые подумала о стерилизации
2007 — стерилизовалась
2008 — начала встречаться с Вячеславом
5 
35413
Комментарии
2