- Счастливая, что сейчас возле меня нет ни радио, ни телевизора. Лягу в уголке, прислонюсь к подушке и кажется, что уже в раю, - говорит 82-летняя Екатерина Цыбуля из Дебальцево Донецкой области, которое находится под контролем ДНР. Месяц назад переехала в город Сокаль на Львовщине.
Екатерина Цыбуля живет в приюте районной благотворительной организации "Каритас". В среду перед обедом она с тремя переселенками суетится на кухне: чистят картошку, моют посуду после завтрака. Женщины здороваются и расходятся по комнатам. Екатерина Ивановна нарезает печень.
- Боятся, - машет рукой. - Это мне уже все равно - старая. А те боятся светиться, им еще домой возвращаться.
Екатерина Ивановна выкладывает печень в старую эмалированную кастрюлю, ставит в полупустой холодильник. На полках есть масло, сардельки и сваренная вчера гречка.
- У нас на обед сегодня картофельное пюре с печенью. Утром бутерброды с чаем поели. Волонтеры продуктами обеспечивают, а за свои разве что покупаем чего-то сладенькое или одежду на секонд-хенде, - женщина вытирает руки, приглашает в комнату. - Немного отъелись. На мне даже не так футболка висит. На Донбассе уже и забыли, что такое настоящая еда, - заправляет в теплые махровые рейтузы синюю растянутую футболку, сверху набрасывает свитер.
В небольшой комнате Екатерины Цыбули - не выше +14°. Под стенами стоят восемь коек. Две - двухэтажные. Застеленные белой постелью, без покрывал. С Екатериной Ивановной в комнате живет семья Белоус из Горловки: мать, дочь и 2-летняя внучка Виктория. Пока женщины стирают в ванной, ребенок играет на кровати.
- В соседней комнате тоже четверо живут. Из разных мест приехали. Меня здесь все бабой Катей зовут, потому что я самая старшая, - усаживается около ребенка.
- Я коренная россиянка, родилась в Азербайджане, а вышла замуж за украинца. Россия по духу всегда была мне ближе. Не думала, что на старости изменю свои взгляды, - подпирает лицо руками, на ногтях аккуратный маникюр, пальцы немного дрожат. - В начале 1990-х после смерти мужа взяла внука и из Баку поехала в Украину. Здесь живут две мужнины сестры. Купила хатку за 13 тысяч гривен. Обжила хозяйство. Через пару лет ко мне и дочь переехала с младшей внучкой. Я работала уборщицей. Ходила на рынок яйца продавать, чтобы выжить.
Помогала внука выучить, внучку на ноги поставить. Молодым у нас всегда было тяжело. У женщин никогда нормальной работы не было - или варили, или убирали, за счастье было иметь огород. Когда шла голосовать за Януковича - верила, как отцу. Думала, это тот, кто наконец пенсии поднимет, гречку дешевой сделает. А он всех нас в одно место заткнул.
Виктория начинает капризничать. Екатерина Ивановна берет ребенка на руки, вытирает ему слезы. Угощает печеньем со своей полочки.
- Малышка иногда по ночам так плачет, что и не успокоишь. У нее от этой войны, наверное, на всю жизнь стресс будет. Мне уже вон сколько, а Вторую мировую до сих пор помню. Мне тогда было 9 лет. В Баку жили. Отец воевал, до сих пор не могу забыть, как остолбенела, когда сказали, что погиб.
Войны в Азербайджане не было, а вот бедность после нее - да. Голодали, в портянках по несколько лет ходили, потому что на новую обувь не хватало. И сейчас - не одно поколение подрастет, пока хоть что-то начнут на Донбассе отстраивать после боев.
В Дебальцево у Екатерины Цыбули осталась внучка 27-летняя Юлия с двумя детьми. Женщина больше месяца не имеет с ней связи.
- Юлька жила в другом конце города. Когда начались обстрелы, перестали друг к другу ходить. Только созванивались. Сначала говорила, что все хорошо, а потом пропала. Звоню по нескольку раз в день.
Екатерина Ивановна вытягивает из кармана старый телефон, набирает номер. Автоответчик говорит, что абонент - вне зоны досягаемости.
- Просила же ее с самого начала: бери малых и езжай отсюда - хоть в Украине, хоть в Россию к матери. А она уперлась, что войны не будет. Дочь моя еще летом в Россию выехала с внуком. Сначала часто звонила. А потом, когда я начала защищать наших солдат, перестала. Украинские военные мне умереть не дали. Когда на моей улице в Дебальцево все выехали, купила на последние деньги угля. Думала, переживу как-то. Но в январе свет выключили, пенсию перестали платить. Закрылись магазины. До ближайшего надо было несколько километров идти.
Свернула как-то последние копейки, иду в магазин за хлебом. На полдороги слышу, кто-то издалека кричит мне: "Ненько, ненько!" Оглядываюсь, бежит солдат с автоматом. Не понимала, что значит "ненько", думала тут же расстреляет. А он подходит, такой весь молодой, симпатичный. В кармане порылся, вытягивает 100 гривен. Говорит: возьмите, ненько, купите, что надо.
У Екатерины Ивановны начинает дрожать голос, достает из-под подушки платочек вытирает глаза от слез.
- Не оставили они меня. Утром во двор к курам вышла, а через ворота мне солдат кричит: "Бабушка, вы тут сами?" Подходит ближе: "Что вам нужно по хозяйству или из еды? Может, денег?" - "Да где ты, сын, - говорю, - денег взял, сам, наверное, голодный, а у меня хоть какое-то яйцо дома есть". Тот так посмотрел, ушел. Через час приносит гречку, перловку, две буханки хлеба, сахара, консервы. Из кармана вытаскивает 20 гривен, говорит: "Бабушка, честное слово, больше нет, но я к вам еще приду". Полночи за него молилась.
Из Дебальцево Екатерина Цыбуля выехала 29 января, когда город начали интенсивно обстреливать.
- Только огонь в печи разведу, дым вверх идет - и как засвистит с разных сторон. Сразу падаю на пол и только Бога прошу, чтобы грехи отпустил. Утром, как немного стихнет, бежала на металлургический завод в подвал прятаться. Там девушки уговорили ехать с ними. Пришла домой, надела махровые теплые штаны, какой-то свитер нашла, шапку. Дом закрыла на ключ, кур выпустила на улицу. Взяла только документы и отправилась в центр на автобус. А там дети, мамы, старики. Все куда-то едут, с кем-то договариваются. У меня не к кому было ехать. Завезли со всеми в Славянск, в приют. Оттуда - в Житомир. А потом на Львовщину. Здесь как родную приняли и накормили, и одели. Если бы нашла какую-нибудь хатку, то уже бы, наверное, домой и не возвращалась. Тут хоть похоронят как человека.
В "Каритасе" Екатерина Цыбуля находится временно. Ее могут перевести в дом престарелых. Благотворители приняли переселенцев на месяц. За это время они должны найти жилье.
"Женщины пили. К ним сходились алкоголики"
- Есть проблема с тем, куда дальше девать переселенцев, - говорит 38-летняя Марьяна Яремчук, заместитель директора Сокальской благотворительной организации "Каритас". - Квартиры в городах им не по карману. В селах людей с Донбасса боятся брать. Осенью в прошлом году поселили нескольких женщин в домике в деревне Тартаков Сокальского района на Львовщине. Хозяин обустроил для них дом, в котором не жил. Завез немного мебели, облагородил двор, пообещал провести воду. Но женщины выпивали. К ним сходились алкоголики чуть ли не со всех близлежащих сел. Такой бардак развели, что и к дому не пройти. Хозяин обратился в сельсовет, чтобы выселить женщин. Теперь в селе отказываются кого-то принимать.
8 
35413
Комментарии